— Принцесса, — забасил Тальмаган. — Мы встретились впервые, когда вы были пленницей алсогонцев, у озера Тере-Тайен. Тогда я не придал никакого значения вам, однако позже я увидел в вас некое сочувствие моему… эм… военачальнику, Делану-Мятежнику. И тот факт, что вы пришли, говорит об этом. Это странно, учитывая, что вы были пленницей, к тому же являетесь принцессой страны, которая сражалась против него.

Он говорил с грубым акцентом, но грамотно и правильно.

— Я хочу ему помочь, — заявила принцесса. — Не спрашивайте почему. Я не могу сказать. Просто… хочу помочь.

— Это я и хотел услышать, — кивнул ардонец. — Brudgartoram ver goh fadrudar. Это фраза из ардонского языка. Так говорят, когда не понимают почему хотят совершить что-либо, но испытывают внутреннюю тягу, необъяснимую, но на деле правильную. Мне нужна будет ваша помощь, если вы хотите спасти Делана.

— Я готова, — выпалила Саннэфея, не задумываясь

— Я, мои спутники и…

— Ученики! — подняв палец перебил его Эйвирик, а потом увидел суровый взгляд Тальмагана, потупил свой.

— … и ещё с дюжину человек, верных Делану, переживших осаду Ваттавы, готовы вызволить его. Я знаю, что его и Эрмира везут в Эль-Тайен, где будут казнить. Сейчас мы не вытащим их, но в столице это сделать будет проще. Мы нападем именно тогда. От вас требуется только сообщить обо всем, что может нам помочь: войска, городская стража, где будут держать пленных и тому подобное. Мы ударим, вызволим их, и уйдём. Ваше сотрудничество останется в тайне. Так ведь? — последние слова он произнёс с нажимом, посмотрев на троицу горе-тенегнетов. Те кивнули.

— Я все сделаю, — кивнула принцесса.

— Мы пойдем за вами. Будем ждать вас в трактире «Землянка», что в пригороде, сразу после вашего прибытия в столицу. Там вы нам все и сообщите. Постарайтесь сделать все как можно быстрее, от этого зависит жизнь Делана.

Саннэфея энергично закивала.

— Теперь нам нужно расстаться, — сказал ардонец. — Эйвирик отведет вас обратно.

— Я? Почему я? Я же привел ее.

Тальмаган снова бросил на него недовольный взгляд.

— Ладно, понял, — буркнул парень. — Дерьмо разгребать мне, как же…

Вернулась принцесса в лагерь тем же путем, оставив Эйвирика на его границе.

— До новой встречи, дорогуша, — подмигнул он ей.

— Ещё раз подобное выпадет из твоей пасти, я тебя прибью! — шикнула она.

— Все, молчу, — поднял он обе руки, пятясь назад. — Но все же, я буду скучать.

Напоследок он отправил ей воздушный поцелуй, после чего развернулся и умчал их временному пристанищу. Саннэфея почему-то невольно улыбнулась. Но потом сама себе поставила это в укор.

Вернувшись, она легла спать, с чувством, что она нашла решение. Она уснула с улыбкой на лице.

Каждый день до прибытия в столицу она думала о том, что ей нужно сделать. Нет, она ни секунды не колебалась, она была уверена, что Делана-Мятежника нужно спасти. Да, ее могли за это наказать, серьезно наказать, учитывая, что поддержки среди знати у нее нет никакой, а с ними она только потому, что она из важного рода, да и ещё является вдовствующей принцессой. И тихой мышкой, которая ничего не может, она будет до возвращения своего отца и брата, которые сражались в Нордриме. Она очень надеялась, что оба они живы, несмотря на вести о том, что Нордрим разбил Талл. Сейчас она сыграет в темную игру, поставит на кон все, и в случае, если проиграет, она все потеряет. Хотя ее это не сильно пугало. В ходе своих не самых приятных путешествий она поняла, что у нее есть только имя и больше ничего.

Когда на горизонте из полей и холмов появились шпили башен Эль-Тайена, сердце принцессы замерло. Не только потому, что она переживала о предстоящем деле, но и потому, что она вспомнила, как шла по этой дороге в обратном направлении вместе с Вэлианом. Эти дни, казалось, были так давно… За то время, что она отсутствовала в столице, девушка успела прожить целую жизнь, наполненную радостью, страхом, страстью, настоящими эмоциями. Не этого ли она хотела всю свою жизнь? Не к этому ли ее постоянно тянуло из болота повседневности, в котором она томилась в Эль-Тайене?

