«И не по твари», — поняла я.

По всему выходило, что мой единственный союзник выбыл из строя.

«Что ж, — злорадно подумала я, — есть ещё торговец, который выпирает из-под повозки со всех сторон».

Мысль была жуткая, неправильная, недостойная, но я ничего другого к нему в этот момент не испытывала. Ни капли жалости или сострадания.

Я справилась со следующим мешком, потом раздвинула оставшиеся, улеглась на дно повозки и наклонила их к себе. Один больно придавил мне ноги, но это чувство вызывало странное подобие восторга. Давит, значит, тяжёлый, без опоры и одной пастью его легко не сдвинуть.

Неба больше не было видно, меня окружала темнота. Под накренившимися мешками оказалось так тесно, что мне перестало хватать воздуха. В груди нарастала паника, словно разливалась по телу, поднимаясь из каких-то тёмных глубин. Хотелось бежать. Выскочить отсюда и бежать без оглядки, неважно куда, лишь бы на свободу, туда, где воздух…

Повозка качнулась.

Медленно, по одному сантиметру, чтобы не зашуршать, я подняла руки вверх, протиснула между собой и мешками. Плотно закрыла ладонями уши, зажмурилась, вспоминая первую пришедшую на ум детскую сказку, отчего-то она звучала у меня в голове голосом отца.

Когда я проснулась, вокруг уже рассвело.

Где-то рядом со мной неистово надрывалась противным голосом неизвестная птица. Я злилась на неё, не желая открывать глаза, и мысленно ругала слуг, которые распахивали шторы так рано. Вставать не заставляли, и то ладно, но отец велел, чтобы самое позднее к шести утра дом выглядел живым и бодрым. Не дай богиня, он увидит на одном из окон неприветливо задёрнутую штору, словно повязку на глазу пирата, — достанется всем. Вот и сейчас мне было слишком светло даже через закрытые веки, а открывать их не хотелось и вовсе.

Птица не замолкала, её крики ввинчивались в мозг, как будто пытались достучаться до чего-то. Поделиться важным…

Я распахнула глаза.

Нет, мне это не приснилось. Вокруг стояли серые, плотно набитые мешки, наваливались на меня сверху.

А я была в лесу…

Наверное, стоило шевелиться медленно, по сантиметру раздвигать мешки, чтобы выглянуть наружу одним лишь глазочком, но в этот момент моё сознание проснулось окончательно. Ощущения накрыли меня волной. В основном болезненной — мешки совсем отдавили мне ступни. Я не чувствовала пальцев на ногах. В первое мгновение едва не закричала от ужаса, решив, что у меня и ног-то больше нет.

Не медля ни секунды, я принялась выкарабкиваться наружу, подтягиваясь на руках. Жар прилил к ногам, в ступни вонзились сотни крошечных иголок. Я громко зашипела сквозь зубы. Ни о какой осторожности или осмотре местности больше не шло и речи, я должна была немедленно выбраться отсюда и размяться. Как угодно изменить положение тела.

С трудом я уселась на мешок, потом подняла ноги на соседний, одну за другой. Они ощущались ватными и совсем чужими. Словно две палки с места на место переложила.

Вернулся и страх.

«Если бы тут кто-то был, уже бы напал», — решила я, уговаривая себя взбодриться.

Отчего-то я была уверена, что стать чьим-то главным блюдом до заката мне не грозило.

Страшнее оставалось другое: я понятия не имела, где находилась, а убраться отсюда требовалось до темноты. Сначала я решила было остаться здесь и дождаться следующих путников. Кто-нибудь обязательно меня подберёт… если я не умру с голоду раньше. Но потом я отбросила эту идею. Что если ночные твари и в самом деле вернутся к вечеру, а потом окажутся упорнее в том, чтобы добраться до меня. Ведь другого мяса тут больше не было.

Я прикрыла глаза и очень аккуратно осмотрелась, готовая зажмуриться в любую секунду, если увижу что-нибудь жуткое. Например, то, что осталось от моих спутников.

Ничего примечательного не было видно. Я рискнула повернуться и проверить место, где вчера рядом с повозкой упала раненая лошадь.

С облегчением выдохнула, когда не обнаружила и её.

Вообще.

