Злой на себя — время напрасно потерял! — Лёшка вернулся в колодец. Теперь он детально рассмотрел обломок, опустив щиток ночного видения. Камень расклинился в двух точках, раскрошив нижним углом бетон колодца.

Стоя на проклятом обломке, парень пытался сообразить, как получится проще и безопаснее — сбросить его или вытащить наверх. В первом случае тот полетит вниз и быстро освободить путь. Но может заклиниться снова. Да и поручней переломает — мама дорогая! Но тащить наверх — никаких сил не хватит. Придётся сбегать за верёвкой в развалины дальнего магазина. И не факт, что та их ждёт — команда Дона вполне могла ей поживиться.

Короче, поднялся Лёшка повыше, достал пистолет и прицельно сделал шесть или семь выстрелов. С последним — обломок переломился надвое, и оба куска ринулись вниз, стукаясь о стены и с хрустом круша поручни. По счастью, разрушений оказалось меньше, чем ожидалось. Дальнейший путь по тоннелю парни проделали почти без затруднений.

Командир вёл безропотного Лёву за руку, сам разгребал земельные завалы, опять поднявшиеся до потолка, и спешил со всех ног. Наконец, переборка медицинского комплекса открылась, и на усталых парней пахнуло свежим воздухом:

— Пришли!

Лёва со стоном опустился на пол. Он раскинул руки и ноги, изобразив человека, вписанного в круг, с рисунка Да Винчи:

— Ты меня загнал. Можно, я отдохну?

— Валяй!

Попаданец бросился к знакомому терминалу. Громко поздоровавшись, он сел на стул и приказал комплексу:

— Я Алексей Безруков, спецагент. Забыл в прошлый раз аптечку взять, а напарник ранен. Доложи, что у тебя есть!

Робот опознал Лёшку, но рекомендовал перейти на общение в закрытом режиме:

— Второй посетитель не имеет допуска.

«Ладно, сенсетивное, — согласился попаданец, — но не тяни, времени мало!»

Медкомплекс развернул в голубом объёме несколько вариантов аптечек. В индивидуальной — угадывалась та коробочка, что осталась в прошлый раз на полке рядом с оружием. Крупнее ранца-укладки с полевым анализатором ничего не было. Узнав, что ранец рассчитан на месячное обеспечение взвода в боевых условиях, Лёшка его и заказал.

«Время комплектации и зарядки батарей — до пятидесяти минут».

Вот как? А чем заняться? Убедившись, что утомлённый Лев дремлет на полу, командир забрался в отсек с оперативным резервом. Ещё один пистолет, четыре коробки с патронами он взял для себя, как и запасное кепи, запасные берцы, носки, штаны и пачку перчаток.

А вот охапку больших ножей, веревку, десяток индивидуальных аптечек и две самых просторных куртки — затолкал в рюкзак, предназначенный для Лёвы. Туда еле уместились гигиенические наборы, штук пять или шесть — Лёшка сгрёб все, что сумел отыскать.

В самом дальнем углу обнаружилось нечто универсальное, туго скрученное в продолговатый валик — этикетка на упаковке сообщала, что тут гибрид палатки с лодкой. Сомневаться времени не было, и находка тоже отправилась в рюкзак, но уже Лёшкин. С громадным сожалением — эх, сколько добра тут остаётся! — попаданец закрыл дверь отсека. На всё про всё ушло только десять минут. Спутник продолжал дрыхнуть, даже не услышав, как рядом с ним тяжело брякнул о пол доверху забитый рюкзак.

Вернувшись к терминалу, Лёшка решился — много вопросов накопилось у него к членам отряда. Но те поголовно страдали потерей памяти, оставшись без связи с серверами мировой сети. Однако медицинский комплекс сохранил автономный источник питания и даже кое-какие сведения от вапама спецагента Безрукова. Последний сон-воспоминание того крепко засел в голове Лёшки. Почему бы не обратиться к роботу медкомплекса с просьбой дать пояснения?

«Предоставь мне сведения о новейшей истории!»

«Какой период? Назовите дату или событие, — послушно откликнулся комплекс, — или укажите года».

