— Французы свалили из Евросоюза, потому что до чертиков устали, что их постоянно мешают со «старой Европой». Они испытывают уже физические мучения из-за десятилетий политической импотенции и используют Китай, чтобы снова утвердиться в мировой политике. Обеспечивают их экономическими и ядерными мускулами, так сказать. Вот в принципе и все, как я это понимаю.

Брик кивнул:

— Точно. Пятьдесят лет, когда Америка и СССР устанавливали правила игры, сильно лупили по французскому самолюбию. Но их новые отношения с Китаем, Алекс, они более сложные. Китай и Франция подпитываются друг от друга. Но у штурвала не Франция, а Китай. И взбирающийся на гребень Китай использует восставшую из пучины морской Францию, направляя международные интересы обоих в выгодное русло.

— Предельно просто, не правда ли? — сказал Конгрив. — Китай хочет нефти, а Франция — власти. Вуаля!

— Да, Эмброуз, и если им удастся задуманное, Америке придется ввязаться в войну, чтобы защитить свои интересы в Заливе.

— Франция мечтает оседлать тигра, — заметил Хок. — А тигры кусаются.

— Да, — сказал Брик. — Франция может оказаться всего лишь безвольной пешкой в этой игре. Китай готов пожертвовать ею при первой же возможности. Но сейчас, как ты говоришь, Алекс, Франция просто устала быть на вторых ролях. Сейчас она в центре всеобщего внимания, и это именно то место, где она и хочет быть.

— А Китай остается в тени, именно там, где он и хочет быть, — согласился Алекс.

— Да, сейчас в Париже идет отчаянная борьба за власть. Два дня назад было совершено покушение на Бонапарта, вчера убили премьер-министра. Я думаю, что корни этих преступлений следует искать в Пекине. Прямо у самой верхушки Коммунистической партии Китая — могущественного гонконгского ставленника — генерала Сан-эт Муна.

Конгрив изумленно захлопал глазами:

— Коммунистическая партия Китая убрала Хонфлера. Господи, зачем?

— Чтобы очистить дорогу для своего протеже — ужасного принца Бонапарта.

— Расскажи подробнее, Брик, — попросил Хок.

— Пока мы ничего не можем доказать, — сказал Келли. — Но полагаем, что китайский агент, работающий на Муна, убил директора «Сотбис» прямо в его личном кабинете, окна которого выходят прямиком на Елисейский дворец. Потом застрелила Хонфлера из снайперской винтовки. К счастью, султан Омана при этом нападении не пострадал.

— Ты сказал «застрелила» директора? Это была женщина?

— Да, точнее женщина с китайскими дипломатическими вверительными грамотами. Она ускользнула в последовавшей за убийством суматохе.

— Надо же, черт, — сказал Хок, глядя на Конгрива. — Кажется, на наш берег высадились целые толпы китаянок-убийц. Брик, у тебя есть свидетель, который сможет ее опознать?

— Да. Человек, работающий секретарем в приемной парижского офиса «Сотбис», выжил во время взрыва, который прогремел на улице за несколько секунд до убийства. Он снабдил нас подробным описанием киллера. Женщина лет семидесяти, прекрасно одетая — во все французское, причем от кутюр. Пришла покупать очень дорогие драгоценности. Ее проводили наверх в кабинет директора для частного просмотра коллекции, где она и убила бедолагу директора каким-то оружием с отравленным наконечником. Могу добавить, что наконечник она вонзила ему в пах.

— Мило, — Конгрив поморщился. — У нее случайно с собой зонтика не было?

— Прекрасная мысль, — одобрил Келли, улыбаясь Эмброузу.

— Оружие массовой дедукции, — вступил Хок, похлопывая Эмброуза по плечу.

— Ты слишком любезен, — прокомментировал Эмброуз и сделал глоток из своего бокала.

Хок потер покрытый легкой щетиной подбородок.

— Где во время всего этого кровавого действа был Люка Бонапарт?

— Он был в своем новом кабинете в Елисейском дворце.

— Разбирался с крайне взволнованной прессой? Грядущее вторжение Франции в Оман произвело настоящий фурор.

— Французская пресса в ярости? — спросил Конгрив с кривой усмешкой.

— Шутишь? Французская пресса в экстатическом восхищении. «Пари суар» вышла с заголовком «Франция идет вперед!» Весь остальной мир понимает, что они совершают вторжение, а французы говорят, что их «пригласил» султан. Мои парни думают, что Бонапарт как-то надавил на султана. Ну, там пригрозил расправой ему или его семье, или, может, в каком-то виде присутствовал шантаж. Другое объяснение придумать трудно.

— Я найду его, Брик! — пообещал Хок.

— Да. Но строго неофициально. На этом задании, приятель, ты действуешь, как агент НЗК. Повторяю, Соединенные Штаты ни в коем случае не могут себе сейчас позволить вмешаться во французские или в арабские дела.

— Но я могу в это вмешиваться? — сказал Хок. — Тихо? Конечно, можешь. В конце концов ты же британец. У тебя за плечами лет триста-четыреста вражды с французами. Я хочу, чтобы ты вмешивался в это себе на радость.

— Я тоже люблю вмешиваться, — сказал Эмброуз. — Это у меня в крови.

Келли улыбнулся:

— Я как раз собирался переходить к вам, старший инспектор. С виду Бонапарт просто неуязвим. Сейчас он представляется всем спасителем Франции. Черт возьми, да он настоящий новый Наполеон! Он столь же умен, обаятелен и харизматичен, как великий император. Но он запачкан, Эмброуз.

— Деньги? Да они все уже много лет берут взятки! Саддам и «Эльф Аквитан» и тому подобные дела. Это ничуть не помешало карьере ни одного из них.

— Я думаю, что Люка Бонапарт вынудил Оман согласиться на это вторжение. Китаю нужна нефть, а нефть — значит деньги. Много денег. Он всех знает. Черт, да он же был министром внешней торговли Франции. И вокруг него витают слухи о том, как он убил собственного отца, когда ему было пятнадцать. Мы проверяем его по обоим этим направлениям. Если нам повезет и если вам удастся выполнить миссию, у нас есть шанс свалить его, не применяя огнестрельного оружия.

— У тебя есть какие-нибудь новые доказательства этого убийства? — спросил Эмброуз.

— Пока нет. Именно здесь ты и вступаешь в дело. Ты читал материалы. Это убийство тридцатилетней давности. И в ведомостях французской полиции оно все еще значится как нераскрытое. Мы думаем, что Люка тогда хотел вступить в «Союз Корсики». И мы думаем, что он обеспечил себе членство в этой организации, убив отца. Американская мафия, которая в те дни воевала с «Союзом Корсики», была как-то к этому причастна.

— По-моему, я понимаю, куда ты клонишь. Если тебе удастся это доказать, ты сможешь свалить его тихо и при минимальном международном скандале, — сказал Эмброуз. — Люди очень редко прощают отцеубийство.

— Да, в этом весь смысл. Мы недавно обнаружили старые записи Французского управления национальной безопасности. Очевидно, что к убийству приложили руку два американских мафиози. Мой офицер в Нью-Йорке, который занимается этим делом, полагает, что нашла возможных подозреваемых. Они оба уже в солидном возрасте. Вероятно, живут в Нью-Йорке.

— Когда начинать? — спросил Конгрив, потирая руки. — Ничто так не отвлекает от своих забот, как чужая загадка.

— Я записал тебя на военный самолет, который вылетает из аэропорта в Аксбридже. И прилетает в Нью-Йорк к ужину. Пойдет?

— Чудесно.

— Хорошо. Теперь ты, Алекс. Когда ты будешь готов ехать?

— Завтра утром.

— Хорошо. Я собираю срочное совещание по странам Персидского залива на борту «Линкольна» завтра в тринадцать ноль-ноль. Я хочу, чтобы ты был там. В Лэнгли сейчас находится в стадии разработки одна операция. Идею подал Брок. Хорошая идея, между прочим.

— Мы полетим на «Линкольн» вместе?

— Нет. Я полечу раньше. Но не расстраивайся. Я приготовил для тебя самолет, который встает на вооружение войск совместного реагирования. Машине необходимы усиленные тренировки. Я говорю об Ф-35, Алекс.

— Что?

— Ты правильно расслышал, Хоки, — Брик улыбнулся. Он знал, что Хок мечтал вернуться к полетам. Друг Брика Келли — министр обороны Британии — сказал ему несколько недель назад, что ищет первоклассных британских пилотов с опытом ведения боя на реактивных истребителях-штурмовиках укороченного взлета и вертикальной посадки. Они понадобились, чтобы оценить новый истребитель, который должен был заменить ФА-2.