Наверху сиял день. Деревья ласково шелестели под ветерком, который до отказа был заполнен такой вонью тления, что невыносимо щипало глаза. Или резало их от солнца, нестерпимого яркого после темноты колодца? Лёшка бессильно откинулся на спину, зажимая себе нос и жмурясь. Отдохнув, он чуть притерпелся к вони, встал и осмотрелся:
«Кажется, вот здесь должен находиться потайной выход, который отыскала Гарда. Да, а где же она? Неужели заблудилась?»
Едва парень повернулся к развалинам спиной, как ощутил толчок в спину!
— Опять? Ну, гады, получите!
Кувыркнувшись вперёд, как делали крутые коммандос, Лёшка приготовился дорого продать свою жизнь. Он вскочил, выхватил пистолеты и…
Глава семнадцатая
…едва устоял, когда Гарда встала на задние лапы, положила передние ему на плечи и прошлась по его физиономии мокрым языком:
«Я здесь».
— Зараза, ну что ты всегда меня пугаешь?
Напарница толкнула хозяина головой в грудь, едва не повалив. Лёшке стало неудобно и стыдно — как можно ругаться на такую радость? Вот похвалить, приласкать — это обязательно!
С удовольствием, а не по обязанности парень почесал собаку за ушами, потрепал загривок, затем окончательно осмотрелся. Куда идти-то? Лучше всего, конечно, на свежий воздух, в тот лесок, где они пообедали зайцем. Сейчас есть не хотелось — острый запах разложения отбивал саму мысль о еде. Но когда-то же придётся и об этом позаботиться, если от подземных складов его отлучили.
— А кто сказал, что отлучили? Надо проверить, что там происходит, может, на меня чужие напали? — Лёшка выговорил это вслух, чтобы успокоить себя.
В том месте, где должно селиться подсознание, то есть, в середине головы, под недавно заживлённой шишкой, у него прочно сидела уверенность — избили свои. В смысле — те, кого он привёл на их с Юрой базу.
Во-первых, Гарда на них напала, только когда его уже долбанули по макушке.
Во-вторых, ей кто-то должен был показать проход оттуда сюда, а кто знал, где они очутились? Только свои!
Тошнота подступила к горлу. Смердение не уменьшилась, хотя нос слегка попривык, да вот глаза слезились хуже, чем от лука. Лёшка стёр слезы и вдруг спохватился — очки! Где очки? Он поплёлся туда, где предположительно, таился злосчастный выход. Трава была основательно притоптана, но блеска битых стёкол парень не приметил. Опустившись на коленки, он принялся детально проверять рукой все закоулки между обломками бетона.
Пришлось стоять в дурацкой позе — нараскоряку, опираясь на левую руку. Безуспешно прочесав место избиения, парень распрямился и решил подумать. Гарда стала рядом, прижавшись к ноге. Глядя на её длинный мокрый язык, свисавший из пасти то справа, то слева, Лёшка почувствовал жажду. Вспомнилась вода, которая едва не сволокла его со спутницей в провал, куда потом их скинули враги. Так! До провала его надо было доволочь. И если очки свалились, то именно по пути туда!
Как на них не наступили — один бог знает! Даже с трещиной в стекле, безотказная оптика вернула Лёшке уверенность. Он решительно вздел очки на нос. Чёрт! Глаза резануло так, что слёзы навернулись. Сдёрнув их, парень принялся рассматривать оправу:
— Точно мои. Так в чём дело? Диоптрий добавилось, что ли, — он вертел очки, примерял, снова снимал, протирал, разыскивая причину, пока в голове не возникла версия, — или мне глаза тоже отремонтировали? Робот сказал, что неисправности организма устранены. Может, и близорукость вылечил…
— Почему нет?
Знаменитая «Ромашка» доктора Фёдорова делала коррекцию зрения в течение нескольких минут, причём за счёт поверхностных операций на роговице, если Лёшка не забыл. Другое дело, что оплатить такое лечение не каждому по карману было.
Немного посомневавшись, парень проверил остроту зрения самым простым способом — посмотрел вдаль. Точно, медицинский комплекс избавил попаданца от близорукости! Мельчайшие детали отлично воспринимались на любом расстоянии. Просто раньше, в темноте, Лёшка не заморачивался такими мелочами — некогда было. А въехал только сейчас.
Отложив ненужные больше очки, парень задумался. Кратковременная радость внезапно улетучилась.
