— Я понятия не имею, о чём ты говоришь, — ответил Стейнейр с безмятежной улыбкой.
— О, конечно, нет! — фыркнул Волна Грома, а затем позволил новому глотку бренди прокатиться по своему языку и направил его медовый огонь вниз по горлу. Он некоторое время наслаждался этим ощущением, но затем выражение его лица посерьёзнело, так как он вновь обратил своё внимание к истинной причине сегодняшнего вечернего визита.
— Я понимаю логику планирования твоих поездок, Мейкел, — сказал он серьёзно, — но я бы солгал, если бы сказал, что у меня нет некоторых существенных оговорок по этому поводу.
— Я не понимаю, как человек, на которого возложены твои обязанности, может чувствовать себя по-другому. — Стейнейр слегка пожал плечами. — На самом деле, во многих отношениях, я бы и сам предпочёл остаться дома. И не только из-за возможных затаившихся убийц, или каких-нибудь ещё более повседневных опасностей, связанных с поездкой, или даже из-за того, что по моим ощущениям я проведу довольно много времени в невыразимой скуке. — Он поморщился. — С другой стороны, даже учитывая все эти причины, по которым я должен оставаться дома, я всё равно не могу оправдать свой отказ от поездки. Во-первых, потому что это моя духовная ответственность как Архиепископа Церкви Черис. У нас было более чем достаточно отсутствующих архиепископов, которые посещали свои архиепископства на один-два месяца каждый год! Дети Божьи заслуживают лучшего, чем это, и я намерен сделать всё возможное, чтобы они это получили.
Губы Стейнейра сжались, а глаза потемнели. Волна Грома лучше других знал, что Мейкел Стейнейр был одним из самых мягких по натуре людей, которых когда-либо рождала человеческая раса. Однако в этот момент, глядя в эти глаза, видя выражение его лица, он ещё раз осознал, какая огромная пропасть лежит между словами «мягкий» и «слабый».
— И даже если бы это было неправдой — а это так, и ты знаешь это так же хорошо, как и я, — продолжил Стейнейр через мгновение, — абсолютно необходимо, чтобы люди за пределами Старой Черис увидели лицо, которое можно было бы связать с моим именем. Или, скорее, с занимаемым мной постом. Пройдёт не так уж много времени, прежде чем «Группе Четырёх» удастся провести контратаку. Когда это произойдёт, Церковь Черис столкнётся с первым настоящим испытанием своей силы и стабильности. И, честно говоря, в данный конкретный момент, степень этой силы и стабильности до сих пор остаётся неизвестной величиной. Я уверен в положении Церкви здесь, в Старой Черис, и я с оптимизмом смотрю на Изумруд и Чизхольм, учитывая мою переписку и… другие разведывательные каналы доступные нам. Но было бы ужасно несправедливо, по отношению к таким людям, как архиепископ Фейрмин в Изумруде или архиепископ Павел в Чизхольме, ожидать, что они будут твёрдо стоять на своём перед лицом такой бури, какая надвигается — и поддерживать в этом своё собственное духовенство — не имея как минимум возможности встретиться со своим архиепископом лицом к лицу.
— Я сказал, что понимаю логику, — указал Волна Грома. — Но я, возможно, просто немного больше сосредоточен на вероятности заказного убийства, чем ты. Я знаю, что ты возьмёшь с собой собственных гвардейцев, и, честно говоря, тот факт, что ты будешь движущейся мишенью, на самом деле сделает любую скоординированную атаку, подобную той, что была предпринята на Шарлиен, более трудной для организации. Однако это по-прежнему может случится, Мейкел, и я буду очень не рад этому, пока ты не окажешься либо в безопасности под присмотром Мерлина в Чизхольме, либо здесь, где за тобой смогу присматривать я. Есть слишком много людей, даже полностью исключая «Группу Четырёх», которые очень-очень хотели бы видеть тебя мёртвым прямо сейчас. Однако, если будет по-моему, они будут продолжать разочаровываться в этом отношении, если ты не будешь слишком сильно возражать.
Он бросил на архиепископа строгий взгляд, который превратился во что-то более похожее на сердитый, когда Стейнейр ответил на него с полным спокойствием. Секунду или две они смотрели друг на друга, и первым прекратил борьбу Волна Грома.
