Наконец-то селигманы смогли считать себя равными Ротшильдам. Более того, альянс Селигман-Бельмонт-Морган-Ротшильд оказался настолько успешным, что к концу десятилетия на Уолл-стрит стали раздаваться жалобы на то, что «банкиры из Лондона и Германии» обладают монополией на продажу американских облигаций в Европе, что, собственно, и было сделано. Селигманов стали называть «американскими Ротшильдами», а Джозеф, начав верить в собственный великолепный миф, дошел до того, что предложил посвятить своего брата Исаака в рыцари[21].

В Париже любитель вечеринок Уильям Селигман, весивший теперь более 250 фунтов, пользовался успехом в обществе и встречался, как он писал домой Джозефу, со «всеми вельможами». Если раньше Джозеф не одобрял легкомысленные увлечения Уильяма, то теперь он их одобрял. Его прежние угрозы о дезертирстве были прощены, и Джозеф написал Уильяму, уверяя его в важности завязанных им контактов и призывая его встречаться с новыми знатными людьми. Джозеф написал Ричарду К. Маккормику, генеральному комиссару США, с просьбой: «При заполнении должностей комиссаров в Париже, пожалуйста, не забудьте назначить мистера Уильяма Селигмана, разумеется, почетным комиссаром, без оплаты, поскольку брат Уильям возглавляет крупный американский банкирский дом в Париже и развлекает всех приятных американцев». Джозеф стал наставлять других братьев, чтобы они культивировали ротшильдовскую элегантность и величие.

У одних это получалось лучше, чем у других. На одном из больших приемов во Франкфурте Генри Селигман оказался на противоположной стороне зала от барона Вильгельма фон Ротшильда из франкфуртского филиала. Один из друзей шепнул Генри: «Это барон фон Ротшильд. Не хочешь ли ты с ним познакомиться?». «Конечно», — сказал Генри. «Приведи его сюда». Друг поспешил через комнату к барону и сказал: «Господин Генри Селигман здесь и хотел бы с вами познакомиться». «И я бы очень хотел с ним познакомиться», — ответил барон. «Приведите его сюда». Ни один из них не переступил порог комнаты. Они так и не встретились.

В Лондоне Исаак понял простое правило ротшильдовского протокола. Именно он должен был всегда посещать офис Ротшильдов в Нью-Корте. Барон никогда не соизволил бы посетить его, а Исаак не имел бы наглости просить его об этом.

Но в Нью-Йорке союз Селигмана и Ротшильда мало способствовал продвижению Селигманов по пути ассимиляции. На исходе десятилетия все чаще стали появляться мрачные слухи о «международном заговоре» еврейских банкиров с целью завладеть мировыми деньгами. Эти разговоры все еще звучали, но потребовался всего лишь один любопытный и печальный эпизод, который мог быть не более чем бурей в чайнике, чтобы эти чувства вырвались на поверхность общественного сознания.

Александр Т. Стюарт не был незнаком с Джозефом Селигманом. Стюарт управлял компанией A. T. Stewart & Company на Девятой улице, крупнейшим розничным магазином в Нью-Йорке. Вместе с оптовой торговлей в Чикаго «Стюарт и компания» была крупнейшим магазином в стране.

Когда в 1871 г. была организована Нью-Йоркская железнодорожная компания, планировавшая построить первую в городе надземную железную дорогу, Джозеф и Стюарт вошли в совет директоров, наряду с Леви П. Мортоном, Джеймсом Ланье, Чарльзом Л. Тиффани, Августом Белмонтом и Джоном Джейкобом Астором. Президентом линии стал нью-йоркский политик, судья Генри Хилтон. Главным отличием судьи Хилтона было то, что он был другом и политическим закадычным другом г-на Стюарта, а также членом «твидового кольца».

Несмотря на связь с директором, отношения между Джозефом и г-ном Стюартом не были уютными. Стюарт также был другом президента Гранта, и когда Грант предложил пост в казначействе Джозефу Селигману и получил отказ, он предложил его Стюарту, который согласился. Однако дружба Стюарта с судьей Хилтоном и твидской группировкой нажила ему немало влиятельных политических врагов, и его назначение не было утверждено Сенатом. Это стало горьким разочарованием для Стюарта, который хотел получить пост в кабинете министров как завершение своей карьеры. Шотландец вздрагивал при мысли о Джозефе Селигмане, который отказался от назначения, даже не удосужившись узнать, утвердит его Сенат или нет. Джозефу также предлагали баллотироваться от республиканцев на пост мэра Нью-Йорка, но он ответил: «Я нужен банку, а мои братья просят меня оставить политику и государственные должности другим». Ни для кого не было секретом, что Александр Стюарт хотел стать мэром. Узнав об отказе Джозефа, Стюарт сказал: «Кем Селигман себя возомнил? Похоже, он считает, что политика нужна только торговцам».

Неприятная ситуация не улучшилась, когда Джозеф был назначен членом «Комитета семидесяти» — группы видных ньюйоркцев, целью которой было искоренение «твидового кольца», а одной из главных мишеней — друг Стюарта судья Хилтон. До этого момента компания A. T. Stewart & Company покупала свои векселя у J. & W. Seligman & Company. Когда было объявлено о вхождении Джозефа в комитет, эти отношения неожиданно прекратились.

В 1876 г. Александр Стюарт умер, оставив после себя состояние, которое оказалось самым крупным из когда-либо зафиксированных в Америке. Часть его состояния составляла двухмиллионная инвестиция в отель Grand Union Hotel в Саратоге. Душеприказчиком Стюарта был судья Хилтон.

Никто в Нью-Йорке не обращал особого внимания на Генри Хилтона до тех пор, пока он не стал управляющим миллионами Стюарта. Теперь же он заявил светскому журналисту, что входит в «горстку» самых важных людей Нью-Йорка. Возможно, но когда Грант покинул Белый дом, а Джозеф и Джесси устроили в ресторане Delmonico's официальный ужин для бывшего президента и «сорока или пятидесяти гостей», судьи Хилтона среди приглашенных не было. Тем временем Джозеф добивался еще больших успехов. На Уолл-стрит шла лихорадочная борьба за позиции с новым президентом, Резерфордом Б. Хейсом, и министром финансов Хейса Шерманом. В начале 1877 г. Шерман вызвал в Вашингтон представительную группу нью-йоркских банкиров, включая Джозефа Селигмана и Августа Белмонта, и отправил каждого из них в отдельную комнату «для разработки плана возврата остатка государственного военного долга». Каждый представил свои рекомендации, и через неделю Шерман послал за Джозефом и сообщил ему, что его план «по всем параметрам является наиболее четким и практичным» и будет принят. (Этот план предусматривал создание золотого запаса в размере примерно 40% от количества выпущенных гринбеков за счет продажи облигаций за монеты, в чем Джозеф хорошо разбирался)[22].

Проработав почти всю весну над распутыванием финансовых проблем страны, Джозеф решил провести отпуск в Саратоге и остановиться в отеле Grand Union Hotel, которым теперь управлял судья Хилтон и в котором Джозеф и его семья часто останавливались в прошлом.

Саратога в то время была королевой американских курортов, затмив даже Ньюпорт. Сюда каждое лето ритуально прибывали сливки восточного общества, чтобы принять воды знаменитого курорта, прогуляться в элегантных зонтиках по широкой главной аллее, по просторным залам больших отелей, расположиться со шляпой и тростью на знаменитых верандах и сменить одежду. Поездка на «сезон» в Саратогу не была легкой, и для размещения гардероба, необходимого для такого отдыха, был изобретен вместительный саратогский багажник. Джон «Bet-a-Million» Гейтс однажды поспорил с известным спортсменом того времени Эвандером Берри Уоллом, что тот не сможет сменить одежду пятьдесят раз между завтраком и ужином в Саратоге, и выиграл. Мистер Уолл успел сменить костюм всего сорок раз.

Никто не приезжал в Саратогу без камердинера, личной горничной и прачки, а приезд с собственным поваром не был редкостью. Самым грандиозным отелем в Саратоге был, безусловно, Grand Union. В свое время это был самый большой в мире отель, занимавший площадь в семь акров, имевший 834 номера, 1891 окно, 12 миль красных ковровых покрытий и целую квадратную милю мраморной облицовки. Считалось, что вес здания и его убранства составляет семнадцать миллионов тонн, хотя как была получена эта цифра, неясно.