— Отпусти! — грозно запищал Йи. — Отпусти его!
Он бесстрашно вцепился в лапу сторожевой кошки, которая пока ещё была выше него ростом.
— Ффххх! — пятнистая красавица даже не попробовала скалить зубы.
Наверно, ей тоже было смешно.
Одной и той же лапой по очереди откатила своего детёныша в кусты и отвесила оплеуху человеческому, и тот, с размаху сев на траву, обиженно протянул к пушистой морде руки:
— Мы же просто играем!..
Ни один воспитанник Учителя не схватывал так на лету все премудрости — да в каком ни возьмись предмете! — как маленький Йи Дэй. И история ему давалась. И математика. И каллиграфия. И языки. И астрономия... куда только ни заносило малыша цепкое любопытство! Лишь музыкальные инструменты все, как один, уворачивались из старательных лапок — а вместо хотя бы простеньких пейзажей, которые удавались всем, без исключения, появлялись наборы бессвязных цветовых пятен. Всего-то музыка, всего-то рисование, наставники сожалели, но того, что у Йи получалось, всё равно было больше.
За пять лет все привыкли: он способен подолгу не двигаться и не мигать, очень мало ест, очень много пьёт, а при случае способен долго обходиться и без воды.
Учитель приходил к его постели едва ли не каждую ночь. Всё хотел спросить у спящего: кто ты, Йи Дэи? — и не решался.
Не решился и сейчас, уходя к Отшельнику, живущему на Крокодиловом Хребте: туда звало течение жизни.
Страшно было бы услышать потусторонне-сонное «я — Воплощённое Зло».
Да ведь оно, Зло, и не должно было спать вовсе, а поди ж ты. Малыш, хоть и меньше своих сверстников, но всё же спал. И сны видел, и взахлёб их рассказывал, если находились желающие послушать.
В его снах обретали жизнь услышанные от учителя Вейжа легенды: в них глубины озёр и далёких морей населяли Драконы, с гор спускались красавицы из общин Заклинателей, Мастера Оружия ковали проклятые клинки, лунные Паучихи плели кольчуги воинам...
— Общины Заклинателей? — задумался Вэйж, когда Учитель заговорил с ним об одном из последних снов малыша. — Да нет же, я им этого ещё не рассказывал. Он, наверное, книгу нашёл в библиотеке...
Ганлиань2, хранитель книг, развёл руками, когда Учитель спросил, брал ли Йи книги об истории войн с Заклинателями:
— У нас не Библиотека Столичных учительских палат! У нас всего одна такая книга, но я не выдаю её детям, тем более, малышам!
Помолчав перед рассветом над спящим подкидышем, Учитель отправился задавать вопрос Каменному Календарю Драконов.
Над рассказом Йи о том, как рыдала в ночи над пеплом сожжённой Драконами деревни красавица Зэнзэн3, прослезились и зрелые красавицы клана, которым малыш помогал на кухне с посудой, а заодно и рассказывал, что видел ночью, и двое допущенных до помощи малышей:
— И она дала клятву, что, покуда будет биться в ней сердце, она будет преследовать тех, кто лишил её прошлого и настоящего и оставил в будущем только пепел и кровь! Из кокона шелкопряда и лунного света она сплела маленький кармашек, и ссыпала в него весь пепел, оставшийся от домов и от Заклинателей, и запечатала своей кровью...
Стопка грязных тарелок слева от Йи неуклонно уменьшалась, а стопка отмытых справа подрастала. Красавицы-кухарки ахали, утирали слёзы, так жалко им было Зэнзэн — это же она, как говорили предания, полюбила воина из драконов-оборотней. Но его семья была против крови Заклинателей в роду и сожгла деревню Зэнзэн, чтобы навсегда разлучить неугодную красавицу со своим сыном.
Лю тоже помогал на кухне: эту неделю выделили будущим палачам, и мальчики все приходили мыть посуду, чистить жаровни, драить котлы, отмывать столы и полки, разбирать специи... мало ли на кухне работы для начинающих жить!
В россказни Йи Лю Чу вслушивался со всё жарче разгорающейся завистью: ему если и снилось что, то какое-то не такое, да и просыпаясь, он всё равно всё забывал.
