Убрав планшет в карман, Тихий сделал пару глотков воды из фляжки. Прислушался. Зона опять была тихой и спокойной, и от ее былого гнева, который обрушился на окрестности в виде Выплеска совсем недавно, не осталось и следа.

С севера донесся протяжный визг – где-то неподалеку кабан вляпался в аномалию. Хлопок – и вопли мутанта оборвались. Ветер зашумел желтыми листьями в кронах деревьев. Зона жила своей обычной размеренной жизнью. И от этой размеренности Тихий невольно впадал в состояние философского созерцания.

«Человек считает себя венцом природы. Вершиной сложной пищевой цепочки. Но если хорошо подумать, становится ясно, что это бред. Не так уж мы уникальны и не так важны. Люди – обычные вредители, возомнившие себя царями. От муравья больше толку, чем от человека. Природа – хоть в Зоне, хоть за ее пределами – живет по одному и тому же принципу. Вот убили бы меня – и что? Произошла бы катастрофа? Вымер бы какой-нибудь вид животных или растений? Нет. Мое бездыханное тело стало бы пищей для мутантов. И не более того. Если человек исчезнет, природа облегченно вздохнет и сразу же примется залечивать раны, которые мы, люди, наносили ей тысячелетиями», – размышлял сталкер.

Вскоре вернулся напарник.

– Нам пора, – пробурчал Тихий и первым полез вверх по насыпи.

Идти по шпалам – то еще удовольствие. Непривычно и достаточно тяжело. Но выбора не было. Двигаться лесом – не вариант. Аномалий в нем пруд пруди, да и тварей в достатке. Лучше уж так. Тяжело, но более-менее безопасно. К тому же, находясь на возвышенности, можно хоть как-то контролировать происходящее вокруг.

– Все. Не могу больше, – простонал после получаса быстрой ходьбы плетущийся позади Гриф. – Привал.

Отдохнуть действительно было необходимо. Ноги гудели, а спину ломило, да и все еще чувствовались отголоски недавнего мордобоя. Тихий остановился, сбросил рюкзак. Осмотревшись, взглянул на напарника.

Тот лежал на шпалах, раскинув руки и ноги, всем видом демонстрируя свою усталость.

– Ты прямо как на пляже развалился.

– Только пляж больно уж хреновый, – страдальчески произнес Гриф.

– Давай поднимайся, пока кишки не простудил. Отдохнули немного – и хватит. Идти нужно. Стемнеет скоро.

– Изверг. Пяти минут не прошло. Нельзя так с людьми. Особенно с друзьями.

– Хватит причитать, – отмахнулся Тихий, надевая рюкзак. – Разбухтелся, как старуха. Или тебе в кайф по шпалам топать в темноте?

– Всё-всё. Встал. Идем.

Шли долго. Солнце практически скрылось за горизонтом, и на Зону опустились сумерки. Начали просыпаться ночные хищники. Их леденящие кровь крики и рычание доносились из леса то с одной стороны, то с другой. Приходилось часто останавливаться, прислушиваться, всматриваться в темноту, держа оружие на изготовку.

Вскоре сталкеры вновь остановились. На этот раз не из-за звуков, издаваемых мутантами. Слева от железной дороги Тихий увидел забор. Натянутая между деревянными столбами колючая ржавая проволока, высокие, сколоченные из досок ворота с большими красными звездами на каждой из створок – ограждение словно всем своим видом предупреждало: дальше опасность.

– Это бывший пионерский лагерь, – пояснил Гриф. – Раньше детвора там резвилась, а теперь…

– Что теперь?

– Не знаю, правда это или очередная сталкерская байка, но поговаривают, будто там обитают призраки.

– Детей? – удивленно спросил Тихий.

– Да бог с тобой, – перекрестился Гриф. – Нет, конечно. Брешут сталкеры. Я уверен. Скорее всего, устроили там схрон и придумали страшилку, чтоб никто не совался. Простая логика. Идем, до станции осталось всего ничего. Да и стемнело уже почти.

Остаток пути оказался самым сложным. Сталкеры то и дело оступались, спотыкались, цеплялись за поросль, которой здесь было намного больше. Идти приходилось в темноте. Фонари не включали, боясь привлечь мутантов.

Силы были на исходе. Парни еле переставляли ноги. Рюкзаки словно потяжелели в несколько раз. А чувство голода лишь усугубляло состояние изнеможения.

Повернувшись, Тихий увидел среди густых зарослей здание железнодорожной станции, типичной для советского времени. На стене, слева от входа, белой краской было написано:

Облегченно вздохнув, сталкер остановился.

– Приш…

Бредущий позади Гриф не заметил, что напарник остановился, и врезался в него, не дав закончить фразу. Сделав шаг назад, он, хлопая глазами и вертя головой, затараторил:

– А? Что? Почему стоим?

– Пришли, говорю, – буркнул Тихий.

– Наконец-то. Я уже ног не чувствую.

Тихий смерил напарника хмурым взглядом и покачал головой. Вот только и сам он чувствовал себя ничуть не лучше. Отдохнуть и в самом деле не мешало, причем основательно.

Развернувшись к зданию, сталкер некоторое время вглядывался в черноту окон, прислушивался. Ничего, что могло бы насторожить, не происходило. Чутье тоже молчало.

Осторожно, стараясь не шуметь, напарники спустились с насыпи. Снова оценили обстановку. Чисто. Расстояние от железной дороги до станции преодолели довольно быстро, хоть и шагали по земле как по шпалам – неуклюже от усталости.

Сдвинув в сторону толстый стальной прут засова, путники отворили дверь. Включив фонари, осмотрели помещение изнутри. Ничего необычного: стандартные для построек в Зоне покрытые плесенью стены, запах сырости, осыпавшаяся с потолка известка.

Вошли. Тихий надежно запер вход.

В свете фонарика он увидел нацарапанное на ржавой створке сообщение:

Прочитав это, Тихий улыбнулся. Он всегда относился к Зоне с особой теплотой. Словно это был его дом. А дома, как известно, не мусорят.

Поводив лучами света по стенам, друзья заметили старые выцветшие плакаты: порядок отправления составов с изображениями товарных вагонов и семафоров, предупреждения о соблюдениях правил техники безопасности. На одном из них, самом большом, было написано зеленой краской:

– М-да-а, – протянул Тихий, развернувшись к напарнику. – Всегда поражался тому, сколько раньше уделяли внимания пропаганде. Причем не только политической, но и профессиональной, нравственной, гражданской.

– Так-то да, – согласился Гриф. – Порядок был и в стране, и на работе, и в семье. Не то что сейчас. Только ругают их теперь все кому не лень. Хотя… Недовольных всегда хватало. Такова уж природа человека.

В одном из углов сталкеры обнаружили аккуратно сложенные дрова и стопку черного целлофана. Там же увидели очередную записку от уже известного Летучего Мыша:

Гриф сразу же принялся завешивать окна целлофаном. Мало ли кто решит сунуть сюда свой нос. Пока напарник возился с маскировкой, Тихий сложил костер.

Усевшись у огня друг напротив друга, сталкеры принялись готовить еду. Ужин был прост, но достаточно питателен: армейский суточный сухпаек. Меню номер один: галеты из пшеничной обойной муки, тушеная говядина, консервированный шпик, два вида паштета, рис с курицей и овощами, мясо с горохом, икра из овощей, плавленый сырок, пара ягодных джемов и концентрированный сухой напиток, разводимый водой, чай, кофе, соль, сахар, сухие сливки, перец. Но самое вкусное – маленькая плитка горького шоколада.