Ловкие пальцы Йи уже заканчивали переплетать последние пряди, когда к нему из вешней зелени сияния шагнула... ещё одна Небесная Императрица.

— Так и мне заплети косу! — игриво улыбнулась она. — Две косы, как два гребня!

— Но я не плёл так раньше! — поклонился, извиняясь, Йи.

— Я подскажу, — улыбнулась вторая Небесная Императрица — а первая начала таять, пульсируя в разгорающейся зелени.

— Я буду стараться! — заверил Йи вторую — ну чисто отражение первой! Только коса гуще и длиннее.

— Это я дала тебе выбор, — склонила она голову, своими руками направляя руки Йи. — Это я настояла на том, чтобы показать тебе, как ты теперь будешь плести косу. Вот так, как я сейчас показываю, только от ушей будешь вести так... и вот так. И сводить в одну, чтобы получался мужской вариант. Со временем ты привыкнешь.

Йи точно знал: он лежит, недвижимый, нагой, под руками трёх красавиц Мастеров Татуировок.

Йи точно знал: он учится делать новую причёску в неведомом тёмном, но светлом коконе, куда нет доступа ни у одной живой души.

Интересно, а мёртвые души могли бы сюда прийти? Он мог бы увидеть здесь своих родителей?..

— Ой-ёй, как многого ты хочешь! — рассмеялась вторая Небесная Императрица. — А время твоё здесь подходит к концу!

Третьи сутки Мастера Татуировок сменяли друг друга в палатке, в которую зазвали Йи. Уже к вечеру первого дня, когда получил свой «браслет» из цветущего терновника Лэй, когда «спрятались» кошачьи лапы разведчика подмышками Ксиабо, сменили друг друга по два захода юношей и девушек, а Йи всё оставался внутри палатки, друзья всё же привели Учителя к Мастерам. Те, кто не был занят Йи, развели руками:

— Мы ничего не решаем сами. Мы делаем то, что велит нам Небесная Императрица.

В ночь Мастера попросили ещё ламп. Те, кто покинули палатку Йи, молчали, не отвечали на вопросы Учителя, Ксиабо, Лэя — а Алая Лента даже не пошла спрашивать, только покачала головой:

— Чего же вы ждали? Он отправился за татуировкой раньше срока, он получит своё позже срока.

Юноши, поклонившись, убежали хвастать татуировками друзьям, а Учителю Алая Лента напомнила:

— Мы до сих пор не смогли услышать ответ Небесной Императрицы, он ли Воплощённое Зло. Может быть, Мастера Татуировки по её велению куют цепи, что удержат Зло за Гранью?..

Учитель вздохнул, поклонился и ушёл к себе, чтобы ещё два дня не покидать помещений, назначенных ему для проживания, а ученикам для уроков.

К концу третьего дня красавица Мастер Татуировок, которая уводила Йи за собой, велела привести Учителя:

— Мы закончили, теперь ему нужно три дня сна, отвар вот этого сбора, — она передала Учителю конверт с травами, — если попросит пить, и никакой еды. На четвёртый день предложите молоко. Но ещё пять и два дня давайте только молоко и отвар. Надеюсь, он выживет.

Учитель чёрной молнией метнулся в палатку и не поверил собственным глазам: Йи Дэя кольцами обвил живой дракон! Рогатая голова мирно покоилась на груди стремительно взрослеющего мальчика, но огромный янтарный глаз заглядывал прямо в душу Учителя.

О нет. Это не дракон, а всего лишь татуировка!

Учитель поклоном поблагодарил красавицу:

— Вы свершили невозможное!..

— Мы сделали то, что велела Небесная Императрица! Но будьте так добры, попросите заварить нам чай.

— Я лично проведу для вас церемонию благодарения, — поклонился ещё раз Учитель.

Для начала надо было позвать старших учеников, чтобы помогли отнести Йи в спальню.

— Вот это да! — восхитился Лэй.

— Как живой! — зауважал Ксиабо.

— Вот уродец! — рассмеялся Лю.

Его поддержали ещё двое учеников, его друзей, которых позвали переносить Йи.