А может, этот мелкий вообще всё придумывает. Не видел ничего, или видел и забыл, а плетёт теперь всякое, чтоб старушки слёзы умиления пускали. Мелкий врунишка!
Лю доверили развести огонь. Охота на хэнгов больше не велась, и можно было не скрывать, что полудемона пламя слушается почти так же хорошо, как Нуорэдэ, ещё недавно Алую Ленту. Лю гордился своим умением. Да, он прочёл в книгах, что полудемонов огонь не слушается, но! Это же лишнее подтверждение его особенности. Ему так нравилось давать жизнь пляшущим языкам огня! Командовать ими, пока движениями рук, но, похоже, если потренироваться, то получится и движением мысли. Только тренироваться... нет. Вон, подкидыш пусть идёт и тренируется. Учит и учит, повторяет и повторяет, и все так прям его за это любят и ценят. Да после сотого повторения кто хочешь запомнит что угодно.
Полудемон расставил над очагом треногу, закрепил на ней решётки, установил жаровню, наполнил маслом. Расправил рукава, чтоб красивее взлетали при взмахах рук, и приказал робким язычкам пламени над углями подрасти.
Взмах! Два чёрных крыла рассыпают на стопку вымытых подкидышем тарелок припасённые заранее травинки, песок, остинки перьев.
Пламя подросло!
Надо выше.
Лю шепчет нужные слова... а Йи, заметив, что его труды пошли насмарку, спокойно переставляет тарелки на левую сторону и принимается перемывать заново.
И даже не возмущается.
Да разве так можно?! Вот гадёныш!
«Накажи его», — шепчет кто-то на ухо Лю.
Мальчик с улыбкой вслушивается в голос, а тот вкрадчиво повторяет: «Такое нельзя оставлять безнаказанным!»
Огонь разгорается словно сам по себе, но на самом деле, он уже слушается мысленных приказов Лю Чу: пламя выше, пламя жарче, решётки раскалены до предела, масло в жаровне кипит, и такого пламени не нужно, чтобы готовить пищу, но полудемон не желает останавливаться, вот, сейчас гадёныш потащит чистые тарелки на полку, чтоб на них больше ничего не насыпалось...
И, пока никто не видит, от лёгкого, почти незаметного касания ноги Лю раскалённая тренога складывается, подминая под себя, вжимая в огонь Йи Дэя.
Кипящее масло заливает мелкого гадёныша и тут же загорается — так хочет Лю! — а он только пискнул тихонько и молчит. Может, уже отжился? Кто бы мог подумать, что всё так удачно сложится!
— Помогите! — закричал Лю. — Спасите-помогите! Йи на себя опрокинул жаровню!..
Старенькие красавицы, как оказалось, визжать с перепугу умеют не хуже, чем молоденькие девчонки.
— Он взял слишком много тарелок, ему было плохо видно, — в сотый, наверное, раз повторял Лю.
Сначала он говорил это старушкам на кухне. Потом лекарям. Потом Алой Ленте. Потом его спрашивали все, кому не лень, а он повторял, повторял, повторял и сам искренне верил, что так всё и было: Йи слишком маленький, Йи не умеет рассчитывать свои силы, Йи переоценил, сколько тарелок сможет унести за раз, Йи не заметил, что идёт прямиком в очаг. Лю попытался его остановить, вон, видите, даже руку обжёг...
Он говорил всё так, как ему казалось правильным — и как подсказывал незримый собеседник.
Земля под ногами дрогнула, гулкий рокот далёкого взрыва докатился до клана Звёздной Императрицы от дальнего окончания Крокодилового Хребта.
На Крокодиловом Хребте две горы, невысоких, с округлыми вершинами, носящие названия Левый Глаз и Правый Глаз одновременно вдохнули, проваливаясь внутрь себя самих — и громко выдохнули, извергая клубы смертоносной пыли.
1
Аньсу — кит. «ваньсуй», как яп. «банзай» — «ура»
2
túshū guǎnlǐyuán - библиотекарь
3
Зэнзэн — драгоценная дева
Глава 9. Стальная Лилия и Стальная Женщина
В первый же день пути к отшельнику Учитель почувствовал, что опоздал.
Это ощущение, страшное в своей неотвратимости, прижимало к земле, путало мысли.
Опоздал к Отшельнику?
