— Берегись!.. — Учитель вздëрнул на ребро один стол кнутом, рукой рванул на себя второй. Завалил Дъи на пол, прикрывая столами и своим телом. Столешницы приняли на себя осиный рой металла. Некоторые ножи пробили дерево насквозь! Учителю досталось по неприкрытым деревом руке, ногам.
До Дъи не долетел ни один предмет. Она сама завозилась под Учителем, вытащила из-за пазухи плотно скрученную шёлковую ленту с письменами — фувэнь3. Теперь и ей не нужен был голос. Как только осыпался град металла, Учитель откинул столы. Дъи вскочила на ноги и взмахнула рукой, расправляя Благие Письмена.
«Казнь Демона», начертанная рукой самой Звëздной Императрицы, серебряной змеëй метнулась к хуапигую, обвила его, стискивая все туже. Иероглифы покидали ткань, летели в бой призрачно сияющими лентами. Лишь только пальцы Правой Руки Ночи разомкнулись на реальной шёлковой ленте, со страшным хрустом треснула шкура демона. Он завыл, его голос становился все тоньше, все громче, Учитель и Дъи раскрыли рты, опускаясь на колени…
Палач успел вскинуть руку, загораживая красавицу иссечëнным плащом, когда тело хуапигуя брызнуло во все стороны кипящей вонючей жижей.
— Сжечь, — шепнула Дъи, борясь с тошнотой.
— Выплюнь, — Учитель помог Дъи отвернуться так, чтобы едкая желчь, которой её стошнило, не попала на одежду.
1
Хуапигуй. Демон с раскрашенной кожей. В своём подлинном виде это человекоподобное существо с зелёной кожей и острыми зубами. Ночью он пожирает людей, а днем принимает облик человека, выдавая себя за свою жертву: хуапигуй забирает её кожу и натягивает на себя.
2
Liǔyèdāo, или сабля из ивовых листьев, - это разновидность дао, которая обычно использовалась в качестве боевого ручного оружия как в кавалерии, так и в пехоте во времена династий Мин и Цин.
3
Фувэнь, фулу — «талисманные письмена», графические заклинания (в определении В. М. Алексеева)
Глава 36. Иволга оправляет перья
Гэнгти Тшу и Йи Дэй уходили от летних, а вернулись к зимним воротам в Запретный Город. Их встречали траншеи, прорытые в брусчатке и расколотые каменные плиты ступеней, бездымные магические костры, какие умела разжигать Нуорэдэ, и жадно пьющая из треснувшей чаши фонтана девушка-драконица в изорванном халате странной неравномерной длины. Чуть поодаль обмахивалась лоскутом, отсечённым от драконьей одежды, и сама Огненная.
— Доброго утра, сладкая парочка! — приветствовала она ребят.
Йи дышал тяжело, словно воздух наотрез отказывался проходить в лёгкие. Гэн с трудом удерживалась на ногах, пришлось даже забыть, кто предлагает ей руку, и повиснуть на предложенном будущем палачом локте. Впрочем, она выпустила его из рук, едва остановились. Сама справится.
— До восхода ещё далеко, — хмуро буркнула Гэнгти Тшу.
— Правда? — оторвалась от чаши драконица. — А у нас так светло, как будто полдень!
Йи опасливо подошёл к воде. Та не призывала его немедленно умирать, и он, с облегчением выдохнув, присосался к струе, текущей из ещё одной трещины.
Очень хотелось занять освобождённую драконицей ступень... а, нет, не освобождённую: девушка с прежней жадностью продолжила пить.
Гэн подошла ближе к Нуорэдэ, тяжело плюхнулась на обломок каменной ступени — и вдруг поняла, что ужасно устала и не в силах более пошевелиться. Что она делала? Вот что она делала? Всю ночь гуляла в неудобном платье, слушая песни того, кто показался потомком тех, кто стёр с лица земли деревню её бабушки, а оказался просто чудовищем? И всё?..
Она не знала, что Заклинатели не ходят в Тень, потому что Изнанка мира пьёт у них жизненные силы ещё быстрее, чем у молодых драконов...
Пошевелиться не могла — а мысли в голове кипели, казалось, жирными кольчатыми червями лезут из ушей, из глаз, изо рта... Огненная взяла её лицо в ладони и подула на него.
