Спустя время Мо Жань, наконец, смог подавить огонь в своем сердце и сказал:

— Учитель, хорошенько отдохните. Если завтра почувствуете себя плохо, не выходите в поле, я смогу справиться за двоих.

Прежде, чем Чу Ваньнин успел что-то ответить, снаружи донесся пронзительный, но очень нежный голосок:

— Бессмертный Мо, Бессмертный Мо, вы здесь?

Автору есть что сказать:

Маленькая постановка:

«Если бы все герои оказались в современном мире, какая профессия им подошла с учетом их навыков»

Учитель:

— Во-первых, закончу с отличием Шаньдунское профессиональное техническое училище «Ланьсян[10]», во-вторых, стану автомехаником мастерской по ремонту спецтранспорта и буду собирать экскаваторы и краны. Ах, да, раз уж зашла речь, пообещай, что если после этой своей дурацкой писанины сядешь за новый роман, напишешь про главного механика, который водит трактор[11]. Мне надоело, что второй главный герой водит «Ламборгини», «Бэнтли», «Рифат» и «Феррари»[12]! Если ты пишешь, что я не умею водить, какой же я после этого главный герой? Так что я собираюсь водить трактор!

— Чу Ваньнин, ты написанная мной неблагодарная свиная нога[13]! Прицепился к этому трактору, вместо того, чтобы попросить Феррари! Иди к черту!

Собака: шеф-повар, лучший выпускник Восточного Кулинарного Педагогического Университета[14]. Думаю, шеф-повар на «Порше» и главный механик, управляющий трактором, составят идеальную пару!

Сюэ Мэн: ничего не умеет делать, поэтому, наверное, умрет от голода.

Ши Мэй: мог бы очень быстро разбогатеть на продаже поддельных лекарств, но из-за своей совестливости быстро падет духом и, в конце концов, вероятно, обанкротится.

Е Ванси: станет полицейским.

Мэй Ханьсюэ: ...жиголо.

Наньгун Сы: управляющим зоомагазином, если эта вакансия недоступна, из него выйдет хороший директор свинофермы.

Глава 138. Боюсь, Учитель хочет задразнить[138.1] меня до смерти

Чуть приподняв веки, Чу Ваньнин искоса глянул на Мо Жаня и бросил:

— Тебя ищут.

— ...А? Да кто может искать меня в такое время? — сейчас, когда голова Мо Жаня была занята только Чу Ваньнином, из нее напрочь вылетело все, что случилось днем в деревне. Как только он коснулся прекрасных пальцев на ногах Учителя, он тотчас позабыл, о чем там насчет него договорились местные селянки.

— Это ведь та, что пела днем, — как будто невзначай[138.2] заметил Чу Ваньнин, — самая красивая девушка в этой деревне.

— Да?.. По мне, так все девушки в этой деревне на одно лицо...

Услышав его ответ, Чу Ваньнин после небольшой заминки сказал:

— За те пять лет, что мы не виделись, когда ты успел ослепнуть?

— …

Хотя Чу Ваньнин говорил все тем же ровным бесцветным тоном, подняв взгляд, Мо Жань заметил в его глазах веселые искорки. Кажется, Учитель в отличном расположении духа, раз подшучивает над ним. Он невольно почувствовал себя польщенным, и на сердце тут же стало легче и светлее.

Девушка по имени Лин-эр держала в руке зеленый мешочек, расшитый белыми цветами и, стоя у входа в домик Мо Жаня, орала во все горло:

— Бессмертный господин Мо, бессмертный...

— Я здесь, — внезапно за ее спиной раздался низкий мужской голос. Лин-эр обернулась и увидела Мо Жаня, который, отдернув теплый занавес, стоял в дверях соседнего дома, привалившись спиной к косяку:

— Барышня, уже довольно поздно. Что-то случилось? — с улыбкой спросил он.

Лин-эр сначала испугалась, а затем обрадовалась и, сделав шаг навстречу, поприветствовала:

— К счастью, бессмертный господин еще не уснул. Вот, это вам. Помните, в полдень тетушка сказал мне отнести вам? Вы… вы можете воспользоваться этим, – с этими словами она протянула ему тканевый мешочек.

