— И правда, — соглашается Фёдор, — проходите в дом. Друг Паши — мой друг.

Вполне мило общаемся за столом. Фёдор с женой люди простые, открытые. Разговаривают в основном Павел и Ульяна, женщина расспрашивает о жизни, про общих знакомых, рассказывает о старшей дочери, что сейчас учится в Москве. Пока ужинаем, на улице вечереет, поэтому долго не задерживаемся.

— Дядя Фёдор, нам ещё возвращаться. А мы, сам понимаешь, по делу.

Мы вышли во двор, к загону со свиньями, чтобы поговорить без лишних ушей. Я уже знаю, что Фёдор откажется. У него хозяйство, семья, дело. Не будет он всё это бросать ради сомнительного предложения.

— Что там у тебя, выкладывай, — делая вид, что поправляет забор, спрашивает Фёдор.

— Дело у меня, Фёдор, — беру слово. — Есть у меня брат, не совсем законнорождённый. Я ему помогаю на ноги встать, но по характеру своему парень годится в бойцы. В ликвидаторы, откровенно говоря. Я подыскивал того, кто его натренирует, и вообще инструктором станет, если сработаемся. У нас с Павлом много планов.

Фёдор задумчиво мычит, показывая, что услышал и принял к сведению.

— Но я вижу, что у вас с Алёной хозяйство, жизнь налажена. Уговаривать не будем, просто предложу. Удобные условия, хорошие деньги.

Фёдор развернулся на месте, неторопливо, оглядывая своё «хозяйство», с которого я собираюсь мужика сдёрнуть.

— Слышал, старшая, Маша, учится в городе?

Киваю, слышал.

— Дорого это, — вздохнул Фёдор. — У нас здесь столько не заработать. А запасы мы порастратили уже.

Забавно.

— Да и младшего сына тоже учить предстоит, — развиваю я мысль. — А дочке поди и приданное неплохо бы, да?

— Ага, — соглашается Фёдор и заглядывает мне в глаза.

Протягиваю ему руку.

— Добро пожаловать на борт.

Он с сомнением посмотрел на мою ладонь, хмыкнул:

— Не дави больше, понял я, что у тебя силёнок — девать некуда, — и только после этого пожимает мою ладонь.

Москва

Май 1983 года

Машина везёт меня в особняк Смирновых. А мог бы сейчас сидеть на каком-нибудь уроке рядом со Славяной. Уже этого достаточно, чтобы делать меня счастливым и довольным жизнью, а ведь можно ещё найти укромный уголок во время перемены, чувствовать горячее дыхание, нежные пальцы, мягкие губы. Однако с молодым графом надо поговорить, возможно, получится решить ситуацию миром. К стрельбе и обменом проклятиями перейти мы всегда успеем.

Смирновы далеко не самый богатый род. Поместья у них нет, особняк находится в городской черте. Всего лишь двухэтажный дом с небольшим садом на крыше. Водителю приходится остановить машину перед домом. На обычной парковке, как какому-то мещанину, так как в гараж, что на цокольном этаже, нас не приглашали.

Оставив водителя дремать, вышел из машины и ещё раз окинул взглядом особняк. Старый, сделан со вкусом, однако без лоска. У рода Смирновых и раньше не было средств, чтобы выбрасывать их на излишнюю роскошь.

Перехожу дорогу, поднимаюсь по ступенькам крыльца и стучу в крупную дубовую дверь. Слышу, как эхо от ударов молоточка разносится по внутренним комнатам. Открывается дверь, на меня выглядывает дворецкий, худой, высокий мужчина лет пятидесяти.

— Барон Мартен. По делу к графу Смирнову, Алексею.

— Вам назначено? — уточнил дворецкий.

— Нет, — чуть качаю головой.

— Прошу.

Он мог меня и за дверями оставить, всего-то барон, но не стал — небогатому и явно не самому сильному роду такие повороты на виражах могут аукнуться по полной программе. А так меня провели в гостевую комнату, предложили подождать, сидя на диване. Пришла немолодая служанка, предложила напитки. Прошу чай, хотя и не думаю, что успею его выпить. Я ожидал, что меня пригласят в кабинет для общения, либо ко мне выйдет сам Алексей, однако в комнату вошла женщина в немного старомодном платье.

Встаю, чуть кланяясь женщине.

