Собрав совочком получившуюся кучу бесцветных кристаллов я с облегчением выбрался из коровника. Невелика жертва, но до чего вонюча. Узнай кто о таком: удар по статусу выйдет нокаутирующий.

— Всё, — выдохнул я во внутреннем дворике, — осталось кусок серы найти. Не завалялся случаем?

Вопрос был риторическим. У нас тут источники сероводородные. Пусть не Исландия, не остров Ява, где работяги в масках таскают глыбы серы прямо с гейзеров за пятёру баксов, но проблем с ней нет. Исхирос так регулярно из печи её выскребает. Десульфурирует, так сказать.

Уже ничему не удивляясь, Исхирос кликнул подмастерье и повелел ему отходы с печи принести.

Собрав все ингредиенты для пиротехники, я испытал чувство облегчения. Повторил еще раз в каких частях смешивать, вдолбил необходимость нежного обращения и осторожного смешивания. Загорится, рванет — и нет больше мастерских, Исхироса, печатного станка и специалистов столичных.

— У тебя вальцовка на сгибание металла живая еще? — закончил я мучить кузнеца последним вопросом.

Джерк эту примитивную секс-машину у него ребенком видел: специалист по трубам для печей, дымоходов у нас в Самуре только один. А секс-машина, потому что потребный лист металла крепили между валиком с пазами и упором, а потом с помощью лома, просунутого в пазы и матерного слова, ворочали валик, закручивая лист в трубу, позже заваривая шов. Сталь конечно быстро только маг огня заварит, не с технологиями средневековыми такое шоу устраивать, но мне особо шов не нужен.

Получив устроивший меня ответ, сказал, что завтра с двумя стальными листами зайду. Исхироса аж перекосила несимметрично на правую сторону лица.

— Только если толщина стали там больше полсантиметра, ничего не выйдет, — слабо предупредил он.

— Нормас, Риса подшаманит толщину в миллиметра на два, — положился я на свою боевую лольку.

Может и зря, но Риса своей воздушной косой довольно точно управляет.

— Часов в восемь утра загляну. Две трубы замутим, потом получившимся составом пять раз внешнюю сторону труб промажем.

— А потом? — поинтересовался кузнец. — Вызовешь демонов на Новый год, привяжешь к трубам и показательно экзорцирируешь перед горожанами на празднике?

Вариант кузнеца показался мне интересным, но бенгальские огни и демоны немного разные версии празднования Нового года. Масочку на касочку кто в своём уме поменяет? Хотя, постойте-ка…

— Сам всё увидишь, — пообещал ему, — никто не уйдет недовольным с нашей площади на своих ногах!

Прозвучало довольно грозно, но массовых, праздничных ампутаций я никому не готовил. Просто, я что горожан своих не знаю? Напьются, а жены и дети потом их по домам разносить станут. Особо буйных в караулку и подвал стража заведет, чисто технически площадь Влюбленных они не покинут.

Вот так за полчаса мы разобрались с бенгальскими огнями, но ведь есть еще конфетти и подставка для шара. Исхирос как увидел, что я прекрасные, белые листы бумаги, закупленные специально для подарочных экземпляров первой книги про принцессу, хочу выкрасить в разные цвета, залакировать, а потом разрезать на маленькие части — подумал, что кукухой Джерк маленько поехал.

— Да ты не шаришь, бро! — возражал я кузнецу, полностью перейдя на свойский язык, — только представь, с огромной скоростью они вылетают из пушки, в смысле из направляющей трубы, сверкают, кружатся в потоке воздуха и медленно падают на горожан под звуки ангельской музыки.

— Да вы, ваша милость, лучше золотые бы так раскидывали, — сердился Исхирос, — пользы больше: горожане намного счастливее стали, а такую белоснежную бумагу для книги найти уже большая удача.

Волевым решением продавил своё видение Нового года. Что с кузнеца взять — не видит он поэзии в раскрашенных кусках бумаги. Но это ведь от контекста зависит. Я понимаю, как это сработает, а он даже не представляет.

Сошлись на том, что я закуплю повторно партию такой же бумаги в лавке редких товаров Тритикама. Только тогда Исхирос успокоился: посчитал пусть молодой наместник с ума сходит, на свои же монеты.