Мо Жань открыл его и увидел три маленьких глиняных горшочка.

— Что это?

— Целебная мазь на травах, – с энтузиазмом пояснила Лин-эр и, с улыбкой проведя по своей щечке, добавила, — в полдень на поле вы ведь сказали, что вас комар укусил…

— А? — Мо Жань только сейчас об этом вспомнил и немного смутился. Тогда он экспромтом придумал подходящую отговорку, а эта простодушная девушка в нее поверила и принесла ему мазь от укусов. В этой ситуации он невольно почувствовал себя виноватым[138.3].

Жители деревни Юйлян были слишком уж простодушными людьми…

— Но, похоже, укус не слишком серьезный, — Лин-эр внезапно встала на цыпочки, и, внимательно изучив загорелое лицо Мо Жаня, одарила его сияющей улыбкой. — Почему-то я не могу разглядеть комариного укуса.

Мо Жань, сухо откашлявшись, ответил:

— Все-таки заклинатели не обычные люди...

Лин-эр захлопала в ладоши и со смехом перебила его:

— Вы действительно удивительные и очень занимательные люди. Я хотела бы, чтобы и у меня были способности к совершенствованию. Жаль, не судьба.

Они перекинулись еще парой слов, после чего Мо Жань поблагодарил ее и, взяв целебную мазь, вернулся в комнату. Чу Ваньнин уже сменил место и теперь сидел за столом, неспешно листая страницы книги, которую принес с собой Мо Жань. Услышав шорох, он поднял глаза и посмотрел на него:

— Целебная мазь на травах, — смущенно пробормотал Мо Жань.

— Тебя правда комар укусил? Подойди, я посмотрю, — распорядился Чу Ваньнин.

В свете фонаря кожа лица Мо Жаня приобрела оттенок темного меда, отчего его черты выглядели более резкими, а выражение лица решительным и мужественным. Чу Ваньнин, бросив на него всего один взгляд, отвел глаза и спросил:

— ...Опухло? Где?

Мо Жань смущенно почесал затылок:

— У меня толстая кожа, все уже давно рассосалось, — с этими словами он поставил на стол перед Чу Ваньнином три горшочка с лекарствами, — так что мне они не нужны. Учитель, оставьте их себе, ваша кожа комарам больше по вкусу.

Чу Ваньнин, уклоняясь от прямого ответа, только сказал:

— Сначала лекарство от резаных ран, теперь мазь от комаров. Продолжишь в том же духе, и мне придется открыть аптеку.

Мо Жань потер нос и рассмеялся очень сдержанно и деликатно, но в то же время искренне. Чу Ваньнин протянул руку и ткнул его пальцем в лоб:

— Поздно уже. Возвращайся к себе и спи.

— Да, Учитель. Приятных снов.

— Приятных снов.

Но все же в тот вечер эти двое, лежа каждый в своей тростниковой хижине, разделенные лишь маленьким двором в десять шагов, так и не смогли воплотить в жизнь эти взаимные пожелания, так как сон все не желал приходить к ним. Ворочаясь с боку на бок, они никак не могли уснуть.

Чу Ваньнин не мог думать ни о чем, кроме ощущения мозолистых пальцев на своих ступнях. Ему казалось, что он все еще чувствует шершавые подушечки пальцев Мо Жаня, ласково растирающих его влажную кожу.

Проблема Мо Жаня была куда сложнее. Он крутился в кровати, прятал лицо в изгибе локтя, много раз менял положение на тонком матрасе, лежащем на скрипучем деревянном полу, снова и снова повторяя одну и ту же мантру: «Учитель — божество, спустившееся с небес на землю, практически святой, непорочный и нетронутый грехами этого мира[138.4]. Не важно, что происходило между нами в прошлой жизни, в этой я никогда не совершу прежних ошибок, никогда больше не оскорблю этого человека и совершенно точно не трахну[138.5] его…»

Кроме того, у него есть Ши Мэй.

Да, нужно больше думать о Ши Мэе… Ши Мэй…

Но внезапно он почувствовал на сердце еще большую тяжесть.

На самом деле, с тех пор, как он вернулся на Пик Сышэн и снова встретился с Ши Мэем, Мо Жань почувствовал, что от былой страсти не осталось и следа.