— Мы могли бы убить тебя, — проворчал скелет. — Утащить твое тело туда, где бы тебя никто не нашел.

— Думаю, мои коллеги в Нью-Йорке нашли бы. Прежде чем уехать, я написала письмо, где указала точно, куда направляюсь, чтобы в случае непредвиденных обстоятельств петля всегда могла найти вашу шею.

— Да я пристрелю тебя за считанную секунду, ты, чертова высохшая селедка!

Кэтрин слегка улыбнулась. Несмотря на угрозы этого существа, она понимала, что выиграла этот раунд, ведь если б он мог по-настоящему угрожать ей, не стал бы тратить время на разговоры. Кэтрин навела пистолет на нарисованный череп. Рука держалась твердо.

— Слишком уж часто вы поминаете черта, — сказала она. — Смотрите, как бы он не пришел за вами.

И снова воцарилась тишина.

— У нас много других дел, — обратился один из членов банды к лидеру. Грубый голос за счет черной разрисованной маски звучал приглушенно.

Главный скелет немного опустил фонарь, и Кэтрин сочла это хорошим знаком. Однако за руками в черных перчатках она продолжала пристально следить, насколько позволяло слабое свечение, исходящее от костюмов.

— Мириам Лэмб заплатит нам, — сказал вожак. — Таково мое последнее слово. И я не забуду эту ночь. Ты еще у меня попляшешь!

Сказав это, он заставил свою лошадь развернуться. Остальные последовали его примеру, и четверо всадников-скелетов помчались прочь под светом полной луны. Копыта их лошадей стучали по грунтовой дороге длиной в четверть мили, которая вела к перекрестку между Эденборо, Чемберленс-Кроссинг и Суйландтом.

Кэтрин немного подождала. От бешеного стука сердца у нее пульсировали виски.

Я не забуду эту ночь, — сказал вожак. Значит ли это, что сегодня они уже не вернутся?

Что ж, у них были другие дела. И у Кэтрин тоже. В течение последних семи месяцев всадники-скелеты терроризировали местных фермеров, заставляя их платить некую пошлину. По сути, это было платой за проживание на этой земле. И именно из-за этого Мириам Лэмб приехала в дом номер семь по Стоун-Стрит с просьбой оказать любую посильную помощь в разоблачении и обезвреживании этих негодяев.

— Я не могу заплатить много, — призналась Мириам. — Но я взяла с собой кое-что в качестве знака благодарности.

На столе Кэтрин появился кувшин, полный поистине восхитительного яблочного сидра, изготовленного самой Мириам.

Недалеко от ветхого домишки, прямо за флигелем и курятником росло несколько акров яблонь, и они помогали Мириам зарабатывать на жизнь. В сезон сбора урожая она продавала по округе яблоки, а когда сезон заканчивался, делала яблочный джем, желе, варенье, маринованные яблоки, эпплджек[40] и свой фирменный сидр, который способен был покорить даже самый притязательный вкус. Заработок был скромным, однако она смогла оплатить дорогу до Нью-Йорка, а также заплатить бесполезную «пошлину» в десять шиллингов.

Десять шиллингов были небольшой суммой для Кэтрин, но для Мириам и других жертв они имели куда большую ценность. Они составляли сто двадцать пенсов или полфунта.

Мириам сказала, что один фермер отказался платить. За два месяца ему сначала спалили амбар, потом зарезали скот и кур, а после убили уже и его самого. Так что костяная банда вполне была способна на жестокость, если сталкивалась с неповиновением.

Кэтрин была обязана послать этих скелетов к черту, которого они сами так часто поминали, и не допустить, чтобы Мириам Лэмб причинили вред.

Похоже, в этот раз она справилась.

Ее занимали эти намалеванные черепа и кости. Когда-то она читала нечто подобное в лондонской «Газетт», но это было очень давно, много лет назад, так что она уже не помнила подробности. А ведь не зря отец всю жизнь побуждал ее продолжать учиться, ведь учение — это наиважнейшая часть жизни: никогда не знаешь, что может тебе пригодиться из полученных знаний.

