— Таисия. Меня зовут Таисия. Простите, госпожа, я с вами не пойду. Я не хочу становиться Сестрой, предпочитаю оставаться сама по себе, — отворачиваться от божества не самый разумный поступок. Нутро скрутило спазмом страха, но я развернулась и пошла прочь. Глупо? Да. Вот только не могу, не готова следовать за кем-то настолько могущественным и опасным. Если соглашаться на чужие условия, то с выгодой для себя. — Я могу спасти Николаса Арвейна?

Задала вопрос не оборачиваясь, уверенная в отрицательном ответе. Линейн ясно выразилась — инквизитор умрёт.

— Да.

А вот это неожиданный поворот. Пришлось повернуться к богине и оказалось, что я отошла от неё не дальше метра. Причудливое место, в котором, кажется, законы физики не действуют.

— И что потребуется для сохранения его жизни? Помимо того, что вы, госпожа, пытаете меня каждый раз, когда я тянусь помочь Николасу.

— Жизнь, отданная взамен, добровольно и по любви, Таси. Поэтому ответ на твой вопрос — да, ты можешь спасти мужчину. Вот только успеешь ли? Ведь твоё сердце оглохло и онемело. Там, где властвует разум, нет места чувствам. А без искренней и сильной любви моя воля исполнится, как и задумывалось. Мне нет радости причинять боль невинной душе, но каждая из Сестёр должна помнить о последствиях противостоянию воле богов.

— А если сумею полюбить, что мне тогда делать?

— Сама разберёшься, девочка. Но послушай старую богиню, потомки драконов не стоят никаких жертв. Даже тысячи лет спустя они не слушают голоса сердца, пренебрегают божественными подарками, отворачиваются от знаков судьбы. Николас Арвейн всего лишь очередной бесчувственный носитель древней крови. На его место скоро придёт следующий. Каждая же из Сестёр особенная и мне больно, когда вы уходите в Вечность.

— Все когда-то умрут, госпожа.

В этот раз я не прощалась, уходила молча, уверенная, что богиня отпустила меня. И правда, свет вокруг вспыхнул ярче, заставив зажмуриться. А когда сквозь сжатые веки перестало жечь, я открыла их осматриваясь. Комната вокруг не изменилась. Только на полу передо мной сидел болезненно-бледный мужчина в наглухо застёгнутой форме инквизиторов. Он задумчиво крутил в пальцах топорик, которым я собиралась защищаться от нежеланных посетителей.

— Ты медитировала? — хрипловатый голос Арвейна диссонировал с оставшимся в памяти голосом божества.

— Старалась постичь особые свойства дара, — тело затекло и расплести ноги с первой попытки не получилось. — Что тебя привело так рано домой? Пришёл убедиться, что я не развлекаюсь, а усердно учусь?

— Я обещал тебе переезд. В дом поближе к твоим друзьям, подальше от Цитадели, — вот ничто его не пробирает. Как этот человек ухитряется игнорировать шпильки? Не понимаю подобного самоконтроля.

— Так просто, — сомневаться в хорошем к себе отношении, к поступкам, направленным на заботу обо мне. Я была такой всегда или это влияние мира? Когда не требуется день за днём беспокоиться о заработке, появляется время для самоанализа.

— Три недели, Таисия. Нужно помочь тебе адаптироваться к новому статусу и условиям.

— Спасибо, опыт вдовы имеется, — не сумела удержаться от горькой язвительности.

— Но твой первый муж не был инквизитором.

Логично, возразить нечего. Поэтому молча собрала пожитки, в основном подаренные Марахби и его женой. По сути, ничего действительно своего я так и не приобрела. Но раньше меня как-то всё устраивало, а сейчас осознание собственной несостоятельности вызывало слёзы, едва удерживающиеся от унизительного бега по щекам. Сборы заняли десять минут.

— А ты что же, останешься здесь? — инквизитор ожидал меня, привалившись спиной к входной двери.

— Нет. Пришлю слугу. Давай сюда, — у меня забрали сумку с вещами и связку книг. — Я возвращаюсь к себе домой, Таисия.

Ну да, дома нет только у меня. Спасибо, не стал указывать на очевидный факт, иначе я разревусь самым позорным образом. А так только быстро поморгала, разгоняя солёную пелену. Давай, Тася, взбодрись. В новом доме у тебя будет большая комната. Наверняка. У Марахби я жила в настоящей сказке, если допустить, что жильё Арвейна не меньше, то можно будет спрятаться от всех проблем. И не думать над вопросом, хочу ли я спасти его до такой степени. Самоубийство, иначе не назвать тот шаг, на который надо решиться.

