С первым прикосновением бурана я набросил на себя Перо и поднялся в воздух. До того мгновения я едва ровно летал, плохо набирал высоту и ориентировался в небе. Однако, новое чувство, насыщенность звериной мощью, направляли меня и раскрывали мои возможности. Меня швыряло в порывах ветра, смешивало со снегом, пыталось разорвать на части, но щадило. Со мной играли и позволяли ощущать игру. Это был Учитель, который не торопился показывается. Помню, я тогда отыскал небольшое ущелье и пережидал в нём бурю, а заодно дожидался ночи. Вечер наступал так медленно, но потом, когда небо потемнело, и на нём показалась такая яркая луна…

— Чтишь Старших больше, чем просто Покровителя, — я усмехнулся, напомнив себе про наивную романтику княжны.

— Матушка приучила. Потом уж я сама дозрела до её правоты, — Риа с глубоким вздохом снова и снова оглядывала потолок города. — Она наставляла меня ещё совсем маленькой, что неважно насколько сильно ты веришь в помощь Старших. Их присутствие ты ощущаешь, когда получаешь талисман от Учителя, а уж после всё от тебя зависит. Учителя́ всегда рядом, просто не каждый желает их услышать или увидеть. Боль, проблемы и горе слишком часто вопят в нас громче, чем шепчут Учителя, а мы чересчур разгневаны на Них за то, в чём крайне часто виноваты мы сами.

— Охо-хо! — от поразительной глубины заявления я громко хохотнул. — Не слишком ли дерзкое заявление? Учитель и прогневаться может!

— Прогневается — накажет. Или не накажет. Всё-таки я почти слово в слово повторила, — Фанориа на мгновения надула губы и сдвинула брови, чтобы почти сразу же усмехнуться и расслабиться.

— Повторила за кем? За Учителем? За своим Старшим? — я сбавил голос до шёпота, будто меня вдруг кто-то услышать может кроме княжны и вездесущих Богов. Гостья задумчиво вглядывалась в далёкую точку, но всё-таки кивнула.

«Да ладно. Стольких совпадений быть не может. Родителей Боги благословили, и дочь не оставили без внимания? Если и задаваться, то ты слишком тихая для этого. Либо сама не веришь в кару Богов за самовлюблённую ложь», — задумался я, наблюдая за очередной безмолвностью девушки-Лебедя.

— Спорим, я отгадаю кто твой Старший? — я понимал, что моя намеченная игра приняла попытку начаться. Детские обиды опустят меня до уровня червяка, так что нужно быть умнее и перехитрить игривую девчонку.

— И в чём для меня выгода в этом споре? — заинтересованность Риа слишком плохо пряталась в голосе.

— Попытка у меня одна, а Старших — Одиннадцать. Выиграю или нет — зависит от того, насколько громко твой Учитель подскажет мне правильный ответ. К тому же, если Старший настолько сильно обожает тебя, он останется на твоей стороне, — я пожал плечами, разыгрывая свой спектакль в «сомневающегося в честности даже своей».

— И что же на кону? — не поймайся княжна на уловку, она бы так быстро не спросила про цену.

— Желание. Вы подчинитесь моей прихоти. Всего раз. В рамках дозволенного статусом и приличием, конечно. И, если быть честным, обещаю оговоренное подчинение со своей стороны, — дабы выглядеть серьёзным, я намеренно растягивал слова и делал паузы. Формулировка должна была быть чёткой, без лазеек, открывающих все горизонты победителю. Быть пленником изворотливого ума мне не хотелось.

— Договорились, — княжна с прищуром ждала ответа и улыбалась. Наверное, уже строила планы как она устроит для меня гонку за её желанием. Не на того напала.

— Таутаринона, — я намерено растягивал имя Богини по слогам и говорил шёпотом, чтобы Фанориа ещё немного подтянулась ко мне поближе.

Разочарованный выдох княжны напоминал хрип. Я, дабы девушка не рассердилась на меня, не стал выказывать улыбкой или иным жестом превосходства радость такой быстрой победы. Только наблюдал, пока Риа снова не стала осторожничать в кругу лишних глаз.

— Фанениса проболталась? — я чуть было не испугался тона голоса Фанориа. Кажется, она была готова захныкать, как малое дитя.

— Могу поклясться своим Старшим. Никто не болтал. Ты сама выдала себя, — «и практически открыла мне путь, который выведет тебя из этого плена, мой наивный Лебедь».

— Не выдавала!

