Гибридная детвора лагеря, расположившись почтительно рядом, в полном охренении внимала бывалым волшебницам.

Мне хотелось заржать, но портить момент триумфа девчулям не стал. Вели они себя здорово в битве на перевале, несмотря на возраст, а привирают о своих подвигах здесь почти все. Сам я в этот момент, вцепившись одному подведенному ко мне малышу в горло, слушал третьего человека из оркестра Макса Тандербрея — главного механика, втирающего мне за клавесин. Дите не мучал — длань исцеления прогонял, диагностика подозрительно выделила у ребенка верхние дыхательные пути.

Главный механик оркестра, обратил внимание на не самое внимательное выражение моего лица и расстроился.

— Не принимайте на свой счет, — попытался успокоить механика, — просто ваш клавесин щипковый инструмент, если бы вы его построили, звучал бы он отрывисто. Да и струн мало, диапозон октав невелик. Мы будем сразу строить ударный музыкальный инструмент от Создателей — фортепиано.

— Музыкальный инструмент от Создателей? — неверяще переспросил он.

Я подтвердил инфу, но сослался на секретность и преждевременность разговора. Вообще Новый год завтра. Мысли мои полностью заняты праздником: народ должен его запомнить. Всё же для него, родного, делаю. Потому в честь Нового года придется их немножко ограбить.

С этими словами я экспроприировал пару бутылей их модного клея, которым Амбер Чиболин имела неосторожность похвастать. Дескать секретный состав, освященный веками удачного использования, никогда не подводит, все музыкальные инструменты от скрипичных до барабанов, где надо им склеены.

Можно было купить разнообразный клей у рыбаков, Исхироса, плотников-столяров — да хоть в скобяной гильдии, выбор клея в средневековье очень богатый. Элементарно приготовить самому из творога, воды и гашеной извести, но захотелось сделать людям приятное, почувствовать себя нужными. Заодно проверить крутость экспортного клея.

— Джули, Нира, — подозвал я близняшек, — у нас будет много работы, но прямо сейчас главная ваша задача выучить совместную партию к моей новогодней песне для горожан. Где ваш гитарист?

Вот гитарист оркестровый из Катафиса, как оказалось, вырваться не смог. Поэтому-то Джули и Нира гитару осваивать стали.

— Вы играйте, мы запишем певмами вашу партию, — предложила Джули, — потом нашу игру на скрипке укажите как играть, мы её запишем, запомним и разучим до завтра.

Так и поступили, а по окончании мастер-класса игры на гитаре и демонстрации культурного превосходства «Happy new year» буквально над всеми известными балладами и заунывными, праздничными песнями этого мира, я водрузил Веру на левое плечо, Рису на правое, и КОМ отправился наконец в родное гнездо.

Конечно нет.

До лошадки донес, подарил книжку с картинками «Всеобщее монстроведение Неста», привезенную из столицы, сразу жизнерадостный наказ выдал: выучить всех монстров из справочника от буквы «А» до «Д» и отправил домой с Каей. Мне же еще с Джиро и Сурой предстояло заглянуть к Исхиросу. Потому что кто фейерверк и конфетти готовить будет? А диско-шар из пузыря морского льва, кто запасливо купленной фольгой обклеивать будет?

С плавательным пузырем морского льва, который я углядел в столичной лавке редких товаров, мне откровенно повезло. Два морских хищника видимо выясняли отношения, труп побежденного выкинуло волнами на берег у одной деревеньки. Местные жители, быстро дохлую животинку на запчасти разобрали, сдали в столицу и озолотились. По крайней мере за пузырь, — а он у морского льва большой и тянется вдоль всего позвоночника, морлев его для эхолокации использует, кроме погружения-всплытия, — десяточку золотых с меня срубили.

При этом ценности он особой не представляет: на клей не годится, вставлять в окна деревенских изб слишком мутен. Но тритикамский продаван пеной изошел, убеждая меня, что местные аристо вот такой шар наполняют воздухом, красят на нём герб и выставляют у своих замков, особняков.

Значит на диско-шар самое то, обрадовался я. Скупил стопку листов серебряной фольги в лавке, прикинул что диско-шар получится диаметром метра три, может не хватить, разорился на пару, раскатанных в одну десятую микрона, листов золота.

Осталось надуть пузырь и обклеить нарезанной фольгой.

*Намек на обрезание

— Зачем это я тебе? — подозрительно спросила Сура, как только я всю приветственную делегацию разогнал по домам.

— Для игрищ огненных, забав пламенных, — правдиво отвечал ей, составляя наскоро в уме план предстоящих действий.

Она отвернулась в сторону и тихо, но отчетливо произнесла: «В наше время молодежь такая незрелая».

Джиро, семенивший рядом, даже споткнулся с такого обличительного месседжа.

— Ты у нас ягодка спелая, большая. Арбузище, — отругал её, — руки шлепнуть так и тянутся.

Она испустила из глаз фиолетовые молнии, но Джерк Хилл — диэлектрик. Светится только от Каи и Аиши. Однако над Сурой я всё же сжалился: рассказал, как важна наша миссия.

Хозяйственный Вельг моё поручение успел выполнить прежде окончания моей миссии в лагере гибридов. Ровный белый свет подвешенного артефакта, заливал пространство метров в пятьдесят, и при его свете я заметил у ворот смутно знакомую фигуру.

Надо сказать, предприимчивые крестьяне округи давно наводнили наш город, успешно сбывая свою продукцию: выпечку, фрукты-ягоды-варенье-грибы и мясную продукцию. Несмотря на сгустившуюся темноту торговля продолжалась на площади, где было довольно светло. После того как Вельг артефакт света подвесил над воротами, некоторая часть крестьян смекнув, что основной трафик через главные северо-восточные ворота необязательно приводит на площадь, Самур –город большой для своего населения, шустро переместили свои телеги и баулы на новое место.

Среди соломенных корзин, горшочков, подносов, коробов, деревянных туесков, телег с откинутым бортом на которых громоздилась различная снедь: от куриных яиц до тыквенных семечек, я и заприметил знакомые очертания.

Карл, стражник отправленный мной искупать грехи чревоугодия в Заичью заимку, стоял с розовощекой молодкой у ворот с туеском кураги.

По-моему, он даже шире стал.

Завидев меня Карл расцвел глупой улыбкой и громко вскричал: «Ваша милость! Я женился!»

Приобняв молодку, он добавил несколько тише, убедившись в привлечении моего внимания:

— На этой прекрасной внучке той самой бабули.

— Не думал, что брак так стройнит фигуру, — сообщил ему, останавливаясь рядом, — ладно бы пару килограммов прибавил, хорошо — пусть вдвое округлился, но ты сейчас большой прямо как планета стал. Ты чего всех претендентов съел и не оставил своей красавице другого выбора? Ну и вес в тебя вселился.

В ответ на эту тонкую лесть молодка зарделась, прикрывая платочком вспыхнувшие щечки.

— Стеша меня зовут, ваша милость, — приглушенно выдала она первый женский секрет. — Всеми силами за своим суженым ухаживаю.

Надо понимать: среди крестьян чем толще мужик, тем больше веса в обществе и почетнее для жены. Наглядная демонстрация, что в семье всё в порядке, никто не голодает. Шутки про толстых звучат в их среде изысканным комплиментом.

— Горячего мужчину отхватила, полезного я бы сказал, — проявил внимание к её селективному таланту, — зимой такие в цене. Какая роскошная, котлетически сложенная фигура! Говорят, что на животике Карла выросло три чемпиона даунхилла, а строчки нового хита самурского барда полуэльфа Фирэлатра «Отшумели летние дожди, и сказала зима смело — жри», навеяны образом нашего доблестного стражника.

Упоминание про скоростной спуск было лишним, но Карл поторопился уточнить, что контракт с городской стражей не стал продлевать.

— Так ты не только бабулю решил обескуражить? — удивился я. — Жду в отплату пятерых карапузов, одного на замену в стражу приведешь.

Постоял, поболтал пару минут с Карлом, поднял ему репутацию среди расторговывавших крестьян. Купил кураги в небольшой соломенной корзиночке, оставив молодой семье золотой как подарок. Я сушеные абрикосы не люблю, но мои девчули ни разу не избалованные — всё сметут.