— Итак, Рахсейл, что ты о нём думаешь? — спросил коммодор Вейлар, поднявшись по трапу из-под кормовой палубы, и капитан Рахсейл Абат, командир галеона Флота Деснерийской Империи «Архангел Чихиро», быстро повернулся к нему лицом.

— Прошу прощения, сэр Хейрам. — Капитан отдал честь. — Я не знал, что вы выйдете на палубу.

— Ну, до этой самой минуты я и не выходил, — сказал Вейлар немного раздражённо. Коммодор был крепко сложенным мужчиной, чьи тёмные волосы начинали седеть на висках. В его аккуратно подстриженной бороде тоже было несколько седых прядей, но его тёмные глаза были острыми и внимательными.

Его сопровождал отец Авбрей Лейрейс, его капеллан, в пурпурной сутане, отмеченной огненным знаком Ордена Шуляра.

— Да, сэр. Конечно, вы не выходили, — быстро ответил Абат, но в его голосе по-прежнему звучали те же нотки полунасмешливого извинения, и он выглядел так, как будто собирался ещё раз отдать честь, так что Вейлару было трудно не поморщиться. Он знал, что ему повезло иметь такого опытного флаг-капитана, как Абат, но ему хотелось бы, чтобы после более чем трёх тысяч миль и трёх с половиной пятидневок плавания капитан забыл, что он был связан — отдалённо, и только по браку — с графом Хэнки.

— Нет причин, по которым вы должны были понять, что я здесь, пока я не заговорил. — Коммодор попытался (в основном успешно) скрыть преувеличенное терпение в своём тоне и довольно многозначительно взглянул на вперёдсмотрящего, чей доклад вызвал его на палубу.

— Похоже, что это, скорее всего, черисийский галеон, сэр, — сказал Абат в ответ на подсказку. — Дозорный должен был заметить его раньше, но он всё ещё в добрых одиннадцати или двенадцати милях от нас. Тем не менее, он достаточно близко, чтобы мы могли хорошо рассмотреть его паруса, и у него, очевидно, новая парусная оснастка. У него также поднято много парусов для таких погодных условий, и он направляется прямо к нам. — Он слегка пожал плечами. — Учитывая, что почти всё вооружённые корабли, курсирующие в этих водах, большую часть года были черисийскими, я сомневаюсь, что кто-нибудь, кроме черисийца, отправился бы в плавание, чтобы осмотреть кого-то, кого он определённо не определила как друга.

Вейлар медленно кивнул, обдумывая анализ Абата насчёт хода мыслей капитана другого галеона. Он решил, что он имел смысл, а, после двадцати шести лет службы Короне, у него самого было более чем достаточно офицерского опыта, чтобы оценить то, что предположил его флаг-капитан о мыслительных процессах вероятного черисийца. К сожалению, он был гораздо менее квалифицирован, чтобы оценить некоторые другие факторы, влияющие на развивающуюся ситуацию, поскольку почти весь его собственный опыт был получен на берегу, в основном в качестве командира кавалерии в Имперской Армии. Как и в большинстве сэйфхолдийских королевств, традиционная деснерийская практика всегда заключалась в назначении армейских командиров на боевые корабли (которых у империи было очень мало), на каждом из которых был опытный моряк, чтобы воплощать их решения и приказы в действие. В конце концов, именно в этом и заключалась работа командира боевого корабля — сражаться, а у профессионального военного были более важные заботы, чем технические детали того, как заставить корабль идти туда, куда он должен был идти.

«Или, в любом случае, такова теория, — кисло сказал себе Вейлар. — И я полагаю, что, если быть честным, это всегда достаточно хорошо срабатывало против других людей, которые делают то же самое. К сожалению — снова прозвучало это слово — Черис так не делает. И не делает в течение долгого времени».

Как верный подданный Мариса IV и послушный сын Матери-Церкви, сэр Хейрам Вейлар был полон решимости преуспеть в своём нынешнем назначении, но у него было мало иллюзий относительно собственных знаний о военно-морских делах. Он был не в своей тарелке (он мысленно поморщился от собственного выбора фразы), как командир одного из новых галеонов военно-морского флота, не говоря уже о целой эскадре, и именно поэтому он был так благодарен Абату за его опыт.

Даже если ему и хотелось время от времени пнуть капитана по заднице.

— Вы сказали, он направляется к нам, капитан, — сказал Вейлар через мгновение. — Вы имеете в виду, что он преследует нас?

