— Увы, попытка освоить грамоту тормозится наличием излучателей, позволяющих понимать устную речь без дополнительных усилий, — как можно более мило пояснила я, не торопясь открывать двери.

— Предлагаю решение вашей проблемы, но придётся меня впустить, — уже открыто усмехнулся ректор.

— Не скажу, будто в восторге от этой необходимости, — со вздохом я убрала подпорку, почти дружелюбно пропуская мужчину в дом.

Он зашёл, чуть брезгливо осмотрелся, затем взгляд визитёра опустился на браслет. Бровь мага приподнялась, изогнувшись под очень интересным углом.

— Смею предположить, поздравления даже запоздалые, будут кстати?

— Да, — язык не повернулся сказать правду. Не хочу сочувствия, не хочу хищного азарта в отношении себя. Пусть считает, что с инквизитором всё серьёзно.

— Большая чистая любовь или сочувствие к умирающему? — чувство такта ректору, кажется незнакомо.

— Не всё ли равно, арлин Сол? Поздравления принимаются, комментарии излишни. Понимаю, что реагирую излишне остро, но с личной жизнью предпочитаю разбираться без вмешательства доброжелателей. А то один такой влез в семью, как итог — родной человек мёртв и не известно поймали убийцу или до сих пор ищут.

— Разумеется, Таисия. Ваши отношения с мужчинами меня ни в малейшей степени не интересуют. Так вернёмся к вопросу с обучением. Что вы планируете делать? Закон распространяется на каждого жителя королевства. Тот, в ком есть магические силы, обязан иметь соответствующее образование.

— Есть предложения? — почему-то я даже не сомневаюсь, что у этого господина имеется готовое решение. И более чем уверена — оно мне не понравится.

— Помните, я упоминал внедрение базовых знаний напрямую в мозг?

— Это после которого я с полгода-год буду страдать от жесточайших мигреней? Как же, помню, помню, — к подобным экспериментам душа не лежала совершенно.

— Я нашёл специалиста по ментальным внушениям, способным провести операцию безболезненно. Всё что потребуется — ваше согласие.

— Мне нужно посоветоваться с супругом. Такие вопросы стоит поручить кому-то более компетентному в магии, — не стала притворно улыбаться. Сегодня быть милой оказалось сложнее чем когда-либо раньше. И по здравому размышлению, причина становилась ясна практически сразу, мне не нравится находиться в напряжённых отношениях с Арвейном. Его спокойствие, редкие проблески позитивного сумасбродства и непробиваемая уверенность в собственных возможностях, странным образом успокаивали. Да, Николас оказался фаталистом, однако аура его силы притягивала, манила, как в иссушающий зной привлекает прохладная тень деревьев. В конце концов, свои планы в отношении меня инквизитор в жизнь воплотить не попытался. И я не думаю, что не успел. Пересмотрел, передумал, осознал неправильность. Наш брак реально не помеха моей дальнейшей жизни, ведь «до самой смерти» случится уже очень скоро.

— Разумеется, Таисия. Это правильно и разумно, — что-то в серо-зелёных глазах ректора подсказывало мне о его недовольстве. Мягкое принятие в голосе, улыбка на полных губах и лёд во взгляде. Рассчитывал на быстрое согласие? Это он зря.

— Тогда до встречи, арлин Сол? — просьба проводить до дома Марахби так и не прозвучала. Открыто в этом мире вред вроде никто не причинял, а укоренившееся ещё в родном мире недоверие к людям по-прежнему на месте. Пусть уходит, Николаса уговорю.

— Вы быстро меняетесь, арем Чериговская, — произнёс мужчина после затянувшегося молчания. — До скорой встречи. Отправьте мне вестник, с решением элистера.

Я выдохнула, закрыв двери за гостем. Не люблю посторонних в доме, пусть даже здесь я не хозяйка. Отсутствие огромной толпы родственников и друзей у Николаса меня радовало безмерно. Нет, по-человечески мне, конечно, жаль его, никто не должен умирать в одиночестве, но бесконечные посетители мне не по душе.

