Он сделал ладонь козырьком, осмотрелся. Горы на горизонте выглядели знакомо, особенно сдвоенная горбушка Лысухи. А вон там, определённо, блестит река. Да, по месту сомнений нет — Сибирь, Новопинск. К тому же, дорога, где остался троллейбус сорок три, тоже относилась к его, Лёшкиному городу. Конечно, за полтора столетия многое могло измениться, но Академгородок вряд ли перенесли в другое место.

— Вот куда бы наведаться!

Если отыскать живого учёного, особенно физика, то можно узнать, что случилось с этим миром. И почему он, Лёшка, сюда попал. А может, даже возвратиться… Мечты отвлекли попаданца от грустных дум, он повернулся в сторону, где ожидал увидеть Академгородок. Увы, тёмная стена леса скрывала всё.

— А в других местах?

Лёшка пробовал сообразить, где какой проспект мог бы совпасть с тем, что был в его времени, но слишком непривычно ориентироваться по развалинам, без единой точки отсчёта. Панорама развалин выглядело однообразно и заканчивалась где-то очень далеко, теряясь в мутной зыбкости марева — солнце уже раскалило бетон и не собиралось останавливаться. Пока парень присматривался к наиболее перспективным местам, где обломки выглядели большими фрагментами зданий, рыдания Юры стихли.

Пожары ослабели. Видать, выгорело, что могло, типа занавесок, полов, мебели. Может, баллоны с газом, заправки с бензином. И оседать горы бетона перестали. Парни осмелели, заглядывали в каждую щелочку, старательно обыскивали заманчивые места. Но чаще всего попадались вещи, превращённые в конченый хлам. Или совершенно ненужные.

Развалины щедростью не отличались, однако в одном месте поисковики заметили исковерканные конторские столы. Так они разбогатели на карандаши и пачку бумаги. В другом месте подвернулось несколько мотков прочной веревки. Один, наиболее целый, забрали с собой, на всякий случай.

В обед поисковики вернулись к провалу. Юра набрался смелости, только попросил обвязать верёвкой вокруг пояса. Они долго и медленно спускались, часто отдыхая. На балконе Лёшка воспользовался паузой, открыл, наконец, ноутбук. Тот не подвёл, включился. Когда девичий голосок с придыханием объявил: «Это я!», озвучивая полную загрузку компа, Юра поднял голову.

— Что это?

— Ноут. Можно подумать, у вас их нет, — ехидно поддел спутника Лёшка.

Он знал точно — комп нужен каждому челу, чисто для нета, хотя бы для «в контакте». А кто западал на сетевую игру — просто фанатели до одури. Значит, в будущем продвинутыми юзерами должны быть все, вообще! Так попаданец и сказал. Абориген удивился, сел, присмотрелся:

— Ну, я не знаю… Клавиатура знакомая, её в первых классах вместе с рукописанием проходим. Экран смешной, плоский… Древность немыслимая, на голосовом управлении… На ручном, даже? Каменный век… В принципе, понятно, что сетевик, только убогий. Зачем он, если вапам даёт полное включение?

На этом представитель прошлого перестал понимать Юру. Бестолково задавая вопросы и переспрашивая, оба разозлились на непонятливость собеседника. Закрывая ноутбук, Лёшка сгоряча подчеркнул редкостную тупость аборигена. Тот набычился и замолчал. Спуск, и без того не слишком быстрый, замедлился до невозможности, но торопить или делать замечания попаданец не рискнул. Однако обиженное молчание неприятно нервировало, да и вину за несдержанность — никуда не денешь, так что Лёшка не выдержал. Когда спуск кончился, и Юра вошёл в коридор, он предложил:

— Кончай дуться! Я же не со зла ляпнул. Не сердись, ладно? Просто забываю, что столько лет прошло. Понятно, всё изменилось. Вот интересно, как Новопинск выглядел, если бы не развалился…

— Не Новопинск, — констатировал Юра, снова едва не плача.

— То есть, как? Я же по месту вижу, по реке. И горы те же! Он, сто процентов он, что ты гонишь?!