«Начало двадцать первого столетия, когда мировая война началась. Дальше — посмотрим…»

«Выберите форму передачи информации. Визуально, сенсетивно…»

Лёшка выбрал сенсетивное общение. С Гардой и медицинским комплексом у него контакт получался — одно удовольствие. Наверно, прямая передача в мозги должна получиться не хуже, чем телепатический разговор. Он откинулся назад, сполз немного, чтобы шея удобно пристроилась на спинку стула, закрыл глаза и приготовился.

В голове словно щёлкнуло, возникла картинка — не картинка, а объёмный, совершенно реальный мир, типа цветного сна. Добрый голос учителя географии, несколько раз водившего класс в поход по родному краю, зазвучал за левым плечом:

— Конец двадцатого века и начало нового столетия ознаменовались политической нестабильностью. Распад Советского Союза пагубно отразился на судьбе мира…

— … Лёша, ты что? Очнись!

Лёва теребил командира за плечо. А тот вопил благим матом и навзрыд плакал, не открывая глаз. Наконец, он встрепенулся, уставился на спутника. Затем на лице мелькнуло понимание, возникла слабая улыбка. Ещё несколько всхлипов, и прозвучали разумные слова:

— Ох, ёлки, так это не со мной!

С облегчённым вздохом Лёва снял подозрения о сумасшествии командира:

— Ты орал, как резаный, я даже проснулся… Случилось что, а?

Лёшка помотал головой, избавляясь от морока. Он только что жил в жутком своей достоверностью и нелепостью мире, мире полусожжённой Земли двадцать первого века.

Новейшая история поразила парня, как разряд молнии: милая его сердцу Америка, куда он мечтал перебраться на жительство, если бы гринкард с неба упал, приказала долго жить. Надорвалась, изображая мирового жандарма. Свои же чёрные и сгубили прекрасную страну, затеяв бучу в поддержку исламской Лиги.

Политкорректность в отношениях с бунтарями — это как реверанс, когда на тебя замахнулись ломом. Не успела полиция опомниться, как оружие пошло в ход. Армия опоздала, и гражданская война ввергла страну в хаос. Все стреляли во всех.

Чайнатауны призвали на помощь Великий Китай, последовал десант, оккупация и стремительное наведение порядка. О политкорректности речь не шла — виселицы и показательные расстрелы резко сократили количество чёрных бунтарей.

Но невежественные муслимы Европы потребовали от правительств поддержать заокеанских ваххабитов. По давней привычке молодые арабы вышли на улицы, учинять погромы и резать мирных обывателей. Армия Франции пришла на помощь деликатной полиции. Бундесвер тоже вспомнил, как безжалостно умели воевать деды и прадеды, принялся стрелять на поражение, а не в воздух.

Обиженные исламисты сбросили давно надоевшую американскую узду, настропалили своих шахидов. Как результат, в Париже, Осло и Берлине грохнуло то, что взрывать не следовало бы. Перепуганные и растерявшиеся руководители НАТО не поверили, что поскользнулись на собственном же дерьме — как же, столько сил положено на создание послушной Аль-Кайеды! Все красные кнопки вдавились, ракеты полетели.

Почему-то боеголовки целились не только по Москве, Китаю, Корее — на всякий случай досталось и Ближнему Востоку. Арабов и половину Турции накрыло полностью, а вот Москва, Китай и Корея ответили. Европа и США получили максимум возможного и перестали существовать. Убедившись, что «правки» не требуется, Китай шагнул в Сибирь.

Мудрый, как обезьяна, и терпеливый, как смерть, великий сосед не ожидал, что Россия ещё на что-то способна, а напрасно — ракеты взлетели. Досталось Китаю, обеим Кореям, Филиппинам и прочим островитянам. Всё население бывшего друга и армия целиком, кроме экспедиционной, приказали долго жить. Японию тоже не пожалели — так показалось надёжней.

Индия под шумок хорошо грохнула по Пакистану, тот огрызнулся, хотя и запоздало. Пока Афганистан и Среднюю Азию накрывало пеплом, индусы сделали рейд по территории старого врага, под корень вырезая выживших. Не пожалев свои войска, Индия навсегда решила давнюю проблему.

Но последствий стремительной мировой войны, как и радиации — хватило всем. Австралия и Новая Зеландия попали под ядерный шлейф, а население оказалось неготово к такому сценарию.