— С одной стороны, хорошо, что покушение на нас не удалось. С другой — я вёл себя, как последний дурак. Видел ведь, что Дон и Кир ко мне плохо относятся? Видел. Почему не выгнал их сразу, не послал на фиг?
Как ни крути, а Лёшке пришлось признаться:
— Потому, что дурак. Придумал отговорку, дескать — я здесь временный.
Оказывается, это стыдно, осознавать себя несерьёзным человеком.
— Я, взрослый мужик, а вёл себя хуже малолетки! Мечтатель! Фантазировать решил, что сумею вернуться в прошлое! И добро бы основания для такого бреда существовали, так нет — на голом месте сам себя с ума свёл! Идиот!
Что уж на попаданца подействовало, он не знал. Может, воспоминания Алексея Безрукова. Может, что иное. По слухам, хороший удар по дурной башке — здорово способствует отрезвлению. Это мелькнуло в голове и пропало, потому что показалось неважным. Так или иначе, Лёшка уже принял решение разобраться в ситуации, наказать обидчиков и определить своё место в этой жизни:
— Ну, козлы, держитесь! Пойду, отыщу и покажу кузькину мать!
Обида всплеснулась в душе неожиданно высокой волной. Злоба, самая натуральная злоба и желание убить бросились ему в голову. Пистолет оказался в руке, козырёк опустился на глаза быстрее, чем парень успел подумать.
Выбирая цель для выстрела, Лёшка представлял высокого, смазливого Дона. Прицелившись в пятно на бетонной плите, он надавил на спуск. Выстрел не грохнул, а сухо щёлкнул, словно бич циркового укротителя. Отдача оказалась слабой, зато результат — убедительным. Приличных размеров дырища, чуть не с кулак размером, возникла в плите. Чёрная крыса выскочила из клуба пыли и шмыгнула прочь.
Гнев схлынул. Оружие вернулось на бедро. Лёшка сдвинул кепи на нос, почесал затылок:
— Крысы. А ведь их скоро станет очень много! И могут обнаглеть, если судить по книгам. Надо подумать, как отбиваться, если нападут — не стрелять же в каждую? Вот ткнуть или палкой врезать — да!
Следовательно, стоило дополнить снаряжение. Ножи и пистолеты, конечно, хорошо, но палица или длинная пика — не помешает. Сказано — сделано! Парень встал и отправился на поиски. Насчёт дубинки получился облом, а вот шпагу он сделал.
Подходящий арматурный прут пришлось долго и упорно гнуть во всех направлениях, пока тот не уступил в месте сгиба. Довольно жёсткая железяка, в месте облома она получилась тупой, а с другого конца выглядела грозно. Насадить бы на рукоятку, так ей цены не будет! Хлестанёшь — крыса пополам! С таким вертелом Портосом быть не надо, чтобы быка насквозь проткнуть. Но и просто зажав прут в руке, Лёшка почувствовал себя мушкетёром.
Парень нырнул под козырёк, прополз по треугольному коридору и вышел туда, где прошлой, нет — позапрошлой! — ночью оставил свой транспорт. Сегодня подъёмника не было. Рассеянный свет слабел с каждым шагом вглубь, и Лёшка опустил щиток ночного видения.
Он собрался стать поводырём для Гарды, ухватил её за ошейник, но та уверенно рванула вперёд. Можно подумать, она видела в темноте. Хотя, кто их знает, собак будущего? Может, и видела. Дорогу, точно, чуяла, во всяком случае, спустя долгое время блукания по коридорам, Лёшка заметил отблески света.
И услышал голоса.
* * *
Костёр полыхал нешуточно. Вокруг стояли все члены отряда. Судя по гомону, обсуждали важный момент. Лёшка проскользнул за подъёмник, стоявший неподалёку. Гарда заворчала. Хозяин держал руку на её спине и ощутил сдержанную вибрацию грудной клетки.
«Тихо! Не вздумай гавкнуть», — настрожил он псину, для верности зажав ей пасть.
При этом случайно попал ей пальцами на клык. Да! Лёшке с удовольствием представилось, как этот серьёзный зуб рвал негодяев, которые избили его… Тем временем суть разговоров стала понятна из выкриков и реплик. Говорили все сразу, многие — наперекрёст, отчего получалось несколько диалогов, куда вклинивались и случайные реплики. Высказывались мнения о будущем:
