Осадочек у эсванийцев конечно остался. Да и другие государства любви к стране, где от имени ящерицы правят какие-то полумаги-полудрессировщики, не испытывали. Скорее наоборот.

— У него лапы нет. — возразил Гэлрес. — Да и оседлый он монстр, территориальный.

— Много ты знаешь, — посмеялся Хелгрег, — ослик за морковку все свои принципы продаст. Изиборн еще тупее. Да и что лапа: отросла уже однозначно, столько лет прошло.

— Выроем гигантскую ловушку, заманим вражину в яму, зальем кислотой, — азартно предложил Гэлрес.

— А заманивать ты будешь? — охладил его пыл отец. — Дебилов перед Изиборном скакать мало найдется. Даже топовые рейнджеры остерегутся. Вот ежели на Аише женишься, да подрастет она лет за двадцать-тридцать до цунами, вы вместе эту скотину в озеро, сотворенное окунёте, да льдом приморозите с другими магами. А потом медленно, с расстановкой, бригада лесорубов кубиками ледяными его напилит. Пещерку его пограбишь, много там чего за столько лет скопилось. Долину обратно вернешь в королевство. Я-то уже помру к тому времени, но ты Великим Собирателем земель в памяти Эсвании останешься. Вот о чем, тебе помыслить стоило бы.

После письменного демарша от Шайреда, где тот под надуманным предлогом отклонил свадебное знакомство Гэлреса и Аиши, принцу стало не по себе. Картина — нарисованная отцом, где великий герой Гэлрес собирает прежнее королевство, а потом (чем бес не шутит) вламывает Арканадии с этой их, чересчур много себе позволяющей, Алуной — покрылась туманом обстоятельств.

Туманы Гэлрес не любил. В них люди часто пропадали.

Хелгрег похмыкал задумчиво, над письмом Шайреда, повелел прознать послу Эсвании в Шайне про обстоятельства, да и забыл будто совсем про дело. «Надо подождать, поднять потихоньку пошлины, но ненамного, сынок. Просто вежливое напоминание о себе».

Такая вежливость была чужда принцу. Бери от жизни всё и никакой никому сдачи — таков был девиз Гэлреса. Обстоятельства мешают? Тем хуже для них. Если гора не идет к Гэлресу, то горе — этой горе.

Потому он самолично настоял на включение своей кандидатуры в состав торговой делегации, отправившейся в Шайн сразу после празднования Нового года.

Проведя четыре дня верхом, в карете, ночуя в придорожных тавернах, кормя изнеженный желудок грубой пищей, Гэлрес скрипел зубами. Претензии к Аише выросли до астрономических размеров. Что бы не значило это сравнение. Так любил выражаться эсванийский глава гильдии артефакторики, сходя с самой высокой горы на границе с Изиборном. Что он там делал — оставалось загадкой, результатами глава обещал поделиться на всеобщем дне королевских гильдий.

«Дурью мается на старости лет», — презрительно отзывался Хелгрег.

Но седовласый и седобородый глава, с тубусом под мышкой, умными глазами волшебника, хорошо поставленной речью, половину слов из которых Гэлрес не понимал вообще, инстинктивно внушал уважение.

Вдруг дедок открытие готовит серьезное? Было бы здорово. Дед откроет новых монстров на луне, с помощью своего прибора в тубусе, а Гэлрес — Аишу. С его навыками обольщения и прикидом: искусно поставленной речью, взглядом зеленых глаз из-под мохнатых ресниц, новомодных штанах в обтяжку с выпирающим гульфиком — равных принцу по красоте персон в мире просто не существует. А там уже за волосы Аишу и в Эсванию. Надутому пузу дочери, никакой Шайред не в силах противостоять.

— Шнобель Шиноры! — подскочила со своего принцесскиного пятиметрового ложа Аиша.

Ей снилось, как она с Джерком гуляет в королевском парке, подходят к качельке, она усаживается, милый рассказывает всякие глупости, ветер гуляет по его лицу, он наклоняется, обещая спеть её любимую песню, сладкие губы раскрываются… и раздается только скрежещущее пиликанье моргеншрека.

Моргеншрек — один из самых ненавистных монстров этого мира. Маскирующийся под красивый камень, специализированный охотник на детей — мимо него ни один авантюрист, да даже обычный взрослый, не пройдет мимо, не расколошматив в крошево.

— Конченый сон, — пробормотала принцесса, откинув одеяло. Редко она прибегала к столь негативным коннотациям, но утреннее видение с резким переходом от счастья к ужасу, такое заслужило.

Пиликанье моргеншрека повторилось.

Волосы Аиши слегка приподнялись вверх. Будь на её месте кто другой, она бы в ужасе звала охрану, забилась бы под одеяло, удрала, но гениальная и подавляющая не испытала даже тени сомнений.

Откинув одеяло, принцесса вскочила в одной пижаме уже с волшебной палочкой в руках. Одним броском, преодолев расстояние до источника шума, она распахнула окно.

Под её окнами, на её любимой клумбе, засаженной королевской Аквилегией, взятой трофеем после битвы в деревушке гоблинов, расположились три будущих покойника. Двое с виолами, один — смутно знакомый тип в ярко-красном камзоле и зеленых штанах в обтяжку, с вызывающе торчащей серединой.

С блестящей пуговицей поверху причинного места на штанах.

Топчась посреди голых стеблей, не укрытых (чтобы почки не пропрели) из-за относительно теплой погоды даже зимой в Тритикаме, два покойника играли что-то заунывное, видимо торжественную элегию на свои похороны. Чувак же в зеленых штанах, при виде принцессы растянул свой гадкий рот на всё лицо и вытянул руку с указательным пальцем на Аишу.

Ни медля ни секунды, Аиша взмахнула палочкой, сотворив заклинание. Огромная глыба воды появившись над дебилами, с радостным шуршанием рухнула вниз. Только тогда принцесса дала волю чувствам, оформив их в гневный ор: «засранцы тупые, кретины, вы кто такие — я из вас статуи понаделаю для общественных уборных столицы!»

Увы, ответить ей было некому. Два виолончелиста, свалившись оземь под магическим водопадом, поднялись на четыре конечности и с визгом, прихрамывая и растеряв музыкальные инструменты, улепётывали прочь. Зелёноштанцу досталось больше.

Коварная вода, нередко во время прилива волн, сдирающая исподнее с купающихся, сдернула модные штаны с засранца. Еще она ему сломала указательный палец, судя по слёзам и рёву бедолаги.

Штаны, моментально стащенные силой трения воды, обнажили свои внутренности. Откуда-то внезапно выпал продолговатый мешочек из красного шелка, завязку на нем снесло и из него посыпался песок.

— Взять придурков! — скомандовала Аиша гвардейцам, ворвавшимся при шуме и криках принцессы внутрь покоев, и стоявших с преданным видом навытяжку.

Охрана исполнительно бросилась выполнять приказ. Аиша взглянула на простенькие водяные клепсидры. Десять утра, а ведь она до ночи играла в монополию с командой у Джерка, причем вернувшись, еще полистала учебник магии воды, глуша сладкие вспоминания от зашкафных поцелуев.

И не уснешь уже после такой пробудки.

Мысленно поклявшись, использовать зеленоштанного гада в качестве приманки во время охоты на монстров, Аиша начала процесс облачения в подобающие её красоте и сану одежды. Первым делом нужно было подкрепиться, затем провести утреннюю тренировку магии на полигоне.

Но внезапный приход родителей, спустя десять минут, отдалил её от завтрака. Вместо тренировок ей пришлось выслушивать нотации от смущенных родителей. Зелёноштанец, оказался ни кем иным, как принцем Гэлресом Эсванийским. «Любви и уважения» от Аиши, данный факт, принцу нисколько не добавил, но извиниться за сломанный палец ей пришлось.

В диком охренении, засунув вылеченный, но на всякий случай перевязанный, палец между пуговиц камзола, Гэлрес Эсванийский шел в свои гостевые покои, отведенные ему королевской четой Шайна.

С утра возникнув перед королевским дворцом Шайна, он получил радушный приём. Вкусив легкую трапезу, он воспылал жаждой немедленной встречи со своей мечтой. Для выполнения романтической миссии, взяв с собой эсванийских отрядных музыкантов, Гэлрес направился во внутренний дворик королевского дворцового ансамбля, к окнам Аишиной опочивальни.

Заработав непредусмотренный душ водицей и обнажившись так нелепо перед принцессой, принц получил моральную травму размером с гору Двоих. Боль в покалеченном пальце заставила его мгновенно растянуться на мокрой и холодной земле, позабыв о всех своих сексуальных и свадебных планах. В процессе принц истово вопил от новых ощущений и позора.