Хейнри обнаружил, что его челюсти снова сжалась, и приказал им расслабиться. Они подчинилось… до какой-то степени, и он сделал глубокий вдох. Одной мысли о сэре Корине Гарвее было достаточно, чтобы ярость запульсировала в каждой его жилке. Непринуждённое поражение Гарвея от рук Кайлеба Армака и его армии можно было бы списать на простую беспомощную некомпетентность. В свои более милосердные моменты Хейнри даже был бы готов списать хотя бы часть этого на простое невезение или на тот факт, что Шань-вэй приглядывала за своими прислужниками. Но решение Гарвея на деле принять командование предательскими силами, готовыми исполнять волю Армака здесь, в Корисанде, должно было заставить любого мужчину задуматься. Действительно ли ему просто не повезло, или он был некомпетентен, или за этим стояло что-то более зловещее? Какое-то тихое небольшое взаимопонимание между ним и захватчиками?

Началась ли его измена Корисанду и Дому Дайкин после его поражения… или всё-таки до него?

Большую часть времени Хейнри был готов согласиться с тем, что нынешняя позиция Гарвея была случаем оппортунизма постфактум, а не признаком случившейся ранее измены. И он понял, даже без мягких намёков отца Эйдрина, что обвинять Гарвея и его отца в заговоре с Кайлебом заранее было бы… преждевременно, на данный момент. Со временем это могло измениться, особенно по мере того, как разгорался спор о том, чья именно рука наняла убийц, чтобы убить князя Гектора и его старшего сына. Лично Хейнри казалось очевидным, что те, кто больше всего выиграл от убийства князя, скорее всего, и были тем, кто спланировал это убийство. И, в общем итоге, он не мог вспомнить никого, кто получил бы большую прибыль, чем члены «Регентского Совета», созданного для управления княжеством в соответствии с требованиями Армака. Они могли сколько угодно называть себя советом князя Дейвина, но это не меняло того, кому они на самом деле подчинялись… или того факта, что им каким-то образом удалось не просто выжить, но и получить ещё больше власти, чем у них было раньше.

«И это не изменило бездеятельной капитуляции Парламента Княжества», — подумал Хейнри, хмуро глядя на наборную верстатку. Он полагал, что было бы неразумно ожидать, что Парламент воспротивится воле Армака, так послушно выраженной через «Регентский Совет», учитывая черисийского генерала-наместника Чермина и большую часть шестидесяти тысяч черисийских морских пехотинцев, оккупировавших Корисанд. У Чермина было двадцать тысяч таких морпехов прямо здесь, в Менчире, и, хотя он приложил некоторые усилия, чтобы не расставлять их напоказ слишком открыто на улицах города, все знали, что они там. Так как знали о них члены Палаты Лордов и Палаты Общин. Так что нет, неудивительно, что парламент проголосовал за то, чтобы дать Армаку всё, о чём он просил.

С другой стороны, вполне могла иметь место разница между тем, за что они проголосовали, и тем, что они действительно намеревались сделать. Судя по всем отчётам, Парламент мог скоро распуститься, а все его члены вернуться по своим домам, подальше от глаз — и штыков — оккупации. Было бы интересно посмотреть, что случится потом. Он знал, что жёсткий костяк организованного сопротивления уже собрался здесь, в Менчире, и его собственный контакт с этим костяком заверил его, что то же самое происходит за пределами города. Ему ещё предстояло обрасти сухожилиями и мышцами, но всё остальное придёт со временем. И не всё придёт из источников, которых Хейнри мог бы ожидать. На самом деле, на основании нескольких случайных слов, которые обронил его собеседник, Хейнри сильно подозревал, что руководство сопротивления уже установило осторожный контакт с несколькими членами Парламента. Без сомнения, они посадили немало столь же незаметных семян, которые в своё время принесут плоды.

Тем временем Патрик Хейнри может сосредоточится на выращивании и удобрении своей собственной маленькой делянки прямо здесь, в столице.

Хейнри был слишком поглощён своей работой, чтобы заметить крошечное устройство, примостившееся в одном из углов подвального потолка. Даже если бы он не отвлекался постоянно на печатный станок, было крайне маловероятно, что он увидел бы эту штуку. Это была почти микроскопическая вещица, хотя даже при этом она была больше, чем некоторые из её ещё меньших собратьев, и, если бы кто-нибудь сказал ему, на что она способна, он бы отверг эти утверждения как нечто из сказки.

К несчастью для него, он был бы неправ, и позже тем же вечером, в далёком городе Черайас, имперский гвардеец с жёсткими усами и аккуратно подстриженной бородой, похожей на кинжал, откинулся назад, закрыл глаза и задумчиво потёр пальцем шрам на щеке, рассматривая изображения, которые передала ему эта крошечная наблюдательная платформа.

«Как бы мне хотелось нанести визит мастеру Хейнри», — подумал Мерлин Атравес, не открывая глаз. — «Он и его друзья становятся чуть более организованными, чем мне хотелось бы. С другой стороны, мы выстраиваем довольно подробную схему их организации. Конечно, было бы лучше, если бы мы могли сказать кому-нибудь в Корисанде, что мы делаем, но я полагаю, что нельзя желать всё и сразу».

Он кисло поморщился при этой мысли, но он также знал, что был прав. Ему не нравилось, сколько его собственного — и Сыча, и Кайлеба, и Шарлиен — времени было потрачено на этот проект, но он разбросал удалённо управляемые платформы своих СНАРКОВ по всей столице Корисанда широкой сетью. По мере того, как идентифицировался каждый член формирующегося кадрового состава сопротивления, ему на полный рабочий день назначалась одна из платформ-прилипал, и внутренняя организация этих людей была далеко не такой сложной, как могла бы быть. Эйдрин Веймин — с кем Мерлин действительно хотел бы перекинуться словечком — сделал всё возможное, чтобы внедрить состоящую из ячеек организацию, по крайней мере, на самом верху. К несчастью для него, ему приходилось довольствоваться тем, что было доступно, и, по крайней мере, некоторые из его… партнёров были слишком прямолинейны для такого рода изощрённости. В них было гораздо больше энтузиазма, чем профессиональной беспристрастности. И, насколько мог судить Мерлин, лишь очень немногие сотрудники разведывательных служб графа Кориса были кооптированы Веймином на текущий момент.

«Конечно, мы не знаем, как долго это продлится, не так ли?» — напомнил он себе.

Были моменты, когда Мерлин испытывал сильное искушение запрыгнуть в свой разведывательный скиммер, на бреющем полёте спуститься в Менчир и лично устранить Веймина. Это было бы не особенно сложно. На самом деле, это было бы по-детски просто и, учитывая обстоятельства, одной из самых приятных обязанностей, которую он мог бы себе поручить. К сожалению, если бы он не был готов остаться в Корисанде на полный рабочий день и проводить ночи, только и делая, что устраняя лидеров сопротивления, он бы поставил себя в положении короля Кнута[2]. Хуже того, он лишил бы сопротивление его организованного руководства, а этого он не хотел. Гораздо лучше было пока оставить Веймина на посту, каким бы раздражающе компетентным и трудолюбивым он ни был, чем разрушать сплочённость сопротивления. Эта ситуация могла измениться, но сейчас гораздо полезнее было точно знать, кто его лидеры, где их можно найти, когда придёт время, какие именно планы оно строит, и какую информацию передаёт своим различным сателлитам. Распад нынешней организации почти наверняка лишил бы её растущей эффективности, но только за счёт замены её бесформенным, неорганизованным движением, которое было бы почти невозможно контролировать так, как они могли бы отслеживать нынешнюю ситуацию. Не говоря уже о том, что искоренить его будет гораздо труднее, когда наконец наступит момент принять против него меры.

«Я только хотел бы», — подумал он, возвращая своё внимание к развединформации со СНАРКов, — «чтобы я не рассчитывал, что они нанесут очень большой ущерб за это время».