— Закройся! — рявкнул Эрмир.

— Так, давайте их выпроводим за пределы замка и разойдемся, — распорядился Делан. — Эта девушка и… как там тебя?

Саннэфея не поднимая головы постаралась изобразить мужской бас. Но ничего у нее не вышло.

— Минуточку… — Эрмир подошел и сорвал с ее головы подшлемник. — Ах ты сучье таллийское отродье!

Он ударил принцессу. Да так сильно, что у нее из глаз полетели искры и она свалилась на землю.

— А ну не тронь ее! — взревела Роза.

— Ты помогла ей? — спросил бородатый Колючку. — Ты пыталась ее освободить? Предатель! Убить ее!

Он выхватил меч и уже было хотел занести его, как закричал Делан:

— А ну все успокоились! Эрмир, меч в ножны! Ты с ума сошел?

— Она предатель! Пыталась выкрасть у нас пленного!

— Зачем ты это сделала? — спросил ее Делан. — Ведь ты воительница Алсогона, зачем ты… предала нас?

Роза молчала, опустив голову.

— На кой ты с ней говоришь⁈ — рявкнул Эрмир. — Предателей нужно убивать!

— Прошу вас, господин, — взмолилась Саннэфея, упав на колени, — не убивайте ее. Она… это я ее заставила… обманула… угрожала… прошу, я виновата.

Делан смотрел по очереди то на Саннэфею, то на Розу.

— Демоны с вами, — махнул он. — Выкиньте ее из замка. Принцессу в ее покои, и усилить стражу, никого не впускать!

— Ты обезумел⁈ — закричал Эрмир. Та часть его лица, что не была закрыта бородой, покраснела. — Она помогла сбежать таллийке, нашему пленнику, врагу!

— Эта девушка нам не враг! — Делан тоже повысил голос. — Успокойся, Эрмир, что с тобой происходит?

— Ты… кем ты стал? Бесхребетный! Вспомни, что ты сделал в Дароне!

— Я убил подонков, казнивших Илиену, а это — просто девушка!

— Она предатель!

Делан часто дышал, смотря сверху вниз на Эрмира. Они сблизились, и Саннэфее казалось, что они вот-вот подерутся.

— Вот что, Делан, — сказал Эрмир, ткнув его пальцем. — Если вскормишь змею, не удивляйся, что она тебя укусила.

С этими словами Эрмир ушел, а с ним и почти вся стража.

Делан проводил его суровым взглядом, после чего перевел его на Саннэфею.

— Я отнесся к тебе с теплом. Парни, уведите ее. А эту рыжую выкинуть за пределы Матариса. Я не хочу видеть ее в нашем войске. Вернется — убейте.

Делан

С каждым днем становилось только хуже. Он уже потерял счет дням, знал лишь только, что осень уже наступила. Происшествие с принцессой и очередная ссора с Эрмиром совсем выбили из-под ног землю, а еще это известие, что тот ардонец — его настоящий отец. Отец… которого он никогда не знал. И что ему теперь делать? Сказать ему, как сильно он хотел его увидеть? Как все свое детство мечтал об их встрече? Может, так когда-то и было, но теперь он не хотел даже видеть его. И потому приказал не пускать его в замок, хотя и разрешил ему быть в гвардии. Он не знал, что ему сказать, не знал, как спросить о причине его полного отсутствия в его жизни. А у матушки спрашивать тем более не собирался.

На него в одночасье навалилось слишком много дерьма. Этот мятеж уже сидел у него в глотке. Нужно было идти дальше, нужно было наконец уже брать столицу и покончить с этим раз и навсегда. Сейчас у них собралось порядком трех тысяч человек, и Делан никак не мог впихнуть в голову такие цифры. Он представлял себе две сотни, с которыми он выиграл первое сражение, но никак не три тысячи.

Разведка, тем временем, донесла, что Ваттаву защищает войско таллийских эрлов, неких Парайса и Олреда. А вот принц Ардорф, со своим войском, трется где-то близ Каменного Дола, довольно далеко от столицы. Этому было только одно объяснение, которое ему донесли солдаты, прибывшие вместе с принцессой — диверсии в Талле. Наверняка Ардорф развернулся, чтобы отбить атаки мятежников. Значит, пока не поздно, нужно идти на столицу и брать ее. И через день после попытки побега принцессы, он отдал приказ на сбор войск.