— Однако в дополнение к этой небольшой теме, вызывающей беспокойство, — продолжил он, — то, что ты так долго будешь находишься вне Королевства, вызовет свою порцию проблем, которые не связаны напрямую с Церковью — или любыми потенциальными убийцами — в любом случае, и ты это знаешь. Начать с того…
Он постучал указательным пальцем по мочке правого уха, и Стейнейр кивнул, с более серьёзным, чем раньше выражением лица. Как и у Волны Грома, в его собственном ухе находилась почти невидимый вкладыш одного из скрытых коммуникаторов Мерлина Атравеса. Барон стал одним из самых первых кандидатов на его получение среди тех, кого добавили в Кайлебовский «внутренний круг», когда Мерлин предоставил эти устройства после того, как попытка убийства Шарлиен так ужасающе близко подошла к успеху.
За почти пять месяцев, прошедших с момента покушения, Стейнейр с Волной Грома привыкли ко многим преимуществам, которые предоставляли коммуникаторы. На самом деле, архиепископ часто думал, что Волна Грома находит эти преимущества даже большими, чем он сам, что было неудивительно, учитывая природу обязанностей барона. Как священник, Стейнейр не мог быть полностью доволен степенью вторжения в жизни других людей, которую сделали возможными СНАРКи Мерлина, но он также знал, что Мерлин, с решительного одобрения Кайлеба и Шарлиен, настроил «фильтры» (Чтобы это не означало, это всё ещё было предметом, выходящим далеко за рамки нынешнего понимания Стейнейра), чтобы максимально ограничить её. Если уж на то пошло, и несмотря на тот факт, что любой человек мог бы соблазниться практической целесообразностью после того, как потратил столько времени, сколько Волна Грома потратил на управление всеми черисийскими шпионскими сетями, Стейнейр достаточно доверял честности барона, чтобы не проводить слишком много ночей без сна, беспокоясь о том, чью приватность он мог нарушать. Он знал, что барон обычно проводил по крайней мере час каждый вечер, совещаясь с Сычом и просматривая разведывательную информацию за день, но он также знал, что тот был более чем доволен тем, что оставил фактический мониторинг различных разведывательных платформ на усмотрение компьютера. Если Волна Грома и смотрел на что-то, то только потому, что это соответствовало параметрам, которые он определил Сычу — параметрам, заданными с целью гарантировать, что это было действительно важно — а не из-за какого-либо вуайеризма.
К сожалению, других людей в Старой Черис, которые были допущены к уровню информации, доступной им двоим, можно было пересчитать буквально по пальцам одной руки. (Предполагая, что Ардин был готов отказаться от одной из рук Стейнейра достаточно надолго, чтобы выполнить вычисления.) Фактически, единственными людьми, на данный момент снабжёнными такими устройствами связи, были сам Стейнейр, Волна Грома, доктор Ражир Маклин в Королевском Колледже; адмирал сэр Доминик Стейнейр, барон Каменного Пика (и брат Мейкела Стейнейра), сэр Эдвирд Хоусмин, который, несомненно, был самым богатым подданным Черисийской Империи, и отец Жон Биркит, настоятель монастыря Святого Жерно. Были и другие, кого Стейнейр отчаянно хотел бы добавить в этот список, но это решение зависело не только от него, Кайлеба или Шарлиен. И, несмотря на собственное нетерпение, ему пришлось согласиться с первоначальным решением Кайлеба устроить всё таким образом. Как бы часто это ни сводило с ума, он был готов признать непреодолимую силу аргументов в пользу того, чтобы действовать с почти безумной осторожностью там, где речь шла о расширении внутреннего круга.
«Это, пожалуй, единственное, что позволяет мне сохранять подобие терпения по отношению к Жону и остальному Братству, — напомнил он себе. — Однако правда в том, что кто-то должен быть этим предостерегающим голосом. И давай будем честны с самими собой, Мейкел. На данный момент гораздо важнее, чтобы мы не распространялись об этом тем, кому, как в конце концов окажется, мы всё-таки не можем доверять, чем добавлять в список всех, кого хотели бы».
