Во Франции я как-то прижился. Мотался по Лазурному берегу, видел, как снимали фильм «Большая прогулка». Ницца, Марсель, но больше дикие пляжи. Купил новенький «Фольксваген-Жук», сначала с железной крышей, а потом такой же кабриолет. Обе машины были этого, шестьдесят седьмого года выпуска. Кабриолет красный, а с крышей – зелёный. На этих «жуках» я словно невидимкой стал: их много на дороге, никто на меня внимания не обращает, даже днём.

Часто мотался к Луизе, хотя бы раз в месяц. А когда у неё живот попёр – всё, руки в ноги и бежать. Тем более что она к тому времени совсем невыносимой стала. Впрочем, Луиза была довольна: на ребёнка муж точно завещание оформит, всё же наследник или наследница. А так как он её за изменой не застукал, то поди докажи, что ребёнок чужой. Сама она никогда не признается, упорная особа со стальным характером.

Наступил май шестьдесят восьмого, и я решил провести это лето в Союзе, начав с черноморского побережья. Давно на русском не говорил, нужно попрактиковаться. В следующем году планирую в Союз вернуться, так что пригодится. А я вернусь, это точно. За границей хорошо, но чуждо, душе спокойно, когда у своих, мне на родине комфортно и хорошо.

Кстати, дед муженька Луизы был из Российской империи, бежал от революции. Ушлый мужик был, из купцов, вот и ферму себе отбил. Я потому и не представлялся русским: Луиза русских терпеть не могла.

До Крыма я добрался на самолёте. «Сессну» не трогал, летел на поплавковом немецком Ар-95. Посадку совершил недалеко от Феодосии. Мне повезло, море было спокойным, а два дня назад здесь шторм бушевал, я по советскому радио слышал. К берегу я подошёл на ялике, под парусом, а потом и вплавь. Едва ушёл от наряда, похоже, все заставы подняли по тревоге.

На велосипеде я катил по дороге, когда на перекрёстке увидел милиционеров и военных, не пограничников.

– Стой, – приказали мне.

Мягко притормозив, я остановился и спрыгнул на асфальт.

– Откуда такой? – спросил сотрудник милиции, сержант.

– К тётке еду, с гостинцами.

– Чего так рано?

– Где рано? Светает уже.

На багажнике у меня действительно была корзина, прикрытая платком. Они сунулись – так и есть, гостинцы. Банки с вареньем, крынки с чем-то, связка сушёной рыбы, немного колбасы и конфеты. Отпустили, даже не спросили, куда еду, хотя ответ у меня был заготовлен. А что, обычный мальчишка, каких много. Одежда сельская, шляпа соломенная, широкополая, что тут не редкость.

Я высчитал свой возраст, семнадцатого сентября мне исполнится четырнадцать лет. Так что летом следующего года я окончательно обоснуюсь в Союзе. Но это не значит, что за границей бывать не буду. Хочется, знаете ли, разнообразия. Да и фермерша эта из головы не выходит, ну точно приворожила.

На велосипеде я добрался до Судака и решил остановиться в нём на пару дней. В Крыму только начался сезон отдыха, уже потянулись первые отпускники, и в санатории, и на дикий отдых, который стал особенно популярен после выхода фильма «Три плюс два». Автовладельцы, которых было немного, устраивались автотабором, отдыхали вместе, неплохо так у них получалось.

За месяц такого мобильного отдыха я добрался до Севастополя. Транспорт у меня был один – велосипед, и он меня вполне устраивал. В Севастополе я свистнул со склада магазина красную «Яву-350» с коляской. А потом совершенно неожиданно для себя взял и купил мопед – синюю «Ригу-3».

Я как раз выходил севастопольского с рынка, где купил два мешка малосолёной корюшки, с икрой. Пополнял запасы, потому как эта рыбка, купленная мною ранее, за последние годы подошла к концу. Купил всё, что было сегодня у торговца, потом ещё пару набегов сделаю. Выбирал тщательно: некачественное не брал, каждую рыбку перебрал, два мешка и набралось. А полмешка неликвида осталось, пусть торговец что хочет с ним делает.

Там же, на рынке, я купил свежего вкусного питьевого кваса (не для окрошки, сахара много). Торговка налила мне из бочки в мой стакан, а больше не отпускала: мол, другие тоже хотят.