— Русарим, теперь. Столица Руси. Давно переименовали. Сразу после войны, когда Европу хлопнули. Я не помню деталей, почему-то… Лёша, у тебя нет ощущения, что память отшибло? Внешнюю? Напрочь. Ничего не могу вспомнить…

Хорошенькое дело! Оказывается, мир воевал… Интересно, когда? Но Юра так и не вспомнил, даже приблизительно. Нес, правда, что-то о роли России в конфедерации на правах патроната или чего-то подобного, но невнятно до ужаса — хуже учителей истории. Школьный учебник в Лёшкино время менялся раза три, не меньше, а историки послушно врали, как приказывала новая власть, и не краснели. Отрабатывали зарплату, типа — коммунист, который колебался с линией партии. Так звучал классный анекдот, рассказанный тётей Машей, которая СССР застала, хоть и незадолго до развала.

Оставив расспросы о войне «на потом», Лёшка заделался инструктором-экскурсоводом. Он катил на подъёмнике вниз по спиральным коридорам и показывал запасы, от которых Юра пришёл в полный восторг. На третьем витке они обнаружили туалетную комнатку с раковиной. Что поразительно, можно было пользоваться унитазом — вода шла под напором. Отмыв руки и лица от пылищи, парни захотели ополоснуться полностью. Жалко, без мыла и шампуня, но чистое тело, переодетое в чистую одежду, чесаться перестало — уже хорошо!

Затем они с удовольствием поели. Юра остался внизу, а попаданец с зубовным скрежетом полез кормить Гарду. Он не мог оставить собаку голодной — это хуже предательства. На спуск сил едва хватило, но перед сном подумалось:

— Надо искать другой вариант, это не дело, оставлять псину наверху одну…

Утром парни быстро приготовили антрекотов про запас, вылезли наружу и отправились в очередной поиск. Лёшка сделал из портфеля ранец, так что лезть было удобнее. Однако поднимались оба с трудом — болели мышцы и натруженные ладони.

Небо обильно заполнялось кучевыми облаками, отчего день казался пасмурным, да к тому же душным. Воздух заполняла вонь, словно от испорченных продуктов. Лёшка осознал, что разлагается на самом деле, когда в развалинах очередного здания наткнулся на несколько раздутых трупов. Юру стошнило. Парни убежали от невыносимого зрелища, едва не заблудившись. Но поиск продолжили. Захватили остатки веревок, ещё несколько пар обуви откопали в развалинах магазина.

На этом удача кончилась. Даже пустой бутылки не удалось сыскать, а Лёшка так мечтал обзавестись, наконец, фляжкой! Он уже не раз попенял себе за опрометчиво разрезанную тогда емкость с пивом. С другой стороны, Гарду напоить надо было? Так что, он не очень и виноват, что загубил посудину и не мог запастись водой в дорогу. Самой собаке было лучше, в этом плане. Она обнюхивала всё подряд, в нескольких местах отыскала воду, оставшуюся после дождя, наверное, и вылакала. Парни повторять её подвиг не рискнули — кто знает, какая дрянь туда натекла?

Ближе к обеду усталость и голод взяли своё, они пообедали холодным мясом. Всухомятку, давясь, осилили антрекоты, и немедленно почувствовали жажду. Облизывать губы парни принялись почти синхронно. Гарда тоже забеспокоилась, принялась суетиться, пока не обнаружила крохотную лужицу, на дне которой подёргивались мерзкие червячки. Псина пренебрегла осторожностью, вылакала воду досуха, в пару глотков.

Парни переглянулись и направились домой, к провалу. Разумеется, сделали приличный крюк, чтобы миновать злополучное место с гниющими трупами. Подход с этой стороны был незнаком, так что двигались поисковики осторожно, вслед за собакой. Развалины тут выглядели особенно, словно дом сложился карточным домиком.

Неожиданно Гарда заволновалась. Она отбежала в сторону узкого провала, сложенного обломками бетонных плит, принюхалась и негромко гавкнула в сторону хозяина. Словно предлагала обратить внимание. Юра дёрнул Лёшку за рукав:

— Чего она?

Из глубины провала донеслось жалобное то ли стенание, то ли всхлипывание. На вопрос Лёшки ответил явно женский голос, но настолько невнятно, что пришлось переспросить:

— Вы что, пострадали? Эй, громче можете?

Снизу ещё жалобнее, но уже отчётливо, без истерических всхлипов, попросили помочь. Лёшка распрямился, почесал в затылке. Провал выглядел слишком узким, чтобы туда втиснуться даже ему, щуплому, не то, чтобы ширококостному Юре. Гарда снова гавкнула, словно настаивала на спасении. Хозяин, погладил её по голове, объяснил причины промедления: