Только когда письмо обнаружилось на месте, вернулось всё остальное. Снова появились звуки, а свет резал заспанные глаза. Кто-то смеялся рядом со мной, видимо, потешались случайные прохожие. Надо же было так улучшить всем утро. Я подтянула валявшуюся рядом шляпу, нахлобучила на голову и только тогда быстро огляделась. Сердце ушло в пятки от мысли, что меня скоро станут искать, а шум и смех здесь явно привлекали внимание жителей Лауша. Даже ленивый папин слуга не поленится подойти и проверить.

К моему облегчению знакомых лиц не нашлось, и я вскочила на ноги, быстро отряхнулась, потуже затянула на поясе верёвку. Жутко хотелось есть.

«Ты безнадёжна, Кристин», — мысленно заклеймила я себя. Об одежде дома подумать успела, а вот о еде — нет. Совсем не до неё было, я и вчера-то на нервах только травяной чай и выпила. Желудок готовился к мести.

Сколько ещё вещей я не учла? Тех, что дома казались мне постоянными, что всегда были в моём распоряжении. Никогда не требовалось думать о еде, ведь прозвенит папин ручной колокольчик и слуги сразу накроют на стол. Я нахмурилась, пытаясь сообразить, что ещё ускользнуло от моего внимания. Вздохнула и погладила пальцами кусок сыра в кармане. Нет, оставлю его на потом. Дорога предстояла длинная, если посыльный герцога и справился за день, загнав пару лошадей, то для меня путешествие на тяжёлой повозке обернётся маленькой вечностью.

Я дождалась, когда зрители на обочинах разойдутся, глазеть тут всё равно быстро стало не на что, и, наконец, хмурясь, развернулась к повозке.

Её хозяин пересчитывал мешки, он и впрямь оказался торговцем тканями и шерстью. Вид у него был ещё больше помятый и перекошенный, чем вчера, из чего я сделала вывод, что вечером он отправился не на боковую. От него несло дешёвой выпивкой, а на лице читалось абсолютное презрение ко всему живому. Сохранность груза интересовала его куда больше, чем моя нелепая персона. Он без перерыва бурчал под нос проклятия и жалобы, то на нищих бродяг, то на слишком широкие мешки, что не желали плотно прилегать друг к другу, то на адскую головную боль, от которой помог бы только топор.

На секунду я искренне задумалась, чем же помогал топор, а потом решила не испытывать судьбу, пытаясь договориться о проезде просто так. Осмотрелась и побежала к примеченному крыльцу.

— Мне что-нибудь от головной боли, — крикнула я трактирщику.

Он осмотрел меня с ног до головы и противно заржал.

«Ну что опять не так? — мысленно взвыла я. — Я приказала? Не попросила? Как здесь вообще делать заказ?»

— Пива?

— А поможет? — я удивлённо хлопнула глазами.

— Маловат ты ещё, пацан, — отсмеялся тот, — раз не знаешь. Вали сам, пока не вышвырнули. Небось ещё и попрошайка.

— Я де… дедушке, — поправилась я и полезла за кошелём. — Вот.

Передо мной на стол опустилась огромная кружка. На пиво содержимое походило мало, разве что смешанное с мутной грязной водой из ближайшей лужи. Я схватила кружку обеими руками, но она всё равно качнулась, расплёскивая жидкость вокруг. Трактирщик злобно зыркнул из-под густых бровей, мне даже показалось, что я услышала рык. Попятилась к выходу, в отчаянье сжимая кружку мокрыми и липкими пальцами.

— Тару верни, — рявкнул он мне вслед.

— Ага, — пискнула я и вылетела наружу.

Торговец успел забраться на повозки и теперь меланхолично пялился на хвост лошади, который пошатывался перед ним. Да так увлечённо пялился, что я разом начала верить в гипноз. А может быть, он просто заснул… Но моментально воспрянул если не духом, то телом точно, когда я подсунула кружку ему под нос.

Он схватил её, даже не посмотрев на меня, сделал огромный глоток, закашлялся, а кружка полетела на пол. Я зажмурилась, ожидая услышать звон. Приоткрыла один глаз… Кружка лежала у моих ног. Целёхонькая. Я схватила её и прижала к груди.

— Что за адское дерьмо? — откашлялся торговец.

— От головы должно помочь, — оправдалась я.

— Лучше б топор, — не поверил он.

Я пожала плечами.

— Чего надо?

— Возьмите меня с собой, — выпалила я, уже понимая, что не знаю, как договариваться по-нормальному, и добавила: — Послание для герцога везу.

Торговец крякнул и вытер слёзы, на которые его пробило от моей грязной водички. Хорошо, что я не попробовала…

— Эка пронырливая дрянь, значит, знаешь, куда еду.

Я растерянно смотрела на него. Это отказ?

— Помню тебя, помню. Ты тут дрых, чтобы не пропустить.

Я поспешно опустила глаза в пол.

— Деньги есть?

Он протянул руку, и я послушно опустила на неё весь кошель. Торговец пересчитал монеты, вернул мне половину и ответил:

— Дура, считать научись, а то другой не такой честный попадётся. — Или тебя дураком звать? Ишь как вырядилась, как будто не заметно, что баба. Ну как знаешь. Место нагретое сам найдёшь, зря я только чистил.

Он махнул на меня рукой и опять отвернулся… к хвосту. А я бегом отнесла кружку в таверну, вызвав у посетителей очередную волну веселья, и полезла обратно в повозку. Улеглась на бок и прикрылась шляпой. Мало ли кто будет мимо проходить…

Вскоре совсем близко раздались шаги. Лёгкие, явно женские. Я выглянула из повозки и обомлела.

Надо же мне было навязаться в попутчицы к настоящей ведьме…

Я хорошо помнила ведьму, пару месяцев назад она приезжала в наше поместье. Предлагала свои услуги в обмен на небольшую плату. Отец тогда велел прогнать её со двора, да так, чтобы она поскорее покинула всё графство и навсегда забыла дорогу в него. Он долго и громко ругался на расплодившихся вокруг шарлатанов, что не желали работать, как честные люди, а сам до ужаса боялся их проклятия. Мать насмехалась над ним, только он мог верить и одновременно не верить.

Мы с Марлен тогда привычно наблюдали из окна моей спальни. Её комната находилась на другой стороне коридора, там вид открывался на лес, что считалось гораздо лучшим. Мы с сестрой так не считали, а я молча проглатывала замечания матери о том, что старшая дочь по определению была достойна самого лучшего.

Так или иначе, прогоняли ведьму не очень успешно, почти до самого вечера она прождала у ворот. Отдыхала среди деревьев, ела что-то, хотя никакой сумки у неё с собой не было. Мы с Марлен не успевали строить новые теории.

Когда на поместье опустилась ночь, во двор вышла мать, прямо в домашней одежде, мягких тапочках и чепчике. Мы с Марлен переглянулись и довольно покивали друг другу. Мать редко перечила отцу прямо и никогда не делала этого в присутствии кого-то третьего, но, так или иначе, почти всегда умудрялась получать своё. Она любила отца, но чувства пришли к ним не сразу, брак, как и у всех в нашем роду, был призван принести пользу и скрепить очередной союз. У неё стоило хорошо поучиться, перед тем как нас тоже отправят замуж.

Утром мы долго пытали мать, но она была бледна и апатична. Когда взяла себя в руки — стала лишь естественно непреклонна. Она как будто пожалела, что встречалась с ведьмой.

Уже после отъезда Марлен я услышала, как мать во время ссоры выкрикнула правду отцу. Ведьма предсказала, что в поместье скоро не останется дочерей. Тогда я решила, что, видать, и на меня позарится какой-нибудь чахленький жених из подданных графа.

Теперь я была уверена, что слова ведьмы имели совсем другое значение, а я по доброй воле пыталась добраться туда, где они получат шанс исполниться.

Долгое время я мечтала поговорить с ней. Расспросить. Узнать, как защититься от судьбы.

И вот желание исполнилось — я оказалась с ведьмой вблизи. Только мне этого моментально расхотелось. Притворяться товаром и прикрываться шляпой было бесполезно, меня всё равно заметили. А так хотелось слиться с серой мешковиной!

Я больше не хотела предсказаний, для них стало поздно, когда я переоделась в храме и оставила там прошлую жизнь. Теперь я собиралась управлять ею сама.

К некоторому облегчению ведьма всё-таки уселась рядом с торговцем, места там не хватало, так что прижимались эти двое довольно плотно. От взгляда на них мне стало слегка неудобно. Разве приличные люди так к чужому мужчине садятся?