И он разыскивал убедительные слова, составлял сложные предложения, чтобы объяснить:

• нам надо как-то обустраиваться!

• нужна крыша над головой!

• нужен источник воды!

• нужно решить вопрос с запасами еды!

• нужна одежда, обувь — скоро зима!

Демосфен, если верить историкам, часами произносил речи, держа во рту камушки — тренировался он таким образом. Правду говорила, лгала ли та легенда, но Лёшка зауважал римского мужика, когда сам после часового выступления охрип и почти утратил способность шевелить губами. Завершающий вопрос он едва выдавил из себя:

— Так что, дальше идём или временно здесь обустроимся и проведём разведку?

— Лёша, а скажи для начала, — бабушка Эмма прищурилась, — как бы ты поступил, не будь нас?

Вопрос на засыпку, что называется. Можно соврать, конечно, что им движут благородные мотивы, и цель единственная — благо отряда. Наверно, поверят. Но врать Лёшка не захотел, почему-то.

— Мне бы в Академгородок. Вдруг ученые выжили?

Фёдор, рука которого так надёжно покоилась в пластиковом лубке, что он перестал страдать от болей, почесал бороду, буркнул:

— Ну, если от них толк будет, так и мы с тобой.

Флора звонким голосом поддержала идёю. К ней присоединились все остальные, кроме Юры. Сильно похудевший за эти дни парень робко выразил сомнение:

— Зря. Нам надо тут обживаться. Вода рядом, еды на пару недель хватит. Ты за это время дорогу разведай, чтобы потом не жалеть, если что…

Хорошо, что Лёшка знал робкую манеру первого помощника, а то бы не расслышал. Хотя, положа руку на сердце, поддержал он предложение Юры из собственных, небескорыстных соображений. Мечта о возвращении в свой век упорно не выветривалась из головы. Конечно, попаданец тотчас оправдался перед собой:

«Так не один же я вернусь, весь отряд возьму туда!»

И всё равно, в душе осталась неловкость, как в школе, когда стащил и сожрал мандаринку из сумки богатого одноклассника.

Приняв решение разбить здесь временный лагерь, отряд занялся благоустройством. В ящике под водительским сиденьем отыскался инструмент. Три разнокалиберных молотка и пассатижи, набор гаечных ключей, несколько отвёрток, ножовка по металлу с запасными полотнами и здоровенное зубило. А самое главное — топор! Тупой, зазубренный, зато крепкий.

Лёшка поручил Юре простучать зазубрины средним молотком, подложив снизу кувалдочку. Тот с таким усердием принялся за дело, что звон разносился по всей округе. Предводитель вместе с Олегом осматривал троллейбус, прикидывая, как сделать из того сносное жилище.

— Если убрать сиденья, а сами подушки разложить на полу? Лежанки такие сделать?

— Не уверен, — на лице Олега отразилась работа мысли, — на полу неудобно. Если спинки спилить, а? Получатся кровати.

— Узкие. А если спинки назад отогнуть, распрямить?

— Толщина подушек разная. Если их компоновать попарно — тогда получится.

Так и не сообразив, что делать, Лёшка велел убирать все сиденья к чёртовой матери. Олег принялся отвинчивать их от пола. Второго гаечного ключа не было, а помогать, кому делать нечего — противное занятие! Выйдя из салона, командир проверил, чем занимается отряд. Юра рассматривал отбитое лезвие топора, Лев и Фёдор таскали хворост, а дети и женская половина раскладывали по дорогу траву для просушки. Все были при делах, кроме Гарды. Та лежала в тени, часто дыша. Нос, сухой на ощупь, просто обжёг ладонь, когда хозяин тронул собаку. Частое дыхание, загноившиеся глаза — явно жар? Лёшка спросил:

— Ты заболела?

«Да», — ответил влажный язык и тяжёлый вздох.

— Где, что болит? Можешь сказать?

«Голова, живот, плечо, левая лапа», — собака передала хозяину не жалобу, а картинку болей, да так точно и остро, что у того откликнулись соответствующие места.

Он даже вскрикнул, принялся рассматривать раны, нанесённые той зверюгой. Когти прошлись по брюху собаки, едва не выпустив кишки. Хотя по весу и размерам дохлый зверь выглядел заметно мельче Гарды, но вишь ты, какой опасный оказался!