Постояла ещё какое-то время возле входной двери, напряжённо ожидая возможного возвращения ректора, но снаружи было тихо. И только после этого я смогла заставить себя заняться делами. Помощь извне приветствуется, но придётся приложить усилия и самой. Магия требует внимания, сил и самоотдачи. А если дар как у меня, не проявлен и двулик, то ещё и упрямства. Как оказалось, последнего мне не занимать. Поэтому, положив топорик рядом, я приняла позу, кем-то остроумным названной лотосом, хотя в моём случае это больше походило на замысловатый крендель, и сосредоточилась на дыхании. Вдох, выдох, вдох. Очистить разум от мыслей, сосредоточиться на ритме собственного сердца и отстраниться от всего земного. Где-то там, внутри пульсирует источник загадочной способности помогать Арвейну, и я обязана его отыскать и взять под контроль.

Я тянулась к пульсирующей внутри моего тела точке, не чувствуя ничего кроме неё. Стремясь словно из тьмы к свету. И достигнув наконец, закричала от оглушающей боли. Вспышка белого пламени поглотила сознания, выжигая каждую клеточку, которая была мной, Таисией Черниговской. А затем всё закончилось. Не осталось ни боли, ни страха, ни любопытства. Я словно освободилась от невыносимо тяжёлой ноши.

— Здравствуй, Тасилена, — голос полный материнской любви, нежности заботливых рук, грозовой мощи, свежести раннего утра, стальной остроты ножа и лёгкости праха, коим станет каждый однажды рождённый. Женщина в прозрачных струящихся одеяниях, похожих на ленты разной ширины и цвета, прикреплённые к жемчужному ожерелью, остановилась передо мной. Тонкая мягкая ладонь коснулась моей щеки, приподнимая лицо немного вверх.

— Кто ты? — благоговение захлестнуло внезапно. Закружилась голова, на глаза навернулись слёзы. Хотелось упасть перед ней на колени и подчиниться всецело чужой воле.

— У меня много имён, но Сёстры зовут Гельгеной. Мудрой и милосердной, или справедливой, по ситуации, — тонкие пальцы богини гладили моё лицо, вызывая трепет и ничем не замутнённое счастье. — Я пришла, чтобы помочь заблудшей Сестре прийти ко мне и обрести подлинную семью, Тасилена.

Глава 31

О чём говорить с божеством, в которое ты не особо и верила до этого мгновения? Я не знала и потому чувствовала себя невероятно глупо. Эмоции захлёстывали прибойной волной, лишая возможности дышать, но природное упрямство требовало противостоять влиянию высшей силы. А от сердца поднималось что-то горькое, смывая напрочь благоговение.

— Спасибо, Мудрая и Милосердная за оказанную честь, — как бы помягче намекнуть существу, способному превратить жизнь Инквизитора в ад, что я не нуждаюсь в навигаторах. Пусть ведьмам дорогу подсвечивает, а простой русский человек сам разберётся с направлением. — Я предпочитаю имя, данное мне бабушкой.

Что-то промелькнуло во взгляде богини, не то чтобы несущее мне опасность, но являющееся предупреждением. Так иные матери смотрят на расшалившихся детей, когда не могут сразу повыситься голос. Не из любви или заботы, а потому что люди вокруг. Как интересно, кто может осудить Всемогущую?

— Отступница совершила преступление, выкрав тебя у матери, Тася, — меня не отпускало ощущение, что появление Гельгены этакая спланированная акция. Как у наших депутатов незадолго до выборов. Вот вроде смотрит с добротой, говорит ласково, и смысл слов правильный, а внутри скептично хмыкает продавец-кассир из средней полосы России. Которому всю его жизнь «народные избранники» по ушам ездили, как и сотням тысяч сограждан, впрочем.

— Магических сил от перемены миров у меня не добавилось, не убавилось, Справедливая госпожа. Так в чём смысл моего пребывания с Сёстрами? Ведь я не ведьма. Не волшебница. Обыкновенный человек.

— Моё заблудшее дитя, пойдём, я познакомлю тебя с этим миром, — рука на подбородке стала жёстче, пальцы причиняли откровенный дискомфорт. И я отстранилась, поднялась с колен, чтобы взглянуть прямо в лицо.

— А что, если я хочу вернуться в края, в которых выросла? Обретать дом, семью здесь ни к чему, ведь есть место, где я уже была счастлива.

— Но там все мертвы. У тебя нет ни дома, ни друзей, ни семьи в этом забытом богами мире. К чему стремиться в пустоту, Тасилена?