Это было не то же самое, что снарядить две сотни и в тот же день выйти. Приготовления заняли по меньшей мере три дня. Необходимо было погрузить продовольствие, осадное снаряжение, подготовить коней. И Делан лично решил заняться командованием подготовкой. Несколько раз он пересекался с Эрмиром, но тот лишь одаривал его холодным кивком. В своем стремлении мстить он совсем помешался. Делан уже не мог его узнать, но мог его понять. Он потерял самое дорогое, что было в его жизни. И если Делану было до сих пор мучительно больно, то ему было в разы хуже.

К концу третьего дня, когда лидер мятежа обсуждал с сотниками организацию путей снабжения, к нему прибыл разведчик.

— Господин! — принялся докладывать он. — Есть вести из Дарона!

— Говори скорее. — Ничего хорошего, по-видимому.

— Знать снарядила свое войско и выдвинулось к Матарису. Кроме того, мы кое-что разнюхали, вам это понравится, — он довольно улыбнулся.

— Не томи, — буркнул один из сотников.

— Армия Талла в Нордриме частично состояла из алсогонцев, собранных как вспомогательные отряды. Среди них масса рыцарей и хорошо подтянутой пехоты. Нашей знати удалось их переманить, и они идут в Алсогон, чтобы помочь нам!

Делан хотел было обрадоваться, но все же смутился. Он не знал, что думать об этой новости. С одной стороны — это было замечательно, ведь если все мятежные силы Алсогона объединятся, то они могут окончательно сокрушить Талл. Но что-то ему подсказывало, что знать может таким образом лишь укрепить свои позиции. Теперь ему была понятна картина жизни феодалов, и их стремления не к окончательному разгрому Талла, а ведения с ним переговоров. Ему доходчиво объяснили, что в этом стремлении нет благородного желания защитить жизни простого народа, а котором твердят эрлы. Им нужна власть, земля и деньги. Последними двумя атрибутами Талл щедро делился с ними, так что многие из мятежников до ныне имеют поместья в стране врага, их деньги и титулы зависят от таллийцев. А их «мятеж» — лишь игра, в которой они заинтересованы только в своей победе. При таком раскладе, новости о пополнении их армии вызывали у Делана двоякие впечатления.

— Спасибо за вести, — поблагодарил разведчика лидер мятежа и тот ушел.

— Вот так новости, — радостно сказал один из сотников. — Может, нам стоит обождать? Я разделяю вашу с Эрмиром к ним неприязнь, но удар единым сильным кулаком будет куда больнее для Талла.

— Нет, — отрезал Делан. — Выступаем, как и задумали. Мы возьмем столицу без них.

Войско было готово к выступлению на следующий день. По оценкам разведки и сотников, до Ваттавы с таким количеством людей они доберутся через две недели, если не будут тратить лишние силы и пойдут размеренным темпом. Этого должно было хватить, чтобы опередить Ардорфа и захватить столицу раньше.

Делан распорядился, чтобы принцесса была все время рядом с ним, под охраной как минимум пяти человек, которые будут стеречь ее и днем, и ночью. С Эрмиром он по прежнему не общался, лишь перекидывались парой фраз, которые касались руководства армией, да и только. Тальмагана он старался не подпускать к себе, да тот и сам не особо-то старался приблизиться и поговорить. Но невольно Делан все равно бросал на него взгляды. Как бы там ни было, это был его отец. Настоящий отец, которого он никогда не видел. И вот он — перед ним. Интересно, знает ли он, что Делан его сын? Наверное, знает, слишком его поведение было подозрительным, да и его появление так внезапно, когда Делан начал мятеж выглядело очень странно.

Шли мятежники и вправду медленно, куда медленней, чем, когда их было две сотни, да даже, чем, когда они шли на Матарис. По пути им встречались селения, которые Делан наверняка никогда бы не увидел, не случись того, что случилось. Оттуда выходили люди и приветствовали их, несли им цветы и еду. Было очевидно, что таллийцев там больше не было.

Мятежники не разбивали лагерей, спали прямо под небом, чтобы сэкономить время. Это было довольно удобно. Каждую ночь Делан смотрел в небо и мысленно говорил с Илиеной. Он точно знал, что она где-то там, в далеких краях, куда никогда не ступала нога человека. По крайней мере, живого. И он верил, что однажды встретит ее. Может даже, очень скоро. Делан принимал тот факт, что может умереть, с улыбкой. Он умрет с чистой совестью, за свою страну, за свою любовь, за тех, кто не может себя защитить.