— Чшш... — приложила она палец к губам. — Чшш. Мы все пережили страшную ночь. Выдохни и забудь. Вспомнишь, когда силы вернутся.
Она эту особенность Заклинателей знала. Чем смогла, помогла.
Гэн, как зачарованная, выдохнула — и вдруг поняла, что никакие мысли в её голове больше не кипят, не ворочаются. Тишина, пустота, тепло от костров.
— Жареная курица с грибами, вырезки из курицы, — мечтательно перебирала Звëздная Императрица, меняя повязки на ранах Учителя.
От нападения демона пострадали сильнее всего спина, левая рука, правый висок. Мужчина уверял, что ничего не болит, но венценосная красавица видела чëрные синяки, глубокие порезы. Шли уже третьи сутки лечения, до этого Учителю давали только пить немного отваров разных сочетаний ядовитых трав и писали на теле исцеляющие знаки, но теперь пришла пора его кормить.
— Отпусти меня! — просил Учитель. — Позволь уйти к себе! Уехать в клан…
— Через девять и два дня.
— Ты говорила это вчера.
— И повторю сегодня.
— Ты говорила это и позавчера.
— И повторю завтра.
В своих покоях она могла себе позволить не надевать корону, не использовать все элементы традиционного облачения, и лечила Звëздная Императрица своего воина-победителя в просторной жëлтой рубахе, расшитой фениксами и нитями яшмового бисера.
— Выбирай еду. Утка в соусе! Вырезка из утки! М-м-м, говядина на пару, вареные потроха, жареные грибы…
Учитель отказывался:
— Нет… домой… нет… нет… домой!
Но Божественная Княгиня не сдавалась:
— Говядина с капустой на пару, баранина со шпинатом и соевым сыром на пару, притушеная баранина, мясо духовое с капустой на пару… филе из баранины с редисом… я все понимаю, ты не хочешь есть после общения с моими поварихами, но я же буду готовить тебе сама. Неужели ты откажешься и от этого, предпочтëшь зарыться в свои палаческие норы и зализывать раны там?
— Там мои ученики…
— Тот, без которого ты жить не можешь, все равно здесь, поëт, поëт, соловьëм заливается, да так, что за ним вереницей ходят все мои девочки всех возрастов, и дочка суосвергского посла, и юная драконица…
Учитель с облегчением выдохнул:
— Жареные овощи в кисло-сладком соусе, ароматические сушения и мясной бульон…
Императрица заменила повязку на лбу и коснулась губами заросшей щеки:
— Вот и славненько, я знала, что твоим первым блюдом, пробуждающим аппетит, станут вести о подвигах Гибели Мира!
Йи больше не слышал воду. Нервно подрагивал при виде чаш и кувшинов, но она молчала.
Двое суток провалялся в лазарете: мир вокруг, чуть повернёшь голову, плыл по кругу. Всё ещё не научился брать с собой в Тень других так, чтобы и самому силы не терять, и тех, кто с ним идёт, от потерь уберечь.
К нему приходила Нуорэдэ, шутила, что видит шрамы от ожогов, история повторяется, Йи болеет, она его проведывает и подкармливает яблоками.
Приходила та незнакомая, уже знакомая, но всё ещё безымянная, Алая Лента, одетая в чёрное, как палач. Принесла коробок золотистых пряников с оттисками благих иероглифов, и велела, чтобы немедленно съел хоть один, а то потом будет угощать девочек, а они не из стеснительных, слопают всё. Не успел он спросить, каких, как они и пришли, держась за руки, как лучшие подруги, девушка-драконица и Стальная Паучиха. Это наставница Дъи заперла обеих в одной комнате, якобы случайно, а на самом деле, намеренно и на долгий день. Гэнгти Тшу давно пора повзрослеть, перестать делить мир на белое и чёрное. А из запертой комнаты не сбежишь, если не научишься договариваться с тем, кто умеет проходить сквозь стены сам — и проводить тех, кто оказался рядом. Предположения Дъи оправдались. Недолгое заточение сдружило драконицу и Заклинательницу, как иных не сблизит год общения. По крайней мере, у них набралось достаточное количество общих целей.
Алая Лента в чёрном — Дъи — развела руками:
