— Как долго вы собираетесь здесь оставаться? — спросила Мириам во время ночной игры в «Джинго». — Я хочу сказать, я вас не прогоняю, мне приятна ваша компания. Но, Кэтрин, они ведь не вернутся до следующего полнолуния.

— Ох, — вздохнула Кэтрин перед тем, как перевернуть Безумную Королеву. Она часто теряла преимущество в игре всего в нескольких раздачах от возможного выигрыша. — Я думаю, скоро что-то произойдет. Задолго до полнолуния. Я в этом уверена.

Ожидание продолжалось.

Кэтрин хотела быть полезной, поэтому занялась рубкой дров для приготовления пищи. В результате руки у нее были ободраны, а от рукояти топора осталось несколько заноз. Спина и плечи молили о пощаде. Кэтрин куда лучше бы справилась с кормлением кур или уходом за лошадьми, хотя перспектива выгребать навоз из амбара ее не прельщала.

И все же она занялась грязной работой. Вдобавок она сопроводила Мириам с повозкой в близлежащую деревню Суйландт, а затем и в более отдаленные деревни: Гилфорд, Ланкастер и Паттаватомай. Там Мириам продала яблочное пюре с корицей, сидр и несколько корзин яблок. Поездка заняла более двух часов в одну сторону по плохой лесной дороге. Паттаватомай очаровал Кэтрин. Там было всего несколько хижин, торговый пост и множество приятных людей — волевых, свободолюбивых и открытых. А еще они были очень смелыми, потому что их поселение располагалось на окраине индейского лагеря в Делавэре. Как оказалось, люди из разных миров вполне могут прийти к соглашению. Индейцы приходили на торговый пост за товарами, а поселенцы много чего покупали у них. По словам седобородого мистера МакДаффи в енотовой шапке, индейцы и поселенцы настроены друг к другу очень хорошо. И все они очень любили сидр Мириам.

Как только индейцы Делавэра поняли, что повозка Мириам прибыла на торговый пост, они явились туда толпой, чтобы проводить их с Кэтрин. Как позже объяснила Мириам, индейцам нравилось смотреть на женщин, чья кожа имеет цвет ночи.

Дневная прибыль составила четыре шиллинга восемь пенсов. Немного, но день оказался прибыльным в другом отношении. Кэтрин впервые осмелилась расспросить Мириам о жизни в рабстве и узнала, что в возрасте шести лет она была взята в плен после схватки с враждующим племенем на родине. Ее продали португальским торговцам, а затем уже голландским работорговцам. Англичане перекупили ее и сделали домашней рабыней, которая работала на фермах у нескольких хозяев, пока мистер Стэнвик не забрал ее сюда, перевезя через Атлантику в свое поместье к югу от Нью-Йорка.

— А как насчет вашей жизни? — спросила Мириам.

Ее жизнь…

Меня жизнь много чем баловала, — подумала Кэтрин. Судьба подкидывала ей в основном интеллектуальные вызовы, потому что в семье Арнесс таких вызовов было не избежать. Кэтрин родилась в обеспеченной семье. Ей были открыты любые двери, в которые она хотела войти. Конечно же, были и препятствия, ведь она была женщиной и вовсе не слыла такой самовольной смутьянкой, какой была ее мать. Однако она хорошо обучилась искусству общения: умела подобрать правильные слова, говорить нужные фразы в нужное время, читать лица и позы и использовать все это в своих интересах. Если сравнивать ее относительно спокойную жизнь, где была тихая верховая езда, головоломки, покупки в лондонских магазинах, светские балы и тому подобное — с жизнью шестидесятиоднолетней рабыни… разве можно было вообще о чем-то рассказывать?

— Я знаю, что ваша жизнь была совсем другой, — сказала Мириам, будто прочитала ее мысли. Кэтрин беспокойно поерзала на настиле в повозке. И дело было не в том, что поверхность была грубой, и на ней тяжеловато сиделось. Дело было в пугающей проницательности Мириам. — Расскажите мне, — настаивала женщина. — Я бы хотела увидеть ее… хотя бы в своем воображении.

И Кэтрин рассказала. Не нужно было стыдиться своего воспитания и образования. Это было лишь фактами, не более. Рассказывая о своей жизни, Кэтрин ощутила, будто Мириам перенеслась в ее кожу и проживала всю ее жизнь рядом с ней. Это было удивительным моментом сближения совершенно разных женщин.