— Ты молчишь почти час, Таисия. Не поделишься? — надо же, не заметила, как покинули квартиру, и как дошли до особняка, стоящего в окружении таких же красивых зданий. Это всё прошло мимо сознания.

— Приходил ректор Сол, предлагал услуги менталиста для быстрого обучения. Уверяет, что специалист высокого класса и после его вмешательства мне не грозят мигрени.

Вот и правду не сказала и не соврала.

— И что ты ответила? — в серых глазах напряжённое внимание. Боится за меня? Приятное чувство.

— Обещала посоветоваться с мужем. Ректор понимает насколько важное решение необходимо принять, а я абсолютно не разбираюсь в вопросе. Мы пришли?

— Нет, просто стоим и любуемся чьим-то жильём. Проходи, — Николас усмехнулся и толкнул деревянную дверь с витражным окошком. Красиво. На этой улице все здания выглядели уютными, с обилием дерева, с витражными окошками, разнообразным оформлением невысоких крылечек. Три невысоких ступени отделяли меня от будущего. Я ведь верно всё понимаю и через три недели стану здесь полновластной хозяйкой. Если только не изменю судьбу Арвейна.

— Цветы сам высаживал? — кивнула на по-летнему яркие клумбы. Ожидала получить очередную порцию ехидства, но Николас молча распахнул входную дверь и первым вошёл внутрь. Неужели угадала? Этот каменный, с редкими проявлениями эмоций, мужчина плохо вязался с образом садовода, заботливо выращивающего рассаду, а затем высаживающего каждый стебелёк на предназначенное место.

— Добро пожаловать домой, Таисия. Не вычурная роскошь особняка Шо, но и не служебная квартира. Уверен, ты и здесь создашь уют.

Я замерла на пороге, с удивлением рассматривая небольшой холл. Потёртое кресло, этажерка с цветами, дверь из тёмного дерева, зеркало в полный рост. Не сказала бы, что первое впечатление неприятное, но приветливым человеком хозяина с порога не назовёшь.

— Элистер Арвейн, добро пожаловать домой, — дверь отворилась бесшумно и передо мной возникла невысокая сухощавая дама лет пятидесяти. Каштановые волосы убраны в строгий пучок, узкие плечи обтягивает ткань коричневого платья. И ошейник с металлическим замком. Рабыня. Кажется, я никогда не сумею привыкнуть к этому.

— Рубина, здравствуй. Комната для моей жены готова?

— Да, как вы и распоряжались, — спокойно, Тася, помнишь, Марахби в самом начале рассказывал, что есть люди, не желающие самостоятельно нести за себя ответственность и принимать решения. Возможно, этот тот самый случай. — Позвольте, — она забрала мои вещи так спокойно, смотрела своими серо-зелёными глазами так бесстрастно, что я невольно шагнула ближе к Арвейну. Прижалась плечом к его руке и только тогда почувствовала себя спокойно.

— Всё хорошо? Ты побледнела? — как само собой разумеющееся он приобнял меня, и я тяжело вздохнула.

— Прости, рабство не самая нормальная вещь для попаданки из моего мира, Николас.

— Пойдём, я покажу тебе дом. Насчёт Рубины не переживай, она с юного возраста предпочитает такую жизнь.

— И всё же мне странно.

— Привыкнешь. Хотя, если хочешь, могу перепродать контракт, чтобы после моей смерти ты сама решала, кто и на каких условиях окажется в твоём доме.

Напоминание о близкой смерти мне не понравилось, в отличие от предложения мужа.

— Если для тебя это не проблема, Николас. Честно говоря, не представляю, как распоряжаться людьми. Наверно, проще будет заниматься всем самостоятельно. Из меня не самая хорошая хозяйка большого дома получится.

Инквизитор помолчал, не убирая рук, не позволяя отстраниться. Он словно задумался, и я невольно забеспокоилась о приступе. Пламя было в нём, но такое слабое и так глубоко, что почувствовать боль Арвейн не мог. Ещё рано. Не меньше четырёх часов до пробуждения проклятья. Тогда к чему эта странная сцена на пороге уютной гостиной? Там такие мягкие на вид кресла и удобный диван, зачем стоять, если можно посидеть.