Словно унёс кто-то. Не осталось даже костей, только небольшое тёмное пятно на земле свидетельствовало о произошедшем. А заодно и доказывало, что с ума я пока не сошла. Мне всё это не померещилось.

Мои зубы всё равно принялись предательски стучать, а невесть откуда взявшийся в такой глуши ветерок пронизывал насквозь, пока я тщательно разминала ноги.

Решив, что, наконец, смогу встать, я аккуратно спрыгнула с повозки. Ноги предательски подломились, а я повисла на ней, попискивая то ли от боли, то ли от нежелания узнавать правду о торговце. С ещё более позорным облегчением я обнаружила, что он тоже пропал.

О лесе, что отделял наше маленькое графство от основных герцогских земель, всегда ходили жуткие слухи. Будто бы его охраняло зло, что подчинялось Лунному замку. Расползалось во все стороны, заполонив все владения Мунфолл. Вот только если эти твари и впрямь подчинялись герцогу, то зачем им было нападать на путников, что везли к нему же добро и людей.

Отец считал, что всё это байки торговцев. В Лауше их и впрямь охотно передавали из уст в уста, чтобы отпугнуть особо доверчивых конкурентов да получить себе заказ получше.

— Что ж, какие-то твари тут явно есть, — пробурчала я себе под нос. Обращалась к отцу, жаль только, что он не мог услышать.

Огромные и умные твари. А может быть просто стая голодных волков? В темноте всё меняло размеры и формы, а если смотреть сквозь собственный страх — тем более что угодно померещится.

Я повернулась направо и нашла взглядом ведьму. Она сидела у дерева, довольно далеко от дороги. В первую секунду я едва не бросилась к ней бегом, но замерла и решила подходить осторожно. Чтобы успеть убежать… Точно — ведьма. На неё даже волки не позарились. Побоялись.

Я подошла поближе.

Ведьма сидела ровно, голова не свесилась, прислонялась к стволу. Платье оказалось изорвано, на нём осталась кровь. Я сделала ещё пару шагов, раздумывая, как позвать её. Имени так и не узнала. Но она вдруг открыла глаза и посмотрела на меня ясным, вполне осознанным взглядом.

От неожиданности я замерла, а потом бросилась на колени рядом с ней.

— Что мне сделать? Как вам помочь?

От стыда горели уши. Меня почти не волновало её самочувствие. Я вдруг очень чётко поняла, что это был мой единственный шанс не остаться здесь одной. А этого я боялась больше всего. Нет-нет-нет, чёртова ведьма не имела права умереть просто так! Не сейчас, когда она уже просидела здесь так долго!

— Ничего, Кристин, — отозвалась она слабым голосом.

По спине у меня прошла дрожь. Ведьма всё это время знала, кто я!

Она с видимым трудом подняла руки, отстегнула от ворота булавку и протянула мне. Я послушно взяла и растерянно повертела её в пальцах.

— Знаю, зачем понесла тебя нелёгкая в Лунный замок.

— Замуж, — буркнула я.

Она хрипло засмеялась, словно что-то мешало ей нормально дышать.

— Как же. Береги её, — приказала она, даже сквозь хрип слышались повелительные нотки. — Она служила мне много лет, послужит и тебе. Даст тебе укрытие надёжнее, чем ложь. Спрячет лучше, чем эти обноски. Пока ты её носишь, никто не сможет тебя узнать, если не скажешь сама. Не хочу, чтобы она сгинула в лесу, вместе со мной. Но используй с умом. И помни, настоящую ведьму ты этим не обманешь, многим из нас приходится скрываться, выдавать себя за другого.

— Я не собиралась делать ничего плохого, — неуверенно оправдалась я, крепко-крепко сжимая булавку в руке.

— Скоро в Лунный замок вызовут другую ведьму. Как только поймут, что меня можно больше не ждать. Что бы ты ни задумала, помни о времени.

— Хорошо, — поспешно пообещала я и поскорее приколола булавку к вороту рубашки. С внутренней стороны, чтобы в глаза не бросалась.

«Другая им не понадобится. Если в Лунном замке ждут ведьму, то ведьмой буду я».

Я просидела рядом с ведьмой, пока та не оставила меня одну. Наверное, стоило уйти сразу, когда она указала дорогу, но мне не хватило духу просто бросить её. Так что я сидела рядом и думала, могла ли сделать этой ночью нечто большее, чем просто спрятаться под мешками?