— Доброе утро, леди.

Она была невысока, самую малость полновата. Каштановые волосы лежали длинными кудрями, подчёркивая простое, доброе лицо. Никаких украшений, разве что маленькие серёжки.

— Барон Мартен. Меня зовут Александра Смирнова. Я — мать Алексея.

Получалось, передо мной нынешняя глава рода Смирновых. Прошлый глава рода, Клим, покойный муж Александры, покинул этот мир четыре года назад.

— Рад познакомиться, госпожа Смирнова.

— Прошу, просто Александра, — попросила она, проходя ко мне и занимая кресло.

Появилась служанка, принесла мне чай.

— Как скажете, Александра, — соглашаюсь. — Тогда зовите меня Дмитрием.

Мы ждём. Служанка ставит чай не только мне, но и хозяйке, затем уходит.

— По какому делу вы к Алексею, Дмитрий?

— Личному, — вежливо улыбаюсь. — И личному, которое я хотел бы обсудить с ним лично.

— Вы не учитесь вместе, — констатирует Смирнова. — Я бы запомнила фамилию.

Не отвечаю, наслаждаясь недурным чаем.

— Вы должны понимать, Дмитрий, что говорить с моим сыном наедине я вам всё равно не позволю. Алексей — наследник рода, а я глава. Любое сколько-нибудь важное дело будет решаться в моём присутствии. И решение выносить буду я. Так к чему вам эта неуместная настырность?

Александра, похоже, определяла каков мой статус. Являюсь я просто каким-то молодым дворянчиком, за которым ничего нет. Или же я — некая фигура, с которой стоит считаться. Похоже, пришла к верному решению.

— Если так, то извольте, — я опустошил чашку. — У Алексея случился конфликт с Виталием Пригорным. Вам знаком этот юноша?

Я задал вопрос, чтобы увидеть реакцию. Если бы Александра сразу кивнула, это значило бы, что она в курсе конфликта. Однако она задумалась, обращаясь к своей памяти, не сразу вспомнив Витю.

— Да, мне приходилось о нём слышать.

— Ситуация такова, — продолжаю, — что Подгорный оказывает мне услуги и пользуется моей протекцией. Я хочу разрешить этот конфликт мирно, в противном случае буду вынужден применить свою силу и ресурсы против Алексея. И вашего рода, если потребуется.

Александра чуть нахмурилась.

— А у вас есть сила, чтобы её применять?

— Есть. Смирновым хватит с запасом, — вдохнул. — Однако я не хочу угрожать. Это ни к чему. Уверен, цивилизованные люди сумеют разрешить вопрос миром. Мне всего лишь нужно, чтобы Алексей снял требование на испытание кровью.

— Это исключено! — резко ответила графиня.

А я так надеялся, что обойдётся без осложнений.

— И в чём причина такой резкой позиции, вы можете мне ответить? — уточняю без особой надежды.

— Я вспомнила этого юношу. Он неоднократно порочил честь мундира, Алексей имеет полное право требовать…

— Мне факты, порочащие честь мундира, неизвестны, — прервал я Александру. — Я искал, как только узнал о конфликте. Не нашёл. Может быть, вы говорите о каких-то фактах, что порочат не честь мундира, а честь Алексея? Или рода Смирновых?

Почему всегда нужно усложнять?

— Это имеет значение? — отмахнулась от моего вопроса графиня.

— Имеет, — киваю. — Я имею права выйти в качестве защитника Виталия и, в рамках правил испытания кровью, убить Алексея, например, распылив его тело в мелкую кровавую пыль. Я здесь, чтобы избежать подобного развития событий, а потому, будьте любезны, ответьте на простой вопрос.

— С чего вы взяли, Дмитрий, что сможете одолеть моего сына?

— Смогу, мне достаточно собственной уверенности. А вы, Александра? Готовы рискнуть его жизнью ради неуместной настырности?

Александра поджала губы. Я вздохнул.

— Давайте не будем переходить на угрозы. Пожалуйста. Я же не требую, чтобы уступка была сделана в одностороннем порядке. Готов выслушать ваши пожелания. Возможно, вас заинтересуют некоторые знания, недоступные другим?

Сбросить им какую-нибудь методику развития, не самую передовую, а так, посредственную. Ибо любая посредственность лучше того, что есть сейчас у большинства дворян.