Каждый вкладывал в этот жест что-то своё.

И Вильгельм принял их желания. Принимал их горе, печаль и скорбь за погибших. Впитывал источаемый людьми гнев и желание отомстить. Видел единство на их лицах.

Второй раз в жизни он шёл по этому пути и хрустальные цветки трескались под его ногами. Второй раз он собирался занять должность, с которой ушёл.

Он прошёл через этот коридор, ступая по цветам до самого входа. Поднялся по лестнице, тяжело опираясь на свою трость. Двое солдат в парадной форме рейнской армии открыли перед ним двойные двери, пропуская старого адмирала внутрь. Вильгельм знал это здание чуть ли не наизусть. Каждый поворот. Каждый коридор. Он бывал тут тысячи раз, проходя мимо редких картин и статуй, что украшали аскетичный интерьер этого здания.

Ещё одна двойка солдат в парадной форме и ещё одни двери. Высокие и крепкие. Они раскрылись перед ним, открывая проход в просторный зал. Один из многих в здании рейнстага.

Здесь уже собрались люди в ожидании него. Десятки офицеров флота. Военные чины из армии, разведки и других структур. Рядом с ними стояли обычные гражданские. Планетарные губернаторы, управляющие мирами Протектората. Министры центрального правительства. Даже частные предприниматели, имеющие большое влияние в экономической и политических сферах. Все они собрались здесь сегодня из-за него.

Каждого пригласили лично, дабы засвидетельствовать становление в должности нового главнокомандующего Четвёртого флота Протектората.

Вильгельм на несколько мгновений замер в дверях, окинув собравшихся взглядом. Всего пара секунд, но ему оказалось этого достаточно, чтобы увидеть торжественное ожидание на лицах гражданских и безмерное уважение среди военных.

Лишь один человек позволил себе не стоять вместе со всеми. Карл Адлер ожидал его в дальней части зала. Стоял, одетый в обычный военный мундир, который носили его адмиралы. Только цвет его был чёрный, а не белоснежный. И не имеющий знаков различия. Чёрная, как сама ночь ткань, пересекаемая двумя кроваво-красными полосами, что спускались вниз от правого плеча.

В полной тишине, Вильгельм подошёл к главе своего государства и лишь стук трости по полированному полу был единственным звуком, что сопровождал его. Мерные удары, что разносились эхом по огромному залу, теряясь где-то посреди высоких потолков.

— Вильгельм, — спокойно произнёс Адлер, когда Поль подошёл к нему. — Я вызывал тебя.

— И я прибыл, — так же спокойно прохрипел Вильгельм. — Как вы и приказывали.

— Верно, — кивнул Адлер. — Как я и приказывал. Ты знаешь, зачем. Согласен ли ты с этим?

Вопрос, на самом деле, не имел большого смысла или силы. Если бы Вильгельм не был согласен, то он бы тут не стоял.

И, всё же, собравшиеся вокруг люди затаили дыхание в ожидании его ответа.

— Да.

Адлер кивнул и достал их внутреннего кармана своего мундира небольшую чёрную коробочку.

— Тогда своей властью и приказом, я назначаю тебя главнокомандующим Четвёртого флота. С этого момента, адмирал Поль, все его подразделения, корабли и инфраструктура переходит под ваше командование. Служите с честью, адмирал.

Вот и всё. Всего несколько фраз. Коробочка с лежащими внутри знаками различия адмиральского звания перешли из рук в руки. Кто бы, что не думал, но в этой церемонии не было и грама помпезности. Она столь же практична, как и сам Протекторат. Только эффективность.

Получив футляр в свои руки, Поль моментально вытянулся, насколько позволяла больная спина и повреждённая нога. Он посмотрел в глаза канцлеру Рейнского Протектората, ожидающего от него лишь одни слова.

— Во славу Рейна.

— Нога всё также болит? — спросил Адлер, протягивая своему гостю бокал с налитым в него коньяком.

— Она и не переставала, — ответил сидящий в кресле новоиспечённый адмирал, с благодарностью принимая протянутый ему бокал. — Спасибо.

Кивнув, Карл опустился в кресло напротив.

Теперь, когда церемония завершилась, и оба мужчины уединились в более приватной и располагающей к беседе обстановке, можно было наконец поговорить более свободно.