— Похоже на то, сэр. — Абат описал одной рукой полукруг в общем направлении другого корабля, по-прежнему невидимого с палубы «Архангела Чихиро». — Там большой океан, сэр Хейрам, но по нему плавает не так уже много судов с тех пор, как проклятые черисийцы начали заниматься каперством. Было бы не очень разумно, если бы этот торговый галеон направлялся в Бухту Терренса, как и мы. Но, как я уже сказал, не зная наверняка, что мы является дружественным кораблём, я бы ожидал, что любой шкипер торгового судна предпочтёт держаться на расстоянии. Я бы подумал, что он наверняка уменьшил бы парусность, чтобы сохранить нынешнее расстояние между нами, даже если бы он направлялся в Шёлковый город или в крепость Кайрман, как и мы. И хотя вперёдсмотрящий не уверен полностью, он думает, что этот парень поднял больше парусов.

— Он не уверен насчёт чего-то подобного этому? — Вейлар изогнул одну бровь.

— Он говорит, что нет, сэр. Конечно, я могу позвать его сюда, чтобы вы поговорили с ним лично. — Флаг-капитан ещё раз слегка пожал плечами. — Однако я уже попросил лейтенанта Чеймбирса поговорить с ним. По мнению лейтенанта, в действительности внимание наблюдателя как раз и привлекло поднятие дополнительных парусов на этом другом корабле.

— Понимаю.

Ответ Абата чётко объединил в себе как его величайшую силу, так и, по мнению Вейлара, его величайшую слабость как флаг-капитана. Или как любого другого военачальника, если уж на то пошло. Судя по его тону и языку тела, он был полностью готов вызвать дозорного на палубу, чтобы Вейлар мог лично нагнать страха на этого человека, но он уже поручил опросить матроса лейтенанту Жастину Чеймбирсу, второму лейтенанту «Архангела Чихиро». Чеймбирс сам был отличным молодым офицером — одним из тех, кого Вейлар уже взял на заметку к продвижению по службе — и он получил от наблюдателя самую лучшую оценку, не запугивая его. Это было так похоже на Абата — сделать совершенно правильный выбор в отношении того, как получить максимально точную информацию, с одной стороны, и в то же время быть готовым позволить, возможно, раздражённому начальнику излить свою злобу на моряка, который её предоставил, с другой. Особенно если этот начальник обладал таким влиянием при дворе, которое могло бы принести пользу его собственной карьере.

«Будь честен, Хейрам, — напомнил себе коммодор, возможно, в тысячный раз. — В отличие от тебя, у Абата вообще нет связей, и этому человеку уже… сколько? Сорок три? Да всё равно. Во всяком случае, он достаточно взрослый, чтобы понимать, что он не поднимется очень высоко без чьей-нибудь поддержки. Хотя я бы подумал, что тот факт, что они выбрали его командовать одним из самых первых галеонов, должен хотя бы немного его успокоить».

С другой стороны, Флот никогда не был особенно гламурным в глазах деснерийцев. Довольно многим кадровым морским офицерам, с которыми Вейлар встречался за последние несколько месяцев, казалось, было немного трудно понять, насколько сильно это должно измениться.

— Хорошо, Рахсейл, — сказал он вслух после нескольких секунд раздумий. — Что вы рекомендуете?

— Рекомендую, сэр? — Взгляд Абата на мгновение метнулся вбок, в сторону Лейрейса.

— Позволим мы ему поймать нас, или сами поднимем больше парусов? — развил Вейлар слегка угрожающим тоном.

Взгляд Абата вернулся к лицу коммодора, и Вейлар сумел сдержать вздох раздражения. Насколько он мог судить, во внешнем мужестве Абата не было ничего плохого, но было очевидно, что у него было не больше намерения оступиться перед Лейрейсом, чем оскорбить самого Вейлара.

В конце концов, по более зрелому размышлению Вейлар был вынужден признать, что это, вероятно, было мудро с его стороны, во многих отношениях. Лейрейс не был личным выбором коммодора в качестве капеллана. Он был назначен Вейлару епископом-исполнителем Мартином Рейслейром, и его присутствие было чётким подтверждением того, кому на самом деле принадлежал «Архангел Чихиро». Он мог бы нести флаг с изображением деснерийского чёрного коня на жёлтом поле, но была причина, по которой над национальным флагом развевался вымпел Матери-Церкви. На данный момент никто много не говорил об этой причине — во всяком случае, открыто. Но только полный идиот (которым, несмотря на своё подобострастие, Абат явно не был) мог не понять, что все слухи о неизбежности Священной Войны действительно имели под собой очень веское основание.