На самом деле, рынок Муристан не так уж и стар. Его заложили в 1903 году, на территории, которую турки продали Православной греческой церкви. А фонтан – в стиле барокко – построили еще раньше, как дар турецкому султану Абдул-Гамиду от православной греческой общины Иерусалима.

В лавочках Муристана вы не встретите снеди и напитков, в них, кроме сувениров продают в основном изделия из кожи, начиная от сандалий и заканчивая пальто и мебелью из кожи, одежду, ювелирные украшения. Среди толпы пробираются менялы, продавцы прохладительных напитков с подносами, уставленными стаканами, нищие, бездельники-мальчишки. Чинно шествуют монахи и монахини, гусиными стаями летят за гидами туристы.

На главной площади, у мокрого фонтана (который снова начал работать в 2008 году, восстановленный на деньги иерусалимской мэрии) – столики многочисленных кафешек, где «агуа им хель» – кофе с кардамоном распространяет пряный чудесный запах, где вам нальют стакан свежевыжатого апельсинового сока и подадут традиционный хумус с добавками. И вы можете сидеть, касаясь плечами друг-друга под тентами кафе, в приятной восточной тесноте и сутолоке и наслаждаться этой кипучей, разноязыкой и пестрой атмосферой восточного города, в котором жизнь никогда не прекратится. А потом прогуляться по лавкам, купить себе сувенир на память, или сумку, или простые библейского вида сандалии.

И, если очень хочется, поднимитесь на сорокаметровую колокольню церкви Искупителя и полюбуйтесь панорамой Старого Города – нелегкий подъем по винтовым лестницам окупится сторицей.

После Иудейской войны и восстаний против Рима, после того, как последнее из них – восстание храброго Бар-Кохбы – закончилось страшным поражением и очередным избиением еврейского народа, римская власть в новообразованной колонии Сирия-Палестина получила личный приказ императора Адриана – разрушить до основания мятежный город Иерусалим, и построить на его месте правильный римский полис (город), который назвали Элия-Капитолина.

Надо отдать должное римским строителям, они воспользовались некоторыми строениями Иерусалима, в частности, третьей оборонительной стеной, возведя над нею новые стены нового города. Но в основном, стараясь полностью уничтожить память о ненавистном и непокорном иудейском народе, римские архитекторы распланировали новый город по принятому в то время римскому плану градостроительства. С севера на юг тело города пересекала торговая улица Кардо, поперек нее с запада на восток шла улица Декуманус. На перекрестье этих двух проспектов была заложена площадь – Тетрапилон.

Но рельеф Иерусалима, даже разрушенного, наложил свой отпечаток на Элию Капитолину. Так, Декуманус проложили вдоль высохшего ручья Нахаль Цолев, по которому проходила одна из оживленнейших улиц Иерусалима иудейского. Сегодня это улица Давида, начинающаяся от Яффских ворот Старого Города, и заканчивающаяся у ворот Шальшелет Храмовой горы. А Кардо начиналась на площади у главных городских ворот, где стояла высокая колонна со статуей императора. Эти ворота соорудили на останках ворот времен царя Ирода. Сегодня они называются Шхемскими, а по-арабски – «Баб Эль-Амуд», «Ворота Колонны». Видимо, колонна осталась в памяти арабского населения, завоевавшего Иерусалим в VII веке н.э.

Вдоль этих основных артерий Иерусалима и расположился старый рынок, видавший много на своем веку. В нем продают все – от электроники бытовой техники до сувениров и носовых платков, от мясных туш, висящих рядком на крюках, до кожаных диванов, от гор пряностей и рахат-лукума до женских платьев. Через узенькие переулки рынка толпа ползет медленно, от толчеи и тесноты порой захватывает дух, а смесь запахов, витающая в плотном воздухе, может свести с ума неподготовленного туриста. Часть рынка, когда-то представлявшая собой упомянутый выше Тетрапилон, была разделена на три улицы – стараниями королевы Иерусалимской Мелисенды, той самой, по приказу которой построили церковь Успения Марии. То был короткий период истории города, когда власть в нем принадлежала крестоносными европейским королям, и дух средневековой Европы проник в Великий Город, дыбясь стенами романских базилик и монастырей, вонзаясь крестами в голубое небо. Рынок, созданный Мелисендой, состоял из трех переулков с торговыми рядами – рынок Благовоний, Мясной рынок и Ювелирные ряды. А соединял их четвертый переулок – Красильные ряды. Там окрашивали ткани, шерстяные, льняные и шелковые. Этим традиционно занимались еврейские мастера, в Красильных рядах звучала еврейская речь, и на косяках магазинов были мезузы, до того памятного 1947 года, когда иорданский легион выгнал всех евреев из Старого города и разрушил синагоги.

Интересно отметить, что вонь и антисанитарию рынка отмечали еще во времена крестоносцев, причем одну из рыночных улиц называли «улицей дурной пищи». Можно только представить себе, какие запахи витали тогда по рынку, где лавки с золотом перемежались кучами отбросов, где крысы рылись в мусоре, не боясь ни котов, ни торговцев. И весь этот пестрый и смрадный рынок жил до 1967 года той самой жизнью, которая началась еще в римско-византийское время, служа, тем не менее, притягательной туристической зоной для христианских паломников, направлявшихся через его душные улицы к Храму Гроба Господня.

В 1967 году, когда Иерусалим был вновь объединен под рукой своих коренных жителей, когда Государство Израиль вернуло себе древнюю Столицу, вопрос о модернизации старого рынка стал одним из многих вопросов по общей модернизации города. Сделано с тех пор немало. Новые мостовые, канализация, водопровод, удобные указатели для туристов и гостей города, чисто покрашенные стальные двери лавок, ежедневная уборка улиц и переулков превратили некогда грязную восточную клоаку в презентабельный и очень интересный гостю города рынок. Здесь можно неплохо поесть, купить себе дешевую одежду, сувениры, предметы религиозного культа, антиквариат, красивую керамику, пряности, просто походить и поглазеть на пеструю толпу и выпить кофе с кардамоном в любой кофейне. Здесь можно увидеть священника в облачении, идущего бок о бок с ультраортодоксальным евреем, арабскую молодую дамочку в хиджабе, заглядевшуюся на новые духи в витрине, босяковатых подростков, снующих с подносами, уставленным чашками кофе и чая, водоноса с кувшином за плечами, русских туристов, ходящих толпой и удивленно глядящих на все это великолепие, и вашего покорного слугу с фотоаппаратом или без, тихо сидящего в кофейной и играющего в нарды с другим посетителем этого заведения. Рядом стоит разожженный кальян, и облака ароматного дыма вьются под низким сводчатым потолком. А вечером, когда закроются стальные двери лавок, рынок становится тихим и безмолвным, и только евреи проходят его улочками к Стене Плача, да одинокие стайки туристов ходят по ночному Иерусалиму, ведомые торопливыми гидами.