«Ну, точно дитя!» — слава, Боги, мне удавалось не смеяться! Скрестившая же на груди руки девушка сгорбилась и почти от меня отвернулась. В моих планах не присутствовало объяснять как я смог догадаться об её Учителе из Пантеона. Ну, если по характеру и поведению она похожа на отражение Великой Сестры — я-то тут при чём? Сестра благословила её красотой и шармом, вот только с Возлюбленным Зовом пошутила так жестоко, что и не придумать досаду неприятней.

— Я выиграл, — на всякий случай напомнил я.

— Выиграл, — сердито выдохнула Фанориа. — Желай, чего хотел!

— Пока что мне и так неплохо. Я оставлю желание на более подходящее время, — «когда ты сама пожелаешь поскорее убраться отсюда, я помогу тебе решиться».

— Никто об этом не должен знать, — княжна всё ещё дулась на меня, изредка поглядывая в мою сторону. — О том, что я вам проиграла желание.

— Не узнает никто, — коротко пообещал я и занялся чисткой трубки, для начала вытряхнув в жаровню дотлевшие листья. Риа снова замолчала, поэтому я не отвлекался и почти неслышно орудовал щёточкой из кисета.

— А можно я твоего Старшего угадаю?..

Отходчивость княжны из Клыка Дракона настраивала на хороший лад. Я был уверен — даже если я смогу ещё раз невзначай нарваться на лёгкую обиду, меня быстро простят. Но только лёгкую, так что стоило всё равно держать ухо востро.

— Угадывай, — я вычистил последний пепел и убрал трубку к кисету.

— Стариа́т? — задумчиво предположила Риа, накручивая уголок платка на палец.

«Отец Богов и Творец Душ. Почему именно Он?» — я усмехнулся и отрицательно покачал головой.

— Джуи́са? — не сдавалась княжна, хотя голос её становился всё тише. Я снова покачал головой. Риа тяжело вздохнула. — Наверное, если я начну просто перечислять Старших, то твой окажется в самом конце.

«Значит, мой Старший по твоему мнению мне не подходит?» — я не стал смеяться, подумав, что же может такого общего между мной и хладнокровной Богиней Перемен и Времён Года.

— Ка́рос, — назвав Учителя по имени, я вздрогнул.

Мне показалось, будто не я Его позвал, а Он решил вновь проявить себя и опустил на мои плечи свои широкие ладони. Пальцы слушались с большим трудом. Они едва сгибались, когда я пытался выискать на шее тонкий шнурок, не заметный глазу. Тонкий и крепкий шнурок, который невозможно перегрызть, разрезать или разорвать, который не виден, пока этого не пожелает носящий его. Он хорошо тянулся и удлинялся, но мысль снять его вместе с кулоном отчего-то походила на прыжок в глубокий чёрный омут с головой прямиком с высокого утёса. Нашёлся и амулет, талисман Учителя-Старшего, впервые проявившийся в ночь Посвящения из глупого ожерелья, сплетённого из полос холста. Тёмный срез дуба с полумесяцем-барельефом почти вдоль края среза. Лунный камень, минерал Кароса.

— Полуслепой Бог Ночи, — вновь спокойно вздохнула Риа и взглянула на мой амулет.

— Ну, в новолуние его второй глаз возвращается к нему, — решил пошутить я.

Усмехнувшись уголком губ, княжна в чём-то повторила мой недавний жест — провела пальцем по шее от уха к плечу. Её талисман явился из ниоткуда, как все прочие кулоны его рода. Круглая пластинка почти белого дерева и пара гранёных капель чёрного агата на ней.

«Лишь одной не хватает как символа Безмолвных», — от вида камней у меня перехватило дыхание. В Пике не было Безмолвных, нелиев, продающих своё общество. Или тело. Я бы узнал об их присутствии так или иначе. От невозможности завести свою семью — или потеряв её — они принимали этот последний обет. У них не рождалось детей, приютом им становились лачуги при храмах. Их можно было назвать жалкими, если бы они не оставались преданными своему народу. Молчаливые и, кажется, безразличные ко всему мужчины и женщины с татуировками трёх чёрных капель на щеке. Хладнокровнее их были, наверное, только посыльные Альдера́са, Всеотца, убийцы-тени, оставляющие у тел своих жертв перья ворона. Но и Ворон Альдераса, и Безмолвный, став солдатом армии Императора, шли в атаку без страха умереть. Впрочем, редкий нелий боится умереть, но эта пара не отличает свою жизнь от своей же смерти. Всегда поражался подобной волевой крепости.