— Не может быть. Мы с Цютун хорошо ладим, кроме того она очень послушная.

— …

— Если образцовый наставник считает, что я ей пренебрегаю, то могу позвать ее с нами. Я часто упоминал вас при ней, так что она, должно быть, тоже желает увидеться с вами.

Услышав это, Чу Ваньнин подумал, что на самом деле он ведь ничего не знает об этой Сун Цютун, поэтому не может судить насколько правдивы эти слухи. Так что до свадьбы Наньгун Сы неплохо бы побольше разузнать об этой молодой паре, а не сразу доверять всяким досужим сплетням.

В итоге он все же кивнул и тоже поднялся на ноги:

— Хорошо. Тогда ты иди, разыщи ее, а я буду ждать вас у входа на учебный полигон Сяоюэ.

Когда Наньгун Сы выходил из ворот двора, у защитной стены он столкнулся с возвращающимся Мо Жанем. После того как они оба вежливо поприветствовали друг друга, Мо Жань вошел во двор и сразу же увидел стоящего под османтусовым деревом Чу Ваньнина. Перед ним на жаровне из красной глины кипел чайник, от которого поднимался легкий белый пар, а на каменном столе стояли две недопитые чашки с чаем Восьми драгоценностей[155.6].

— Учитель, зачем Наньгун Сы приходил к вам?

— Он пригласил меня на учебный полигон Сяоюэ посмотреть на выращенного им демонического волка, — с этими словами Чу Ваньнин отвернулся, намереваясь войти в дом, — вот только эта одежда не подходит для верховой езды, пойду переоденусь.

Демонические волки — свирепые создания. Хотя Мо Жань знал, что Чу Ваньнин хороший наездник и вообще очень способный и талантливый, на душе все равно было неспокойно. Решив, что не может отпустить его одного, он поспешил объявить:

— Я пойду вместе с Учителем.

Услышав это, Чу Ваньнин остановился на полпути и, чуть повернув голову, окинул его оценивающим взглядом:

— Ты умеешь ездить верхом на волках?

Мо Жань рассмеялся, его черные глаза ярко вспыхнули:

— А почему бы нет? Я хорошо езжу верхом и, имея базовые навыки, логично, что при желании могу объездить не только волка, но и кого угодно.

Чу Ваньнин как раз собирался махнуть рукой и посмеяться над его самоуверенностью, как вдруг понял, что фраза «я могу объездить кого угодно» звучит слишком уж подозрительно двусмысленно, даже пошло. Перед его глазами тут же замелькали сцены из влажных снов и появились образы двух мужчин. Одним из них был Мо Жань, по крепкому торсу которого стекал обильный пот, вторым же — сам Чу Ваньнин, лежащий ничком на плетеной кушетке. Он был словно обессилевший конь, загнанный безжалостным хозяином, всего лишь покорная игрушка в руках Мо Жаня, который снова готов был скакать на нем во весь опор.

Щеки Чу Ваньнина неожиданно зарделись. Не в силах сдержаться, он тихо выругался:

— Бесстыжий!

Он и сам не знал, кого именно ругал, Мо Жаня или все-таки самого себя. Развернувшись, Чу Ваньнин вошел дом и захлопнул дверь, оставив снаружи наполовину скрученный бамбуковый занавес, который содрогнулся и задрожал, словно трепещущее сердце человека, спрятавшегося внутри.

Учебный полигон Сяоюэ представлял собой огромное бескрайнее поле, которое в эту холодную пору выглядело особенно уныло. Сбросившие листву деревья печально шелестели голыми ветвями, пожухлые травы покрыл тонкий слой инея. Прикрытое легким кружевом облаков холодное зимнее солнце зависло высоко на небосклоне. Его тусклое сияние делало этот безрадостный пейзаж еще более безжизненным. Впрочем, вдали уже виднелись охотничьи угодья ордена Жуфэн: густой хвойный лес, в котором росли сосны, лиственницы и кипарисы. Опавшая хвоя, словно нежное и пышное оперение птенца, золотым ковром устилала землю под вековыми деревьями.

