Большинство из этих проституток и горстка других пешеходов, попавших в лапы разведки, были очень обеспокоены, когда их «попросили» сопровождать солдат Гарвея. Однако никто не был настолько глуп, чтобы принять вежливость приглашения за указание на то, что у них есть какой-либо выбор, и одного взгляда на мрачных гвардейцев было достаточно, чтобы убедить любого из них держать рот на замке, а не рисковать поднять тревогу. Возможно, они не знали точно, что замышляли Гарвей и его люди, но они знали достаточно, чтобы быть уверенными, что это не их дело… каким бы оно не было.

Несмотря на его тщательное планирование и на опыт разведчиков, отобранных Нейклосом и Алстином, Гарвей был действительно удивлён, когда им удалось пройти весь путь до своей первоначальной цели, ни разу не подняв тревоги. Кроме горстки собак, которые возражали против их присутствия, и горстки невольных попутчиков, которых они встретили по пути, никто во всём городе, казалось, не обратил ни малейшего внимания на их присутствие.

«Это мало что говорит о бдительности местной стражи, — подумал Гарвей. — Не то чтобы я собирался жаловаться на это… по крайней мере, сегодня вечером. Но, Лангхорн…! Я знаю, что мы приняли меры предосторожности, но мне интересно, заметили бы нас эти клоуны, если бы я пришёл с духовым оркестром и факельным шествием!»

С другой стороны, он предполагал, что граф Штормовой Крепости и его товарищи-заговорщики, возможно, отговаривали городскую стражу замечать то, что они не должны были замечать.

«На самом деле, — медленно подумал он, — может быть, мы не первая группа вооружённых людей, которые крадутся вот так посреди ночи. Если они работали над этим так долго, как говорит наш друг, пишущий письма, они, возможно, переправили через Телифу довольно много людей, чтобы забрать оружие со здешних складов. Это могло бы объяснить, почему все местные жители так старательно нас не замечают».

Эта мысль сделала его ещё более благодарным за десять дополнительных транспортов — и шесть сопровождающих их военных галеонов — которые в данный момент должны были находиться примерно в пяти милях отсюда. Конечно, они надеялись на чуть более сильный ветер, когда разрабатывали свои планы, и было вполне возможно, что их подкрепление — по целому полку Имперских Морских Пехотинцев и Корисандийских гвардейцев — задерживается.

«Что ж, если всё пойдёт так, как задумано, подкрепление нам не понадобится», — подбодрил он себя, решительно не думая о том, как редко «всё» на самом деле шло так, как предполагалось.

Он хотел бы иметь лучшее представление о том, как именно дела у Портера, но согласованность по времени на самом деле была менее критична, чем могла бы быть. Цель Портира была, в конечном счёте, такой же важной, как и цель самого Гарвея. Но, в отличие от Гарвея, Портир должен был атаковать в основном пустое — или, по крайней мере, в настоящее время незанятое — здание. Цель Гарвея, с другой стороны, была определённо занята. Что, учитывая, кем были люди, находящие внутри, было настоящей причиной, по которой она была закреплена за полностью корисандийскими силами.

Он посмотрел вдоль бульвара на роскошный особняк, окружённый стеной. Как и сам город, Штормовой Дом был построен сравнительно недавно — не более пятидесяти лет назад — и имел мало общего со старомодными укреплёнными зданиями, такими, например, как поместье барона Ларчроса в Сераборе. Или, если уж на то пошло, как резиденция графа Скалистого Холма в Валейне. В нём было много дверей и окон, и очень мало встроенных защитных элементов. Стена вокруг Штормового Дома высотой не более семи или восьми футов служила скорее для обеспечения уединения, чем для защиты, хотя, вероятно, этого было достаточно, чтобы, как минимум, задержать любых злоумышленников. Особенно, если кто-то, сидящий за ней, о приближении злоумышленников знал.

Согласно письму, которое было доставлено в его кабинет, в особняке Штормовой Крепости было не более пары дюжин вооружённых слуг. Телифа могла быть его городом, но даже здесь был предел тому, насколько открыто он мог осмеливаться действовать. С другой стороны, Гарвею пришлось предположить, что любые слуги, которых он держал здесь, знали всё о его планах и были полностью привержены им. Что наводило на мысль, что они вполне могут оказать сопротивление… особенно если они не сразу поймут, насколько на самом деле их превосходят численностью. И не потребовалось бы много времени, чтобы действительно важная рыба выскользнула из сети, прежде чем он смог бы её поймать.

— Выводите свою вторую роту на позиции, майор, — прошептал он Нейклосу и услышал, как от человека к человеку передаётся приказ самого майора.

Несколько мгновений спустя назначенная рота, с доставляющей радость тишиной, ушла, и он снова устроился в тени, ожидая. Он дал выдвинувшейся роте достаточно времени, чтобы занять заранее выбранную позицию, прикрывающую заднюю часть городского особняка от прилегающего к нему просторного парка, а затем снова подождал столько же, в качестве предосторожности. Только затем он повернулся к Нейклосу и кивнул.

— Пошли, — просто сказал он.

Первым намёком для любого обитателя Штормового Дома на то, что происходит что-то нехорошее, стал внезапный, глухой топот обутых в сапоги ног по булыжникам. Было понятно, что любому человеку должно было потребоваться по крайней мере несколько секунд, чтобы распознать этот звук, особенно когда он раздаётся абсолютно из ниоткуда посреди самой тёмной ночи месяца. Пара оруженосцев, приставленных к воротам, были достаточно бдительны, но на самом деле они никогда не ожидали, что на них нападут здесь, в центре собственного города графа. Самая эта идея была абсурдной! И поэтому, даже после того, как их инстинкты начали распознавать то, что они слышали, их мозг настаивал на том, что они должны были ошибаться. Должно быть какое-то другое объяснение!

К сожалению, его не было. И, возможно, что ещё более печально, инструкции сэра Корина Гарвея своим гвардейцам были очень чёткими. Никому не должно было быть позволено поднять тревогу. Как следствие, оруженосцы графа были… нейтрализованы с максимальной эффективностью и минимальной мягкостью, пока они всё ещё пытались выяснить, что это за «другое объяснение». Тем не менее, гвардейцы на самом деле не пытались их убить, и оба они пришли в сознание после двух дней отключки.

Когда стражники у ворот пали под энергичными прикладами мушкетов гвардейцев, Гарвей и большая часть его людей хлынули во двор Штормового Дома. Когда они проходили через сужающиеся ворота, возникла некоторая толкотня, но это была та же самая рота, которую Гарвей выбрал для рейда, в котором он поймал Эйдрина Веймина. К настоящему времени они стали экспертами по совершению набегов на монастыри или городские особняки посреди ночи, а сегодня их проинструктировали ещё более тщательно, чем в ту ночь. Как только они преодолели ворота, они снова рассредоточились, разные отделения направились к конкретным целям под руководством своих сержантов.

Епископ-исполнитель Томис Шилейр с радостью принял приглашение графа Штормовой Крепости посетить Телифу. Хотя он был уверен в мерах безопасности, обеспечиваемых графом Скалистого Холма в Валейне, Шилейр придерживалась мнения, что лучше оставаться в движении. Позволение себе слишком долго задерживаться в каком-либо одном месте, провоцировало вероятность того, что у какого-нибудь потенциального информатора появится шанс узнать его, каким бы надёжным ни казалось, или даже было на самом деле, его укрытие.

Скалистый Холм был не согласен с этим, утверждая, что для него было бы разумнее найти единственное, действительно безопасное укрытие — очевидно, по мнению Скалистого Холма, такое было именно в Валейне — а затем просто оставаться там. Если бы он никогда не выходил из него, как рассуждал Скалистый Холм, вероятность того, что кто-то его узнает, была бы нулевой.

Шилейр мог оценить логику, но, по его мнению, против неё было четыре убедительных аргумента. Во-первых, где бы он ни разместил свою штаб-квартиру, туда и обратно должен был поступать постоянный поток посыльных и посетителей. Так и должно было быть, если он собирался поддерживать контакт с духовенством княжества из числа Храмовых Лоялистов. Всё это движение, вероятно, рано или поздно привлекло бы внимание, если бы он остался на одном месте, независимо от того, осознавал ли кто-нибудь его присутствие или нет. Во-вторых, он просто не был готов оставаться взаперти в одних и тех же апартаментах, какими бы роскошным они не были, буквально месяцами подряд. Ему нужно было выйти, подышать хотя бы немного свежим воздухом, а передвижение — конечно, осторожное — между резиденциями высокопоставленных членов сопротивления было лучшим способом оставаться в курсе ситуации. В-третьих, ему было некомфортно доверять людям, с которыми у него не было личного контакта. Он хотел увидеть их, посмотреть им в глаза, услышать твёрдость в их голосах, и, по его мнению, было безопаснее, чтобы один человек — он сам — и его личный помощник передвигаются более незаметно, чем если бы все остальные пришли к нему.