Кэтрин не верила, что костяная банда убралась насовсем. Рано или поздно они вернутся, но, возможно, не этой ночью. В конце концов, дорога здесь всего одна, остальное — густой лес, через который никому не пройти. Так что нет, ничего не закончилось, все только начиналось.

Кэтрин вернулась в хижину, где Мириам послушно ждала ее за столом.

— Я все слышала, — пробормотала женщина. — Думаете, они вернутся сегодня?

— Сегодня вряд ли, — ответила Кэтрин, опускаясь на свой стул. — И все же я побуду здесь еще некоторое время и подежурю, а вы ложитесь спать.

— Вам не было страшно?

— Каждую секунду, — призналась Кэтрин. — Но это часть моей работы.

— Бояться?

— Преодолевать страх. И вы вовсе не обязаны платить за то, что живете на этой земле. Разрушенная хижина никому не принадлежала. Вы со Стефаном восстановили ее, посадили фруктовый сад. Вы вкладываете в это место свои сердце и душу. Вы свободная женщина и имеете право жить свободно.

— Да, мэм… то есть, Кэтрин. Но ведь все это может исчезнуть в один миг, как ферма Джеспера Сэллоу.

— Я здесь для того, чтобы этого не произошло. И я намереваюсь выяснить все об этой преступной банде.

Мириам кивнула. На мгновение Кэтрин показалось, что ее глаза заблестели от слез, но Мириам тут же сморгнула их.

— Я перемешала карты. Сыграем еще партию, пока свет не погас?

— Конечно. Давайте… — Кэтрин осеклась. Слова о свете вдруг навели ее на воспоминания о старой статье в газете. Ну, конечно! Она даже ахнула. — Фосфор!

— Простите?

— Вот, что заставляет краску на их костюмах светиться, — пояснила Кэтрин. — Все эти черепа и кости. Думаю, что в краску добавили фосфор. — Она не стала вдаваться в подробности, но вспомнила, что фосфор был открыт немецким алхимиком, который работал над выпариванием человеческой мочи до солей. Как раз из-за этой причуды Кэтрин и запомнила ту статью. Алхимик верил, что загустевшую мочу удастся сконденсировать в золото[41]. Он придумал воскообразное белое вещество, которое светилось в темноте и ярко горело. Совсем недавно, в 1630 году (это было основным предметом той статьи) лондонский ученый по имени Роберт Бойл[42] воссоздал это вещество и начал продавать его для поджигания небольших деревянных палочек с серными наконечниками, которые еще не завоевали популярность, но могли найти широкое применение в далеком будущем.

— Расскажите поподробнее о местных поселениях, — попросила Кэтрин, видя озадаченное лицо Мириам. Они уже затрагивали эту тему сегодня по верхам, однако осознание того, что в краске использовался фосфор Бойла, имевший довольно высокую стоимость, сильно меняло дело. — Начнем с Эденборо.

— Да особо нечего рассказывать. Несколько лет назад, еще до того, как мы со Стефаном сюда приехали, я слышала, что один человек из Эденборо застрелил индейца, который оказался сыном вождя. Индейцы пришли мстить, и бой был очень жестоким. В итоге большая часть хижин сгорела, погибло много людей. Мне кажется сейчас от Эденборо осталось одно название.

— Эта деревня находится в четырех или пяти милях к западу?

— Кажется, да.

— Хорошо. Продолжайте, пожалуйста. Что насчет Суйландта?

— Голландский городок. Большинство жителей — голландцы, и они вывешивают свои флаги на фасадах. Там всего несколько домов и небольшой магазин.

— И этот городок — где-то в пяти милях к северу?

— В пяти или шести, да… — Мириам поколебалась, и не без труда назвала ее имя, — Кэтрин.

— И Чемберленс-Кроссинг. Он в трех милях к востоку, верно?

— Примерно. Что ж, Чемберленс-Кроссинг — довольно большой город. Там проживает более ста человек. Есть две церкви и даже школа. Там строят новые дома. Ну, я бы назвала их домами, потому что они гораздо прочнее той хижины, что есть у меня. Я бы сказала, что тамошние дома… как бы их описать… они более…

— Добротные? — подсказала Кэтрин.

— Пожалуй, так.