— Вы когда-нибудь были замужем? — спросила Мириам, пока две лошади брели дальше, а колеса повозки со скрипом приближались к мосту на Чемберленс-Кроссинг.

— Была. Я встретила Ричарда на светском мероприятии. На балу, если быть точнее. Его устраивал друг моего отца. Ричард был молодым адвокатом. Проходил стажировку в крупной фирме, в которой было много таких, как он. Когда мы познакомились, он сказал, что жаждет приключений. Его интересовало нечто большее, чем адвокатская контора и нескончаемые бумаги. Он хотел помогать людям. Так что со временем он основал агентство по решению проблем.

— Что с ним случилось?

В этот теплый солнечный вечер Кэтрин ощутила холодок. Она не хотела вдаваться в подробности, что Ричарда казнили самым жестоким образом по приказу чудовища по имени Профессор Фэлл.

— Он скончался, выполняя свою работу, — сказала она. И это было все, что она могла поведать.

Колеса повозки продолжали катиться.

Кэтрин вдруг осознала, что подставляет лицо солнцу, пока его лучи струятся сквозь смыкающиеся над головой ветви. Что слушает птичьи трели, вдыхает сладостный воздух и наслаждается этим моментом и возможностью просто находиться здесь. Она была жительницей Лондона и Нью-Йорка, привыкшей к толпе. К шуму, хаосу, который был частью жизни среди громких улиц и зданий, которых с каждым годом становилось только больше. Они росли вместе с человеческими амбициями. Кэтрин никогда бы не подумала, что на этой грунтовой дороге, окруженной лишь дикой природой, она ощутит такой покой. Это было давно забытое чувство, какое она испытывала, когда не было деловых встреч, дипломатии и обязанностей. Без этого всего она прежде чувствовала себя… кем? Неудачницей? Если бы она не трудилась каждый день, и ей было бы некуда спешить, каково ей было бы жить на этом свете? И могла ли она с уверенностью сказать, что соответствует высоким стандартам своей семьи?

Кэтрин вдруг поняла, что даже если после разговора с женой Догетта ничего не произойдет, она с удовольствием еще долго пробудет здесь. Будет работать на ферме, ждать ужина при свете лампы, состоящего из яичницы, яблочных оладий, репы с зеленью, а после — начнется легкая и непринужденная игра в «Джинго».

Сидя здесь, рядом с Мириам Лэмб, на настиле в твердой повозке, которой предстояло проехать еще несколько миль, Кэтрин чувствовала, как с наступлением вечера летний воздух начинает охлаждаться. Ей вдруг пришло в голову, что сейчас она находится именно там, где Ричард хотел бы, чтоб она находилась.

— Если хотите, — сказала она Мириам, — я буду править лошадьми до конца пути.

Это произошло на следующее утро, когда Мириам возилась в саду, а Кэтрин собиралась покормить кур. К хижине приближался всадник. Это был мужчина лет тридцати. Темноволосый, одетый в красивый серый костюм и восседавший на благородном коне в яблоках. Заметив его, Кэтрин двинулась ему навстречу, неся ведро с зернами и семенами.

Мужчина взглянул на нее искоса, как будто пытался понять, не ошибся ли местом своего назначения. Заметив его смятение, она улыбнулась.

— Я та, за кем вы пришли, — сказала она.

— Вот как, — хмыкнул мужчина. — Мистер Бартон Чемберлен просит вас удостоить его визитом. Он приглашает вас на ужин сегодня в семь часов. Он дал понять, что вы знаете, как добраться до его дома.

— Знаю. — Кэтрин заметила, как Мириам осторожно приближается к ним.

— Если хотите, для вашего удобства мы можем прислать экипаж.

— Нет, благодарю. Я проедусь верхом.

— Отлично. — Мужчина сказал это безо всяких эмоций. Выражение его лица было непроницаемым. — Могу я предложить вам одежду для вечера? Простите, но, глядя на вас, я обязан спросить, не найдется ли у вас одежды получше?

— Это лишь рабочая одежда. В ней я кормлю кур, — сказала она и быстро подмигнула Мириам. — Если необходимо, в моем гардеробе найдется то, в чем не стыдно явиться даже в королевский дворец.