Наньгун Сы стоял перед деревянной изгородью и говорил о чем-то с Сун Цютун, когда заметил, как из золотистой туманной дымки появились два человека. Увидев, что с Чу Ваньнином пришел еще и Мо Жань, он сначала немного растерялся, но потом со смехом спросил:

— Образцовый наставник Мо, вы боитесь доверить мне своего наставника, поэтому решили последовать за ним?

— Ничего подобного, — Мо Жань тоже рассмеялся. — Я пришел, потому как опасаюсь, что Учителю что-то придется не по душе. Не имея поблизости подходящего человека, ему придется излить свой гнев на молодого господина Наньгуна и, тем самым, нанести ему несправедливую обиду. Так что я здесь специально для того, чтобы принять удар на себя[155.7].

— … — Чу Ваньнин взглянул на него и холодно сказал, – а по-моему ты пришел именно для того, чтобы злить меня[155.8].

— Пфф! — стоящая за спиной Наньгун Сы, Сун Цютун, услышав это, фыркнула и тихо рассмеялась. Подняв длинные ресницы, такие же мягкие и пушистые как перья птицы, она грациозно вышла из-за спины жениха. В ней все было прекрасно, ладная фигурка, густые волосы и прелестные черты лица. Непревзойденная красота этой женщины не могла не волновать сердца людей.

Взглянув на Мо Жаня и Чу Ваньнина, она с улыбкой произнесла своим нежным голоском:

— Я давно наслышана о том, что образцовый наставник Чу и образцовый наставник Мо служат примером самой глубокой любви[155.9] между учителем и учеником, и сегодня я и впрямь смогла увидеть это своими глазами.

Чу Ваньнин смерил ее взглядом с головы до ног. Еще в аукционном зале Палаты Сюаньюань он заметил, что красота этой женщины способна разрушить страну. Однако, при ближайшем рассмотрении, она казалась еще прекраснее, чем он помнил: прелестнее цветка лотоса в лучах восходящего солнца и ослепительнее, чем полуденное солнце. Ее роскошные волосы цвета черного дерева сияющим ореолом обрамляли лицо, которое с первого взгляда поражало несравненной красотой. Стоит ли после этого удивляться, что Наньгун Сы так влюблен?

Подумав об этом, он не удержался и украдкой взглянул на Мо Жаня, желая увидеть его реакцию.

Кто бы мог подумать, что в тот же миг его взгляд столкнется с другим взглядом, и он будет пойман с поличным. Оказывается, Мо Жань вообще не смотрел на Сун Цютун, словно рядом с Наньгун Сы была не женщина, а пустое место. Вместо этого все его внимание было сосредоточено только на Чу Ваньнине, и в тот момент, когда их глаза встретились, Мо Жань одарил его самой теплой и нежной улыбкой.

Чу Ваньнин тут же растаял, но, как назло, в этот момент ему нужно было изображать на лице невозмутимость. Какое-то время они с Мо Жанем просто смотрели друг на друга, а затем Уважаемый Наставник Чу с деланным безразличием отвел взгляд.

— На учебном полигоне Сяоюэ содержится много демонических волков, но самый дерзкий из них Наобайцзинь. Он мой любимец.

Наньгун Сы вместе с гостями вышел на середину поля, вытащил из-за пояса маленький нефритовый свисток[156.1] и три раза быстро свистнул. Какое-то время было очень тихо, а затем в лесной чаще словно поднялся черный шторм, из которого со скоростью молнии вылетел ослепительный белый вихрь. Это был демонический волк с острыми золотыми когтями и белоснежной шерстью, искрящейся на солнце словно свежевыпавший снег. Подпрыгнув в воздухе, с радостным «Уву», отразившимся эхом от холодного зимнего неба, он сделал красивую дугу и приземлился точно перед Наньгун Сы.

—Аовууу!

Наньгун Сы шагнул вперед, погладил его по всклокоченному загривку, а затем оглянулся и с улыбкой сказал:

— Наставник, посмотрите, как он вырос. Когда вы ушли, он был еще щенком.

— Когда я уходил, он уже был размером со взрослого мужчину, — с каменным лицом ответил Чу Ваньнин.

— Ха-ха-ха, правда что ли? А мне все кажется, что мой малыш еще не вырос.

— …

— Наставник, вы на нем поедете.

Сказав это, Наньгун Сы опять свистнул в свой свисток, и из леса выскочило еще два белоснежных демонических волка.