— А! Простите, увлёкся. Рад представить вам нашего гостя. Маркграф Шолль. Эмиль — филантроп, меценат и спонсор, большой фанат военных игр!

— Рад познакомиться с такой многообещающей командой, — Шолль великолепно владел русским. — И, вижу, спонсорство можно не предлагать, вы отлично экипированы.

Человеку простому его слова показались бы насмешкой, ведь форма команды вовсе не выглядела богатой, однако Эмиль точно знал, что говорил. Экипировка соответствовала стандартам, что станут нормой через пару десятков лет.

— Будет весьма интересно наблюдать за вашими успехами.

Шолль улыбнулся мне. И… Ожидаемо. Я знал, что профессионал своего дела вычислит меня без особого труда, встретившись лицом к лицу. Не подозревай Шолль, что меня нужно искать здесь, может, и не обратил бы внимания, но он знал. Заметил Славу на поле и понял.

Что же, господин маркграф. Вы совершили ошибку, когда позволили мне вас увидеть. Повинуясь моей воле, тени всколыхнулись. Секунда, и немец был помечен Пугающим. Теперь этот хлыщ от меня не уйдёт. Я подготовлюсь и достану его, средства найдутся.

— Как много Мартенов! — подивился губернатор. — Надо ли понимать, что команда создана именно вами?

— Решили попробовать свои силы, господин губернатор, — на правах главного отвечаю Гаврилову. — Не без поддержки лицея и друзей, да и костяк команды состоит не только из Мартенов, но стержнем действительно выступили мы.

— Неожиданно. Однако желаю удачи всем вам. Вы отлично себя показали, но не зазнавайтесь! — погрозил пальцем Гаврилов и повернулся ко мне. — Молодой человек…

— Дмитрий. Дмитрий Мартен.

— Дмитрий. Помните! Дисциплина во главе угла! Команда у вас сильная, но не расслабляйтесь. Там дальше много сильных команд ещё будет.

На этом свободное время, которое губернатор мог на нас потратить, кончилось, и мужчины покинули команду, отправившись по своим важным делам. Мысленно пожелав немцу убиться об стену, я вздохнул. Угроза, о существовании которой я знал и которую ожидал, проявилась, как это всегда бывает, в самый неподходящий момент.

Как-то внезапно рядом образовались сразу Люда и Слава, причём обе выглядели напряжёнными.

— Что произошло? — спросила Слава. — Мы почувствовали твоё… Не знаю, что, но что-то нехорошее.

Находясь в некотором раздражении, я всё же удержался от грубостей.

— Почувствовали обе?

Слава чуть смутилась.

— Ну… Да. Мы… Люда учит меня.

Вздохнул, сложив руки в замок.

— А мне, значит, не надо?

Слава нахмурилась.

— Перестань вести себя, как обиженка! — злым шёпотом сказала она, придвинувшись ближе, чтобы не слышали остальные.

— Девушки. Этой способности в ритуале быть не должно. Повторяю, для тех, кто прослушал в прошлый раз. НЕ ДОЛЖНО! Если что-то работает не так, как должно работать — это проблема. Проблема, которая может сделать всем нам только хуже. Поэтому валяйте! Продолжайте самостоятельно тыкать палкой в штуку, которую не понимаете.

Славе очень хотелось ответить чем-то грубым, но девушка сдержалась.

— Я о вас волнуюсь, дурочки. Поэтому, как закончим здесь — едем разбираться с ритуалом.

Москва

Июнь 1983 года

Мы сидели в моей машине и ехали в особняк. Люда старательно смотрела в окно, делая вид, что её вообще здесь нет. Полагаю, само нахождение наедине с нами двумя вызывало у неё острое чувство неловкости, а может, смущения. Доброславова на днях мне в любви призналась, а это для девушек юного возраста целое событие. Которое, правда, может случаться по десять раз за месяц, но вещь всё равно эмоциональная и важная.

Славяна, сидевшая между нами, была немного на взводе. Она не готова была получать от меня нагоняй, даже такой мягкий. Однако девочка Слава умная, с эмоциями справляется.

— Объясни, чем плоха такая эмоциональная связь? — попросила Слава.

Я тоже успел успокоиться, так что отвечал спокойно и ровно.

— Как я говорил, связи быть не должно вовсе. Значит, что-то идёт не так, причём есть сразу два критических фактора. Первый: прогрессирование. В начале связи не было вовсе, верно? — вопрос был обращён Люде.

Та кивнула:

— Да, первые проявления начались после трёх недель примерно.

— Вот. Нужно узнать, что произошло в тот момент, как с тобой, так и со всеми нами. Связь прогрессирует, и мы не знаем, как долго она будет прогрессировать. И очевидный неприятный вариант, девушки, Люда окончательно потеряет себя, потеряет своё я. Чем ты, — я посмотрел Людмиле прямо в глаза, — при этом станешь — сказать не берусь. Возможно: пустой оболочкой без сознания. Возможно: психически нестабильной сломанной личностью, не способной отличать свои мысли и эмоции от наших. Нравятся перспективы?

Людмила поморщилась.

— Не особо.

— Отвратительный фактор номер два: изначально аномалия наблюдалась только у Люды, сейчас вас двое. Очевидно, мы все четверо являемся носителями аномалии, но только Люда изначально начала развивать связь. Так что перспектива стать пускающими слюни овощами есть у нас всех, — закончил я.

Слава с непониманием посмотрела на меня.

— А почему ты сразу не сказал?

Вздохнул, прикрыв глаза.

— Потому что кретин, Слава. Влюблённый кретин.

На несколько секунд повисла смущённая неловкость, Слава девушка потянулась ко мне и поцеловала.

— А ещё, возможно, подкаблучник, — констатировал я, приобнимая Славу за талию.

Почувствовал улыбку Славы, уткнувшуюся носиком в мою шею. А Люда сидела и смущалась, глядя в окно.

Добрались до особняка и, как это обычно бывает, меня сразу нашла Анна, чтобы позубоскалить и вывалить на меня какие-то срочные, хотя и не особо важные проблемы.

— Наконец-то вы перестали смущаться, господин! Я всегда знала, что одной вы не обойдётесь, — порадовала нас всех женщина.

Только реакцию получила не такую, какую ожидала. Слава с Людой синхронно смутились, отвернувшись в разные стороны, а я приложился ладонью по лицу. Удивлённая Анна протянула:

— Ого. Пальцем в небо ткнула и угадала? Неожиданно.

Я обещал передать её в руки Славы? Похоже, пришло время сдержать обещание.

— Слава, ты знаешь. У Анны есть невинная слабость, с которой обычно она обращается ко мне. А я всё не знаю, кого бы ещё попросить о помощи, так как мне в этом участвовать по меньшей мере неловко.

Анна, поняв, что я на полном серьёзе собираюсь во всеуслышание рассказать о её наклонностях, забеспокоилась. Нет, своих фетишей женщина нисколько не смущалась, гордо неся знамя извращенки. Играло роль сейчас лишь кто именно узнает о натуре управляющей. Слава и Люда… Подругами Анне они не являются, но показать свои скрытые наклонности именно им ей стыдно.

— А… Э… Господин! Вас очень ждал Фёдор. Что-то там срочное случилось… И вообще…

Я снисходительно улыбнулся. Нет, Анна, уловка не сработает.

— Ничего, с Фёдором я поговорю. Позже.

Девушки, очевидно, ощущая мои эмоции и настроение, заинтересовались.

— И что за помощь нужна? — спросила Слава.

Я нагнулся к её ушку и прошептал, тихо, чтобы не услышали Анна с Людмилой.

— Понимаешь, Анна — девственница. Никак не может решиться и перевести отношения в горизонтальную плоскость. А поговорить не с кем, неловко.

Сложнее всего было сдерживать свои эмоции, сохраняя спокойствие с лёгкой долей азарта. Слава с удивлением посмотрела на Анну, отчего последняя была готова провалиться под землю. Слава, посчитав, что тема действительно деликатная, быстро взяла лицо под контроль, заговорив нейтральным тоном.

— Анна, не нужно так сильно волноваться. Тема неловкая, но не более того. Не будем же мы тебя осуждать за такое.

Анна удивилась, переводя подозрительный взгляд с меня на Славу.

— Правда? — спросила с надеждой.

Людмила сгорала от любопытства. Слава давно уже вела себя свободно в нашей компании, переходя на подобный полуофициальный язык лишь в редких ситуациях, либо при общении с посторонними. Но сейчас она это делала от некоторого смущения и неловкости, что Люда явно почувствовала. А я, гад такой, все эмоции подавлял, ржать буду позже.