Вот тут и Сура подоспела.

— А ну, язык покажи, — грозно скомандовал ей.

— Зачем? — удивилась она, немного испугавшись.

— А не лизнула ли ты пару раз волшебный порошок по дороге, деточка? — приняв вид оперуполномоченного Самарского королевского округа по контролю за рассыпчатыми смесями, вопросил я.

Но она только вспыхнула, зашипела словно голодная змеюка, вытянула ко мне свои коготочки, так что довольно хохоча, я улизнул из мастерских, оставив своего Джиро отдуваться вместо меня.

В конце концов, кто у нас тут немного гибрид человека и мангуста?

— Как скучно мы стали жить, перестав прятаться с головой в платье любимой! — пропыхтел я смущенно из-под Каи.

Честно сказать, платье больше на типичную мужицкую клетчатую рубашку походило: такое же здоровое, шерстистое, красно-черно-белыми полосками, только без рукавов. В аналогичных реднеки, в старых американских фильмах, разгуливали по барам с бутылкой пива.

Но на Кае выглядело оно соблазнительно: короткое, открывавшее вид на стройные ноги, пышные бедра, прикрытые шортиками, волнующие холмики двух прекрасных островов блаженства в V-образном декольте. Приталенное, спадающее чуть ниже бедер, но сейчас слегка задравшееся, с двумя демаскирующими разрезами: сзади для пушистого хвостика и симметричный спереди.

Я оторвался от своих перфекционистко-геодезических изысканий и облизнул мгновенно пересохшие губы. Вообще не специально на неё упал: только домой зашел, учуял запах говядины в черносливе с картошкой, зарычал от вкусового возбуждения, кинулся к столу, споткнулся о какой-то кирпич, оказавшийся монументальным справочником, моментально запутался в ушах какого-то тряпичного слона, начал подать, ко мне подскочила Кая поймать, но наступив на полуочищенный апельсин, почему-то валявшийся на полу, в брызгах сока влетела в меня и в объятиях любви мы унеслись к родной планете. То есть врезались в неё. В поверхность.

А сверху на меня со стола упал, покатившийся массивный Рисин посох.

Это с каких пор наш дом стал напоминать филиал детской комнаты аэропорта с разбросанным повсюду малышовым скарбом?

Недоуменную мысль быстро сменил внутренний голос, уговаривавший начать ужин с Каи. Пахла она одуряюще приятно: травами, летом, хмелем. «А что если не куснуть, то хотя бы на язычок попробовать?» — искушал внутренний голос.

Долго не думал: мелких рядом не было, они еще в процессе моего появления испарились. Я в дом врывался, будто голодный варвар в богатый Рим — тут и взрослая психика не выдержит. Они как-то пискнули испуганно, а заслышав мой рёв «Едаааа!» и оценив траекторию движения — прямо к ним, потому что стол за ними был — неведомым образом телепортировались на второй этаж.

Приспустил маску на подбородок и впился в губы лисодевочки жадным слепнем.

Кая со скоростью света ответила на поцелуй, вжалась в меня, вцепилась жадно ноготочками в волосы, задышала прерывисто. Мои руки отправились в прекрасное путешествие по её гибкому волнующему телу, и на какое-то время мозг выпал из реальности. Пока вдруг на грани слышимости не раздался тихий шёпот с лестницы.

— Это же как любить надо человека, чтобы позволить ему в свой рот залезть с языком.

— Тише ты, Вера!

Я нехотя оторвался от Каи, сдвинул маску снова повыше, но отлипать от неё не спешил, наслаждаясь жаром молодого девичьего тела.

— Я всё слышал! — сказал строго для двух негодниц. — Это что за деревенское поле с коровьими лепешками? Кто в нашем доме не дорожит вещами, за которые другие дети отдадут свою почку или даже деньрожденский торт от Марты?

Они гордо и независимо спустились с лестницы, уже придя в себя и поглядывая на меня, словно персонажи героического махо-сёдзе, спасшие человечество от очередного конца света, и выходящие на финальные титры.

— Мы тут имитировали перехват чудища, — с достоинством выдала Риса, — сложная трехсоставная тактическая засада на Агропельтера.