Красавица Мастер на чайной церемонии то ли ответила на вопросы Учителя, то ли вынудила задать новые:

— Эта татуировка на его теле — защита ему. Нет, не нам от него — ему от того, что не может свершиться в его жизни, пока он жив. Да, он не человек. Он с тобой каждый день, и ты не знаешь, кто он? Да, он знает, что не из людей. Нет, его Стальные Женщины не позволят ему понять, кто он. Не пустят за порог. При чём тут Диюй? Диюй боится его. Я и так сказала уже больше, чем вам надо знать. Вы заварили лучший цветочный чай, каким только нас угощали в кланах по весне!

Йи лежал, не шевелясь. Дышал редко, трудно: его тело страшно отекло, раздулось, как труп, оставленный на солнце.

Дракон-татуировка казался живым. Все, кто заходил в спальню, видели, как он следит за ними янтарным глазом. Учитель знал: алые с золотом драконы являются хранителями огня, их клан стоит особняком, и в Циньане уцелело всего одно Гнездо Огненных. Они реже всех прочих оборачиваются людьми, но у самих Драконов считаются самыми сильными. Об этом Учителю рассказывал Отшельник, когда приступал к переводу на бумагу Каменного Календаря.

Получалось, что татуировка Огненного Дракона на теле Воплощённого Зла — способ оградить мир от него! Но Мастер сказала, что в охране нуждается он сам...

Однажды утром жители клана проснулись, а Мастера Татуировок растаяли вместе с утренним туманом.

Йи спал. А потом не спал.

Снова спал.

В нëм так замедлялось течение жизни — нет, он так не говорит, так говорит Учитель, но оно всё равно замедлялось, пока вовсе не остановилось. Жизнь в теле течëт с кровью, но кровь в теле Йи перестала течь.

Нездешняя чернота, покрытая сияющими алмазами, висела перед глазами, пока он не заметил, что алмазы вглядываются в него. Не алмазы, звëзды.

Не звëзды: сотни, тысячи глаз.

От их пристального внимания неуютный холодок разгуливал по всему телу, но ведь это просто кровь раньше согревалась дыханием в движении и разносила по жилкам и жилочкам тепло, а теперь стояла и стыла.

Что-то тëплое грело снаружи. Наверное, Йи забыл, а сам сейчас в Столице, снова вëл кого-то Теневыми путями и заболел, и это Ронмао пришёл согревать его. Обвился вокруг тела уютной пушистой змейкой — хвост, хвост, он же длинный, он же большой…

И Йи тоже уже не маленький.

Сколько он ни закрывал глаза, продолжал видеть тысячи глаз, сверлящих в нëм отверстия любопытством, ждущих чего-то.

Чего?

Пробуждения памяти: так уже было, Йи уже видел такую черноту, и она мерцала перед глазами, пока он не открыл их! Тогда открыть велел Учитель. И это потребовало адских усилий. Огромного напряжения.

Как сейчас.

Раз он засматривается на чужие взгляды, у него должны найтись силы разлепить веки.

Напрячься — и…

Тысячи глаз в нездешней черноте заискрились сочувствием: куда-то тянешься, чего-то хочешь, а ведь у тебя есть все. Любуйся нами, растворяйся в нас, стань нами…

Нет. Напрячься ещё раз. Должно быть что-то, что поможет преодолеть этот барьер. В тот раз спасательным кругом стал голос Учителя. В этот памяти о нëм оказалось мало.

Пусть Учителя рядом нет, есть же…

— Ша… — шепнул Йи сухими губами, которые тут же треснули от этого незначительного усилия.

Её тоже не было рядом. Но она родилась в один день с ним, незримо присутствовала в каждом шаге, она… держала за правую руку. Не давала соскользнуть в пропасть.

За левую — держала Циньхуа.

открой глаза. Тебе достаточно сил. Открывай!

Йи увидел, как любопытные алмазы во тьме начинают гаснуть, отворачиваются в попытках понять, чей голос зазвенел в окружающей их черноте.

Усилие. Ещё.

— Ша!..

Сухим языком по сухим губам, легче не стало, но хлынул слепящий свет!

Йи зажмурился, застонал, ощутил, как чья-то рука обтирает его лицо влажной тканью. А вот теперь легче — стало.

Протяжный выдох и незнакомый голос:

— Очнулся! Беги за Учителем!..

Нездешняя чернота больше не смотрела на Йи алмазными глазами. Попытки открывать глаза давались куда легче. Ослепительный свет оказался тусклым светом свечи. Пошевелиться не было никакой возможности!..