Возможно, а между тем, армия Талла вошла в пригороды столицы, где народ приветствовал их как победителей, что вызывало едкую насмешку у принцессы. Ведь она видела, что на самом деле эта «победа» такое. И наконец они въехали в город. Под перезвон колоколов, крики и аплодисменты, под водопад цветов и конфетти, которые сыпались на них со всех окон.

А принцесса в это время старалась подмечать происходящее вокруг. В город вошла не вся армия. Лишь пара сотен, чтобы сопроводить великих эрлов-победителей в их триумфальном шествии. Значит, основная масса расквартируется в пригороде и станет пить и отдыхать после тяжелого перехода. Теперь она хорошо понимала нрав простых солдат.

На главной площади стоял эшафот, который подготовили заранее, для публичной казни Делана и Эрмира. Особенно забавно смотрелась рядом с местом казни статую Экенберта Эстерли, канувшего в лету короля, который даже неизвестно как умер. Решив лично возглавить завоевание Нордрима, он отправился туда несколько месяцев назад, в начале лета, но никто его больше не видел. Саннэфея надеялась, что его жестоко убили шуан’фэрод, те самые, которые напали на нее и алсогонцев в Темном лесу. Экенберт стоял во всем своим величии, завоеватель, покоритель. Он хотел создать новую Авиранскую империю, которую развалил за пару месяцев всего один мятежник из крестьян. В очередной раз принцесса убедилась, что Делан — не просто бунтовщик, а настоящий герой, определивший судьбу Гарсариона на ближайшие десятки лет.

Пленников сразу провели на эшафот, а принцесса и вся остальная знать отправились в замок, где девушка провела львиную долю своей жизни. Когда они въехали, и она увидела огромный ухоженный сад, ее стало воротить. Перед глазами пролетели тысячи вечеров, когда она бродила по этому саду, думая, что это самое замечательное, что она может увидеть в жизни. Но на деле, она бы лучше снова попала в осажденную Ваттаву, чем снова прогулялась по этому саду.

Ей пришлось снова войти в замок, проехаться под сводами дворов, увидеть десятки пажей, которые подбежали к ней, помогая слезть. Но каждого она оттолкнула, спешились сама и сразу же двинулась в свои покои. Первым делом она хотела узнать, какие чувства вызовет у нее ее темница, в которой она провела столько лет. Она считала это место самым родным, самым безопасным, до того момента, как замок захватил Мартон. Когда она шла по коридорам, под ногами хрустел тростник, от стен веяло легким холодком, несмотря на то, что повсюду стояли свечи в подсвечниках. Она прошла мимо тронного зала, дверь которого была приоткрыта. Ее внимание привлекли верные цвета, совершенно нехарактерные для этого места.

Саннэфея заглянула в зал. Просторный, с рядом колонн по обе стороны, а в центре стоит деревянное кресло с инкрустациями. Древний таллийский трон. Раньше на колоннах висели штандарты Талла с гербами дома Эстерли, а теперь здесь были черные знамёна. Они висели в честь ее мужа Андри и его сына, который родился не от Саннэфеи, Экенберта. Из всех погибших в тот вечер ей было жалко только этого мальчика, потому что только он не заслужил этого. Остальные, даже ее любимый капитан гвардии сэр Йеннер, хоть и был хорошим человеком, служил королю.

Пройдя тронный зал, она двинулась наверх, в свою башню. Кое где на стенах ещё остались черные капли давно засохшей крови.

Как она и думала, ее комната вызвала только отвращение. Как птица, вкусившая свободы и возвращенная в клетку, так же чувствовала себя принцесса. Она вспомнила визиты Мартона, как она думала, ее единственного друга, вспомнила дни заточения, когда ее муж бесился на пустом месте, вспомнила тот вечер, когда Вэлиан пришел спасти ее…

Но деваться было некуда, пока что это место было ее домом. Она легла на кровать, почувствовав, однако, приятные ощущения от ее мягкости. Она была лишена этого на долгое время. И моментально она уснула.