Статус и образ железного канцлера никогда бы не позволил Карлу вести столь фамильярное общение с кем либо. Только не ему. Для всех он являлся нерушимым столпом государства. Опорой. Человеком, который вёл свой народ вперёд, ведомый лишь одной единственной целью. Это не культ личности. Не попытка превратить себя в икону для тех, кто подчинялся ему. Несмотря на всю свою важность, канцлер Рейнского Протектората по-прежнему оставался инструментом. Без сомнения полезным и необходимым. Но всего лишь инструментом.

Но даже ему оставались не чужды простые земные радости.

Как, например, разговор со старым другом.

— До сих пор не понимаю, почему ты поставил себе протез, Вильгельм. Я понимаю, что из-за синдрома Гранина пересадка невозможна, но в наше время протез практически не отличим от настоящей конечности. Одно твоё слово и мы решили бы эту проблему.

— Это моя нога, Карл, — покачал головой Поль и сделал глоток из бокала. Он несколько секунд помолчал, позволив себе насладится вкусом напитка. — Это часть меня. И я не собираюсь от неё отказываться. Мою работу это делать не помешает. Ты это знаешь не хуже меня.

В конце-концов, вряд ли мне придётся много бегать, подумал он про себя. Для этого есть молодые адъютанты.

— Да, — согласился с ним Адлер. — Знаю. Я слышал, что у Померании погиб твой внук. Прими мои соболезнования и прости, что не высказал их раньше.

К удивлению Адлера, напоминание о гибели внука… практически не отразилось на лице сидящего в кресле мужчины.

Вильгельм покачал бокал с коньяком в руке, дав напитку несколько раз скользнуть по стенкам бокала.

— Колман… мне жаль мальчика, Карл. Правда. Но капитанское кресло «Тьерина» стало его пределом. Было им, по крайней мере. Да и там, я до сих пор не очень понимаю, как он смог его получить. Наверное, кто-то решил, что раз мальчишка носит мою фамилию, то у него есть скрытый потенциал. К сожалению, это не так. Он никогда не поднялся бы выше. Столько сил приложил, чтобы его обучить, а всё бестолку.

На суровом лице мелькнуло выражение, которое Карл не смог до конца определить. Что-то среднее между злостью на лень и инфантильный характер племянника и тщательно скрываемым горем от его гибели.

— Некоторые вещи не меняются. Ты всё так же суров.

— Не я такой, Карл. Жизнь такая. Как там дела у Филиппа?

— По-прежнему удерживает Бедергар и блокирует силы верденцев у Звёзд Лаконии и Дария.

— Я слышал, что он неплохо так потрепал их флот в последнем сражении.

— Верно, — кивнул Адлер. — Филипп грамотно расставил ловушку, но верди повезло. Они успели вытащить свои головы из капкана прежде, чем тот захлопнулся. В любом случае, своей цели он достиг. Их главные ударные силы сейчас стоят на ремонте и пробудут на верфях ещё по меньше мере от двух до трёх месяцев, прежде чем снова будут готовы к новым действиям. По крайней мере так заявляет наша разведка. Да и ты скоро и сам получишь все отчёты. Вирена и Первый флот уже покинули Тронхейн. Август и его Третий так же выдвинулись. Операция «Возвышение» идёт по плану.

— Всё так, как ты и задумывал. Сколько им осталось?

— Сейчас оперативные группы Первого и Третьего флота должны занимать позиции для удара по своим целям, — вспомнил Карл последние отчёты. — Если всё будет развиваться именно так, как запланировано то примерно через месяц они нанесут первые удары. Ты не хуже меня знаешь, сколь трудно координировать действия на столь обширном пространстве. В любом случае, нам нужно будет дождаться первых курьеров, а это произойдёт шесть — восемь недель.

— Значит до окончания второй фазы остался месяц?

— Может быть чуть больше, — спокойным голосом заметил Адлер. — Но в любом случае, верденцы уже ничего не успеют предпринять. Их Седьмой флот будет не боеспособен, когда Вирена и Август выполнят свою задачу. Всё, что им останется — признать случившееся и согласиться на наши условия. Других вариантов у них просто не будет.