Погладив псину, командир обернулся к отряду, попросил мужчин подойти. Образовался полукруг, внимательный и немного встревоженный.

— Мужики, кто стрелять из пистолета умеет? Вы остаётесь одни. Мне надо в город. Лев или Юра — кто со мной?

Все вопросительно уставились на Лёшку. Фёдор спросил:

— Чего уметь-то, целься и стреляй. А почему они?

— Нужны здоровые руки. Спускаться по лестнице, ползти. До фига, в общем, дел, тебе не справиться.

— Тогда чего мудрить, — понурил голову Юра, — я пойду.

Командира кольнуло смутное сомнение. Первый помощник вёл себя странно. И уже не раз предпочитал уклониться от сопровождения или работы в паре с Лёшкой, словно не в радость стало ему общение. Учитывая внушительные габариты Юры и приличного размера бицепсы, что крылись под растаявшим жиром, такой друг показался командиру опасным.

— Нет, я возьму Лёву. А ты займись дровами, сухие деревья ищи и вали.

Воспрявший духом помощник тотчас направился в лес, браво помахивая топором. Глядя ему в спину, попаданец сообразил дать наставление:

— Руби осторожно и смотри, куда падать будет, чтобы не придавило!

— Справлюсь, — не оборачиваясь, отмахнулся Юра.

Пистолет получил Фёдор. Олегу досталась «шпага» из арматуры. Вооружив отряд на время своего отсутствия, Лёшка ещё раз осмотрел собаку и задумался — что приложить к ранам? Те, которые Гарда сумела вылизать, выглядели чистыми. Но глубокий укус на плече и ссадина на голове, за ухом — воспалились. Хозяин промыл обе раны проверенным способом, используя свой «физраствор», затем отыскал с десяток листьев подорожника. Ополоснув водой, задумался:

— Надо прикладывать к ране, а вот как? Неужели просто накрыть — и достаточно?

Посомневавшись, парень сунул все листья в рот. Приятного в жевании было мало, но зелёной кашицы хватило на всё. Оторвав лоскут от подола новой майки, Лёшка накрыл рану на плече, а для верности натянул остаток майки на туловище собаки.

— Слететь не должно бы? — спросил он у Флоры, которая как раз подошла и принесла плошку с водой.

— Как ты ловко! Настоящий знахарь, — удивилась та. — Это что за травка? Подорожник… Надо запомнить. Лёша, ты у нас знаток.

Она подсунула воду к морде псины, погладила по боку. Гарда лакнула пару раз, вздохнула и уронила голову на лапы.

«Я скоро вернусь, не волнуйся», — мысленно заверил её Лёшка и торопливо пошёл в сторону города, поторапливая Лёву.

Развалины выглядели знакомо. Точно так же, как и в прошлые дни, марево перегретого воздуха струилось над ними, размывая перспективу. Вдали блестела река, ещё дальше темнел лес. И никакого движения, разве вороны, жирующие вдоль берегов, стали чаще перелетать с места на место?

Если что изменилось — так это воздух. Развалины источали вонь гниения просто невыносимой концентрации. Парням пришлось снять майки, намочить водой и дышать через них — это давало иллюзию ослабления запаха. До Лёшки только сейчас дошло, какое количество жертв погребено в развалинах города. Он почти бежал знакомым маршрутом к парку, торопясь сойти в тоннель. Но безалаберность подвела его в этот раз.

Выбравшись тогда из вертикального колодца, попаданец поленился закрыть крышкой — слишком большой обломок соскользнул на его край. Теперь парней ждала серьёзная неприятность. Уже спустившись до половины, они на тот обломок и наткнулись. Он сломал несколько поручней, стал поперёк колодца и заклинился, перегородив путь.

— Вот это прикол, — возмутился Лёшка, рассмотрев камень преткновения, — и как прикажете лезть дальше?

Тот не поддавался ударам пятки, даже не шевелился. И протиснуться мимо него не получалось — слишком мало места. Выбравшись наверх, попаданец попробовал рассмотреть провал, чтобы отыскать то место, куда сбросили его и собаку. Но то ли земля осыпалась постоянно, то ли не по глазам та трещина оказалась, только ничего он не обнаружил.