И вот когда я, попивая квас, выходил с рынка, то увидел парнишку моих лет, сидевшего на мопеде, и неожиданно для себя спросил:

– Почём мопед?

Парнишка осмотрел меня с ног до головы и буркнул:

– За сотку отдам.

– Нормально. Только расписку напиши, что продал. А то мало ли родители прибегут, скажут, что украл.

Он легко согласился. Я дал ему тетрадь и самопишущую ручку, и он написал расписку с указанием полученной суммы и своих данных. Надеюсь, данные настоящие, мог ведь и левые дать. Вот так техника сменила хозяина, и я заполучил это чудо. Бак был почти полный, и я покатил к выезду из города, туда, где устроился на окраине.

Мопед оказался с подвохом, то-то прошлый владелец так легко от него избавился. С ним постоянно возникали какие-то проблемы, и он регулярно ломался. Ну да ладно, вся техника в Хранилище в порядке, хоть тут руки приложу. Так что за пару недель, не спеша, я довёл его до идеала, и больше проблем не возникало.

Мопед оказался отличным средством, чтобы колесить по серпантину дорог Крыма. На нём я добрался до Одессы, это уже в июле было. Пока жил в Одессе, регулярно посещал известный Привоз, где действительно можно купить всё. Да и я продал там пару сотен пластинок западных хитов и пяток музыкальных проигрывателей, которые у меня с руками отрывали. Главное – не попасться сотрудникам милиции.

Из Одессы я отлучился дня на четыре и смотался в Киев. Там увёл с железнодорожной станции новенькую красно-белую «Волгу» – ГАЗ-21. Ну и армейский ГАЗ-66, бортовой, с крытым кузовом. Больше ничего не попалось, какие-то безмашинные были дни, только эти два эшелона, и всё. Задерживаться в Киеве не стал, вернулся в Одессу.

А в августе по побережью, не заезжая в Крым, я отправился в Геленджик. Хотел узнать, что там с семьёй. Признаю, тянул время, как-то не по себе было, но вот собрался с духом. Первым делом в Геленджик, а потом и в станицу. Пора.

Добравшись до этого приморского городка, теперь уже курортного, который разместился по берегам бухты в виде подковы, я уже на следующий день выяснил, что дома, где я проживал с семьёй и откуда ушёл на последнюю рыбалку, на которой меня и похитили, уже не существовало. Там шла немалая стройка, ставили кирпичные пятиэтажки, так что целый квартал частных домов просто исчез.

Походив по соседнему частному району, где стройки ещё не было, я у одной старушки выяснил всё что хотел. Она дружила с моей матерью и хорошо знала семью. Когда я пропал, меня, конечно, поискали, погоревали, а летом сорок пятого окончательно перебрались в станицу.

В доме остались Раиса с детьми и Айболит, который умер осенью сорок пятого. В сорок седьмом Раиса снова вышла замуж и родила ребёнка, но муж её вскоре бросил. Раиса по-прежнему живёт здесь, работает продавщицей в магазине. Дом и участок у неё забрали, а взамен выдали двухкомнатную квартиру с балконом на третьем этаже в новой пятиэтажке. Так что с ней всё в порядке.

Я всё же подкараулил её и глянул со стороны. С трудом узнал: теперь это была сорокапятилетняя, изрядно расплывшаяся бабища с крикливым голосом. Хм, замечал, что продавщицы в советских магазинах на одно лицо: засаленные халаты, расплывшиеся фигуры и крикливые голоса. Их по этим признакам подбирают? Раиса явно им соответствовала.

Пока она была на работе, я посетил её квартиру. Не особо и бедно, вполне достойная обстановка для этих времён. Она явно левачила или химичила. А жила одна, детей не было. Старшая Даша замужем, проживает в станице, там с мужем и познакомилась, когда бабушку с дедом навещала, уже два ребёнка есть. Сын служит, сверхсрочник, пограничник. Младшая дочка учится в Ростове в каком-то вузе, точно не знаю. Я нашёл её письма, на химика учится, первый курс.

В Геленджике я пробыл всего два дня, а покинув его, покатил к станице. На мопеде долго, долетел на «ирокезе». Остаток ночи проспал в автодоме, в южной комплектации. Будильник поднял меня до рассвета: не хотелось, чтобы местные увидели автодом. Доспал уже в кустарнике, завернувшись в спальник.