Вниз с потолка пещеры упали длинные тонкие жгуты попытавшись оплести демоницу, а у нее под ногами распахнулась рваный провал пасти полной гнилых, оскаленных клыков. Вспыхнув фиолетовым пламенем крыльев Лана взлетела, разрубая влажные, липкие языки, прежде, когда-то давно, в другой жизни, она уже сражалась с повелителем гнили. Сейчас интуиция сердца настойчиво ей кричала пробивать путь наружу. Чтобы уничтожить эту тварь, ей нужно было как минимум обрушить на него гору. Какие бы повреждения они не нанесли во время схватки, это никак не отразится на слое реальности. Но это бы не позволило среброволосой достичь своей настоящей цели.

Ослепительная буря, фиолетовой, пламенной ненависти, обрушенная демоницей вниз превращала плоть в пепел и вязкую жижу. Но гнилое мясо и изъеденная язвами кожа быстро зарастали после ожогов, сама суть этого существа была в вечном распаде и противилась окончательному уничтожению.

Уклонившись от внезапно выросшей из стены пасти, Лана сделала пируэт в воздухе отсекая толстые щупальца пытавшиеся обвить ее ноги и ринулась вверх, к одному из уродливых волдырей.

Удар длинных обсидиановых когтей разорвал оболочку и ее обожгло вязким, зеленым гноем, грудь и крылья горели от боли, но беснуясь и рыча демоница продолжала полосовать плоть пробивая себе путь все глубже. Для нее сейчас на первом месте стояло не уничтожение мерзости. Ею двигало то что было накрепко вписано в саму ее душу, бесчисленными жизнями других циклов.

Глаза демоницы ослепли и разлагались, черный обсидиан брони треснул и развалился, когда она наконец-то прорвалась сквозь поток гноя и миазмов к своей первой цели. Скрюченная и измученная душа, начисто лишившаяся разума от мучений, была вплавлена глубоко в плоть отродья. Лане не нужны были глаза чтобы ее видеть, одним взмахом когтей она оборвала бесконечную пытку отправляя ее в Колесо.

Кривясь от омерзения к самой себе, она потянулась к источнику своей демонической силы, зачерпнув его для исцеления ран. Демоница, которую сжимало и пыталось сломать гноящееся мясо глухо зарычала, ударив во все стороны фиолетовым пламенем, прожигая себе выход наружу. Плоть запузырилась и потекла потоками слизи, но быстро заростала. Сама суть битвы эндорим, была в сражении за подпитку жертвенных душ полученных ими. У Валорота их оставалось еще тридцать шесть. У Ланы несколько сотен тысяч, запертых в месте куда невозможно прорваться. До нее доносились лишь далекие всполохи их страданий. Ее тело не выдержит раньше, чем она сможет добраться до остальных якорей ее врага.

Когда горячий и едкий поток слизи выкинул из разверстой раны ее наружу, восстановив глаза демоница быстро себя оглядела. От крыльев остались лишь кости, плоть на руках и ногах гнила на глазах, а сквозь жуткие раны на груди были видны всполохи ударов ее сердца. Жгуты щупалец сразу же ухватили ее израненное тело и потянули в разные стороны, пытаясь разорвать. Ей нужна была помощь. Низко зарычав от невыносимой боли, Лана решилась призвать ту кому доверяла больше всего.

Ульма как раз закончила урок с Чарли и готовилась ко сну, когда ее достиг зов, вместе с ощущением сводящей с ума боли и омерзительным, омерзительной, едкой вонью разложения. Захлестнувший поток образов, ведьма привычно подавила вычленив главное. Лана сражалась с Повелителем Гнили в его домене и была в опасности. Больше харгранке знать было не нужно, без капли сомнений она ответила на призыв и мгновение спустя, в одной тонкой, кружевной ночнушке оказалась посреди пылающих потоков фиолетового огня и струящегося ихора.

Взмах рукой и их окружила жуткая вьюга, которая когда-то застала ведьму на закованных в вечный лед землях Форейхейма, в одном из циклов, она запомнила ее и сейчас как козырь из рукава, выложила ее универсалию. Колдовать в домене было проще чем в реальности, где приходилось подавлять эффект других наблюдателей. Здесь их было всего три, Лана святая уверенная в способностях к магии своей подруги и Валарот который когда-то уже сражался с харгранкой. У Астера не было друзей и союзников даже среди “своих”.

