Следующая волна юмов в панике разбежалась когда гигантский ящер пробегал мимо, а Айр примерявшись прыгнул на одну из цепей свисающих с губ чудовища, повиснув всем весом на ней. Рептилия взвилась от боли, невольно изменив направление своего бега на пытающегося сокрушить, всем весом, одного из рыцарей, великана-контрактера. Когда две туши столкнулись, сама земля загудела, а с горных шпилей вершин, вниз на землю упали осколки камней.
Разумеется чудовище тоже наткнулось на защищающую гиганта невидимую стену, но тот рассвирепел и отвлекся на грозного ящера и с размаху впечатал кулак прямо в рыло рептилии. Заранее спрыгнув и не забыв бросить слова благодарности, Айр побежал к окруженной щитами группе рыцарей, воин задыхался от боли в руках и едва удерживал свой бастард. Но ему удалось купить бесценное время которое гигант тратил почем зря и обрушивал удары на хрипящую, беззащитную тварь, упавшую на колени.
Он почти успел добежать до своих, не хватало какого-то десятка метров до спасительной стены щитов, когда в правое плечо и левую ногу вонзились покрытые рунами стрелы, пробивая доспехи и гася остатки Воли. Упав на одно колено, Айр с трудом повернулся грудью к бежавшим за ним следом врагам. Голова раскалывалась от усталости, решимость слабела, а мир как будто становился темней. Поняв что стрелы были отравлены, Айр успел сорваться с пояса склянку с противоядием приготовленным Ульмой и вылить ее себе под язык, когда в его грудь, с хрустом пробив нагрудник угодил еще один выстрел. Падая на правое плечо, сотник увидел подбегающих южан облаченных в роскошные, парадные латы, личную гвардию тирана. А потом перед ним выросла спина отца, а мир окончательно погрузился во мрак.
Герцог Дюбуа всегда считал себя отличным тактиком, но посредственным воином, но сейчас, видя плачевное состояние сына, без колебаний бросился тому на подмогу. Успев в последнее мгновение он прикрыл беззащитного Айра своим щитом, отразив взмах кривых сабель и зеленой вспышкой воли срубил одному из нападающих руку в кисти. Вскоре рядом оказались его люди, оттеснив южан, но гигант добивший рептилию, потрясая окровавленными кулаками уже зашагал быстро к ним.
Оглянувшись герцог быстро отыскал глазами ожидающую приказов Ульму и прокричал:
— Вытащите с поля боя вашего мужа, любой ценой!
Когда ведьма подъехала, рыцари помогли погрузить на коня израненное тело, Айр весь посинел и выглядел ужасно. Прежде чем пустится вскачь в сторону латников, пытающихся пробиться к ним по правому флангу, Ульма быстро влила пару зелий в свой распахнутый рот и склонившись, через поцелуй передала целебную влагу способную удержать жизнь рыцаря в этом мире. А потом выпрямившись, в последний раз кивнула барону и бросилась к отряду южан что заходили им с тыла.
С небес ударила молния, потом еще одна и возник снежный вихрь промораживающий плоть до самых костей. Ведьма неслась окутанная бурей, надеясь что герцог и Лана смогут выбраться из ловушки. Сейчас она должна была спасти мужа. Взмахнув рукой, Ульма отправила в сторону преграждающих дорогу врагов гигантский огненный шар и под вопли сгорающих заживо людей прорвалась к северянам, отправившись в крепость.
Проводив ведьму взглядом, герцог попрощался с последним шансом выбраться отсюда живым. Если Лана и Уриил в ближайшее время не сокрушат домен Тирана, то их песенка спета. Свирепыми ударами гигант с хрустом крушил его рыцарей одного за другим, медленно продвигаясь к Дювалю. Отряд рыцарей пущенный слева не сумел пробиться к нему на подмогу, встреченный отборной гвардией юмов. А его собственных бойцов оставалось чуть больше тридцати.
Внезапно вдали, от крепости, раздался громкий звук горна, повернувшись в ту сторону, Сандер увидел как в их сторону, выливаясь из ворот, скачут свежие силы. А над ними витает стяг, столько знакомый и ненавистный.
— Ну вот, нам на помощь пожаловал сам Его Величество… — проскрипел зубами герцог и сплюнул красную пыль вперемешку с собственной кровью. Вот уж кого Дюваль здесь точно не ждал, так это его.
