– Работать по распорядку, – с хмурым видом скомандовал я.

Вахтенный с сигнальщиками вернулись на место, а я, вспомнив о бумажке в кармане, достал её и снова прочитал приказ из штаба флота. Пусть я не признаю того, что меня лишали сверхвозможностей, всё равно ничего не изменишь, а тут у меня боевой приказ на руках. Мне приказывали оставить вражеский конвой: видимо, его другие подлодки перехватят, координаты движения были переданы в штаб флота. А мне предписывалось идти на соединение с эскадрой США под командованием контр-адмирала Хьюитта.

Координаты места встречи были известны. Эскадра не имела подводного прикрытия (субмарины), а так как я был широко известен как охотник на подлодки, то и было решено направить именно моего «Неуловимого». Повторюсь, это официальное название моей лодки. А задача у эскадры – прихватить и если не уничтожить, то прогнать немецкие крейсера-рейдеры. В последнее время они вели себя в этих широтах как лиса или хорёк в курятнике: если не съест, так передушит.

Как объяснялось в приказе, эскадра сборная: половина кораблей британские, а половина, в основном авианосцы, аж два – американские. Наши тоже решили поучаствовать хотя бы одним кораблём – моим. Тем более мы всего двое суток как базу покинули, свежие ещё, да и прикрытие от немецких субмарин эскадре необходимо.

Вот только возникает вопрос: а как я за эскадрой успею, если у меня скорость надводная в двадцать два с половиной узла, а у них общая около тридцати? Включать в состав флота априори тихоходную лодку – это, скажем так, странно. Разве что тут политический момент, да и у немцев я пользуюсь огромным авторитетом.

Как рассказывали наши парни из дивизиона тральщиков, один из их кораблей атаковали два немецких эсминца типа «Z». Бывшему гражданскому судну противопоставить боевым кораблям было практически нечего: две старые пушки и зенитный пулемёт тут вряд ли могли помочь. Но одному из командиров пришло в голову, делая вид, что идёт обмен сообщениями, дать в эфир просьбу, чтобы Мальцев атаковал эсминцы из-под воды. Немецкие эсминцы мигом развернулись и умчались на максимальном ходу. Эта история стала довольно популярной на Северном флоте и даже на Балтике.

Немного отвлекусь и скажу. Помните ту «семёрку», на которой я совершал первые выходы на Балтике? Ну, то есть один, но очень результативный. Эта лодка не вернулась из последнего похода: видимо, погибла где-то со всей командой, подловили их немцы. Это произошло месяц назад, я узнал об этом, когда ещё в Москве находился. В Москве я встретил и свой очередной день рождения, двадцать два исполнилось.

Вздохнув ещё раз, я спустился в центральный отсек и передал штурману, куда нам нужно. Он стал высчитывать, после чего сказал, что нам придётся двое суток идти на крейсерской скорости в надводном положении. Не страшно, время встречи назначили через четыре дня, успеваем.

Когда конвой ушёл за горизонт, мы всплыли и, набрав скорость в двадцать узлов, направились к месту встречи, а я, прихватив учебные шашки, вызвал боцмана и направился наверх. Там мы около двух часов фехтовали на корме. Я был злой, так что пар спускал, вон боцман вспотел. Он признал, что мои умения заметно скакнули вверх и мы с ним если не на равных дерёмся, то близко.

Мы были не одни: многие матросы поднимались, дышали свежим воздухом, редкие любители табака дымили, и все следили за представлением, которое устроили мы с боцманом. Марина тоже поднялась. Я видел Взором, как она в радиорубке посадила самого молодого матроса, чтобы он слушал, не прозвучит ли в эфире наш позывной, и, если что, позвал её.

А вообще, забавно: раньше я был самым молодым на лодке, но теперь, после того как команду разбавили новичками, я на пятом месте – ещё четверо младше меня, включая Марину.

– Хватит на сегодня, – остановил я тяжело дышавшего боцмана. – Дальше у меня уроки по навигации. Как раз солнце заходит, удобно работать секстантом.