Промораживающие потоки ветра, мгновенно заставили застыть ухватившие ее щупальца. Разорвав их хватку, Лана упала к ногам Ульмы и встретилась с возлюбленной глазами. Ведьма была сосредоточена и собрана как никогда, ее волосы пылали, а образ наливался немыслимой силой. С сочувствием оглядев ужасные раны своего контрактера, Ульма крикнула:

— Не знаю как он тебя затянул на свой план, но надо выбираться. Держись, я пробью нам путь!

Скрипя зубами, Лана нашла в себе силы исцелить часть ран и подняться на одно колено, прохрипев в ответ:

— Нет! Сначала нужно их освободить.

— Освободить кого? — харгранка недоуменно оглянулась, а потом ее зрачки расширились, а лицо побагровела под стать шевелюре, — Восстанови плоть, воспользуйся моей силой и вставай. Нам пора порвать эту гнилую задницу! — гневно воскликнула ведьма, а морозный танец вьюги заискрился силой зарождающихся молний.

Когда одержимая, вместо того чтобы уйти на слой кошмаров и защищать своего контрактера, скользнула еще глубже, в Домен его Хранителя, епископ Файрус удивленно хмыкнул. Похоже она лишилась разума окончательно, раз решила атаковать сам домен, чтобы победить эндорим на его территории нужно обладать подавляющей, многократно превосходящей силой. Очевидно что, полудемоница ей не владела. Чтож, ее смерть не будет быстрой или милосердной, если вообще когда-либо наступит, а его Хранитель получит приток свежей силы, столь необходимой чтобы выжить в предстоящей схватке с герцогом.

Лишь когда четыре мощных удара разметали его внешний щит, внимание епископа вернулось к атакующему его рыцарю. Уничтожение кольца защиты не было для него неожиданностью, в конце концов он был рассчитан против атак большого количества простых смертных, владевших волей, а ему противостоял хоть и низкоранговый, но контрактер. У Файруса не было никаких сомнений что зеленоглазому блондину не удастся пробить внутренний слой защиты, он был способен остановить абсолютно любую атаку идущую с этого слоя реальности. Но бессмысленные трепыхания парня раздражали епископа, да еще и к тому же вытягивали часть его сил, пора было разобраться с наглым юнцом. Вскинув руку он вызвал седьмое таинство Истока, “Небесную Клеть”, сотни ледяных нитей оплели пространство вокруг его второго кольца, замораживая сам воздух.

Едва заметив неладное, Айр собирался отпрыгнуть назад, но заклятие сковало его в воздухе. Повиснув в окружении крепких, но едва заметных оков, рыцарь хмыкнул. Он уже видел это колдовство, осенью в замке Эбельбаха, его использовала Ульма. И та смогла остановить им атаку сразу нескольких десятков рыцарей. Этот епископ… Придя к неожиданной догадке, рыцарь осторожно покачал головой, пока было рано делать выводы. Вспышка золотой воли сорвала оковы льда раньше, чем враг успел произнести следующее заклинания. Айр бросился на него, наращивая скорость, серебрянные нити бессильно лопались на его пути. Прыгнув в воздух, рыцарь нанес могучий удар по второму барьеру, на этот раз не пытаясь сдерживаться и хитрить.

Опыт, искусность и колдовство уступали грубой яростной силе и железной уверенности в себе бывшего сотника. Кем бы не был этот колдун, он был не ровня тем врагам что Айр уже оставил мертвыми у себя за спиной. Барьер замерцал покрываясь сотней сияющих трещин, но выдержал. Скрипнув зубами и едва удержав бастард в руках от отдачи удара, Айр тяжело приземлился на ноги и сразу же бросился в сторону. Из окутанного тьмой потолка, на камни посыпались ярко-синие осколки льда.

К удивлению епископа удар рыцаря едва не расколол его второй слой защиты, решив все закончить поскорее, он призвал третье таинство Истока “Космический лед”. Это было одно из самых сильных заклинаний тех двух школ, что были ему подвластны и было даровано епископу самой Леди. Столкнувшись с камнем лед вспыхнул и разлился синим туманом промораживая всю арену на метр от пола, превращая ее в застывшее плато.

Добить противника Файрус решил десятым таинством переданным ему Леди “Мнимый объект”. Обрекающе воздев руку, он быстро ее опустил в сторону застывшего Айра, тот вскинул взгляд вверх и обомлел, из темного потолка пещеры, прямо ему в голову летел деревянный рояль. Быстро вскинув бастард, Айр напитал его волей и разрубил снаряд прямо в воздухе, крепкое дерево раскололось и проскрипело о лед мимо него, не задев.