Великолепный ночной дворец, уходящий ввысь покуда хватало демонических глаз, был наполнен негой и роскошью. Безупречная золотая клетка выстроенная в бесконечной пустоте для лишь одного господина. А сейчас в него вторглись захватчики. Велиарот, Госпожа Власти, вздрогнула пробуждаясь от долгого сна и оживив своих кукол, послушных марионеток с заключенными душами, послала их проверить что происходит.
Власть оставшись без власти, уже века проводила в покое и скуке. Неспособная влиять на реальность и даже хитростью манипулировать своим господином, по условиям навязанного ей контракта, все что она могла это спать и молить о моменте когда этот цикл будет завершен и она обретет вновь свободу. Но оберегать свой домен от вторжений, входило в систему печатей сдерживающих ее волю, а потому демоница лениво подчинилась, послав больше кукол, когда первые были разбиты. Ей было не жалко, она была очень щедра, ведь этих глупышек готовых продать душу за власть у нее набралось больше тысячи.
Обычно ее куклы должны быть несокрушимы, обязанные ей вечным, незыблемым и добровольным служением, но теперь надоевший контрактер черпал ее силы, заставляя Власть жертвовать, успевших за века, сойти с ума и осточертеть ей вконец, душами. Это немного ее раздражало и она изволила обратить свой взор в ту часть Дворца Ночи, где находились вторженцы. Вид воющей фиолетовой демоницы и окутанного лунным сиянием чернокожего воина, заставили Велиарот вздрогнуть. Она как будто вернулась назад на бесконечные циклы назад, в то время когда она была всемогущей и великолепной.
— Похоже пришла пора мне вспомнить молодость… — шепнула она своему отражению в высоком золотом зеркале. И шагнула сквозь пространство, на верхнюю лоджию, изящно склонившись вперед чтобы понаблюдать за сражением.
Лана сама уже чувствовала себя марионеткой, круша длинными когтями одного за другим, бесконечно прущих из всех коридоров золотых, безвкусно украшенных кукол. Это выглядело так как будто все сановники и помпезные лизоблюды мира, внезапно сошли с ума и решили с ней померятся силами. Взревев она потоком пламени обратила в чадящий, расплавленный шлак сразу пару десятков таки, на мгновение ощутив удовольствие от освобождения душ. Но их было много. Слишком много! А время шло на секунды, ведь сейчас, где-то там сверху, Айр тоже ведет бой.
Уриил быстро двигался разрубая их на части взмахами сабель и мечась, слово в танце, по роскошному залу. Внезапно они услышали мелодичный женский смех у себя над головой. Вздев лицо кверху, Лана смогла лицезреть самое прекрасное и величественное из видимых ею созданий. Высокая роскошно сложенная демоница, в легком, мало что скрывающем платье, блистала кожей розового оттенка, множеством золотых украшений крепившихся в том числе в интимных местах, а вишенкой образа были небольшие, инкрустированные золотом и самоцветами рожки.
Среброволосой захотелось опустится перед ней на колени и молить приподнести ей свою душу в подарок, взамен на улыбку. Зарычав и вспыхнув от ненависти к себе за подобные мысли, она смогла сломить наважденье, заметив что Риэль вонзил обе своих сабли в мраморный пол чтобы удержаться на дрожащих ногах. А марионетки все наступали, звеня и бездумно шагая в их стороны.
— О Астер! Мой великолепный и недоступный владыка! Неужели ты вновь вторгся в мое царство чтобы сделать эту рабыню — своей? — чарующий голос вновь наполнил весь зал, благоухая розами и наслаждением.
— Да как же вы утомили, называть меня именем этого неудачника! — прорычала в ответ Лана, стараясь впрочем больше не смотреть на источник голоса. И тихонько добавила, обращаясь к белому, напряженному Тауриэлю, — Эй, чернявый, а твой контрактер точно ниче не напутал? Она кажется скорее Похотью, нежели Властью.
Ответом ей вновь послужил изысканный смех, взмахнув хвостом и унизанной, рубиновыми перстнями, дланью, демоница ласково пояснила:
— Ах, похоть это тоже часть власти. Как и день, слава, почести, скромность хитрость и коварство. Всего этого в достатке у меня. Не отвергай свою сущность, Астер, милашка, возьми меня в свои лапы, мы станем союзниками, почти равными, клянусь… Если ты исполнишь для меня одну просьбу… — чарующая и томная трель ее голоса вновь пронеслась по застывшему залу. Даже куклы шагающие к вторженцам остоновились и в безмолвном обожании лицезрели свою госпожу.