Боцман забрал шашки и направился вниз, а я, немного передохнув, чуть позже последовал за ним. Пришла пора урока у штурмана, вон он уже поднимается со штурманскими инструментами. К моей учёбе штурман относился максимально серьёзно и уже немало мне дал, заодно со мной обучая и других командиров, им это тоже полезно.

Эти два дня я активно занимался учёбой. Особенно приналёг на штурманское дело, сам видя, что мне даётся этот отнюдь не лёгкий предмет, тем более что практики было немало. Ну и продолжал тренировки с шашкой.

Погода стояла хорошая, и мы быстро добрались до координат места встречи. На базу флота сразу ушло короткое сообщение, что мы на месте и воды вокруг пусты. Взор тоже ничего интересного не показывал. Ну, кроме того, что в зоне его видимости на дне лежали аж два судна, оба парусные, судя по пенькам от мачт. В трюме одного оказались серебряные слитки. Я бы заинтересовался, если бы не глубина в этом месте – чуть больше километра.

С базы пришло сообщение: приказали ждать. Приказали – подождём. Мне было чем заняться. Да и старпом гонял команду, пока лодка лежала в дрейфе. Зенитчики бдели у орудий, готовые открыть огонь: я не доверял пиндосам, вполне могли устроить тут засаду. Из субмарин вряд ли: знали, что хоть десять нагонят, победа за мной будет. А вот массированному налёту мне, кроме как срочного погружения, противопоставить было нечего. Это я напоминаю об авианосцах, которые у них были.

Зачем меня топить? Да много может быть причин. Причём у британцев их куда больше, они всё ещё не могут прийти в себя, после того как я у них побывал. Однако кто именно там повеселился, они пока не знают, их секретная служба очень хорошо хранит свои секреты. Если обнародуют, мне, конечно, достанется, но и им влетит так, что многие полетят с постов, а то и в тюрьме окажутся, а кто-то, может, и приговорён будет, так что рисковать они не будут. Наверняка все бумаги уничтожили, исполнителей подчистили и сами забыли. Они тут ни при чём, и точка. Нам это тоже выгодно: сделали вид, что мы тут ни при чём, даже официально посочувствовали. «Нам» и «мы» – это я о себе и Союзе.

Вот так мы и ожидали. Лишь к вечеру этого дня на горизонте появился лёгкий дымок. С мостика мы видели вокруг не далее чем на восемь морских миль, а Взор мой работал за дальность прямой видимости, так что я заметил британский эсминец, которого явно послали за нами, раньше, чем его засекли сигнальщики. Удобная шутка этот Взор, и какие всё же нехорошие эти святые – лишать меня подобного.

Почему послали эсминец, а не связались с нами? Наверняка должны были передать позывной и коды шифров для связи. Это я выяснил, когда мы опознались с эсминцем и он подошёл ближе. Я внимательно наблюдал за кораблём и особенно за командой, но они, кроме любопытства, никаких негативных чувств к нам явно не испытывали. Эсминец действительно послали сюда в качестве связного. К слову, корабль был одного типа с тем, что находился у меня в Хранилище.

С эсминца спустили шлюпку, которая подошла к борту моей лодки и доставила меня с сопровождающим командиром на британский боевой корабль. Его капитан меня встречал. Думаю, причина того, что отправили именно меня, заключалась ещё и в том, что я полиглот, о чём достаточно хорошо известно, а это значительно облегчит совместную работу. Капитан передал мне приказ от контр-адмирала (сам не могу поверить в тот бред, что вынужден подчиняться американскому адмиралу) и на словах посвятил в суть дела.

Оказалось, никто и не говорил, что я буду действовать совместно с эскадрой союзников. Адмирал, которому было известно, что именно я провёл постановку мин на фарватере Тронхейма (видимо, наши похвастались), решил, что я смогу повторить подобное, и договорился с нашими, что меня с моей лодкой направят в его распоряжение. А те и рады стараться. Нет, я не возражаю, одно дело делаем, но с пиндосами связываться – себя не уважать: что они, что наглы, предадут и не поморщатся. Это сейчас им выгодно с нами сотрудничать, а случись что, я со своими подчинёнными могу и не вернуться из этого похода. Тут чуечка впервые и показала свой норов.