– Тогда всё было под контролем, – ответил боевой маг, умолчав о том, как он летал из окна.

– Но кто гарантирует, что в следующий раз повелителя стихий удастся остановить. Если он в следующий раз разозлиться или...

– Возражаю! – лениво сказал Рихтер со своего места. – Контроль над источником я потерял не из-за своей эмоциональной неустойчивости, а из-за нападения. Притом достать меня удастся не каждому.

– Свидетелей нападения, конечно, нет, – скривил губы обвинитель. Я удивленно покосилась на Фоскарини. Неужели он не рассказал Кардильеро о мнемоскопии? Она ведь прошла вполне удачно – хотя её результатами со мной так никто не поделился.

В этот момент сеньор Улларо, адвокат Фоскарини, вскочил, будто только и ждал этого момента.

– Раз уж мы говорим о доказательствах злостного, не имеющего прецендентов нападения на повелителя стихий, нам стоит выслушать тех, кто первым обнаружил свидетельство оного.

Вот и моя очередь. Я вышла на помост, устроившись перед церковной коллегией, и потупила взгляд.

– Ваше имя и род деятельности, сеньорита.

– Рената Бьянки, целительница больницы Святого Антония в Меноде, провинции Конте.

– Говорите громче! – попросил молодой секретарь, сочувственно мне улыбнувшийся.

Мне пришлось все повторить. От меня ждали рассказа о том, в каком состоянии был Рихтер, когда его привезли ко мне, и обо всех моих наблюдениях. В этот раз за допрос взялся Кардильеро – не к чести епископа было допрашивать женщину неблагородную, да к тому же мага. Хотя я подозревала, что никто здесь, кроме него и Нери, просто не мог задать нужные вопросы.

– Так вы никогда не сталкивались с подобным прежде и не знаете точно, из-за чего источник мага вышел из строя? – доброжелательно спросил падре.

Я вынуждена была покачать головой.

– Не сталкивалась, но отметка на его спине... Она напоминала отпечаток руки, и именно в этом месте больше всего было разрушенных или спутанных магических каналов.

– Сеньор Нери, здесь присутствующий, помогал вам в диагностике, но вы первая предположили, что предположительное покушение мог организовать целитель. Вы знаете, кто на такое способен?

– Нет.

– Громче.

– Нет. Я не знаю никого, кто на такое способен.

В этом я не соврала. Все же никого из малефиков я лично не знала. Не считая бабушку. Но подобному, что сделали с повелителем стихий, она едва ли была обучена. Со своего места мне показалось, что Нери уж слишком пристально на меня смотрит. Но взволнованным он не выглядел – мы оба понимали, что о запретном целительстве я едва ли буду говорить, а обвинению будет невыгодно об этом спрашивать. Все же они пытались выставить Рихтера свихнувшимся магом, а половить малефиков они успеют и позднее.

Но подобное развитие событий, как оказалось, что разрез тем, что хотел дож. Когда пришла очередь защиты, сеньор Улларо, первый его вопрос показался мне вполне безобидным.

– Вы учились в медицинской школе в Орлэнде.

– Да, сеньор.

– Кто её возглавлял?

– Гидеон Нери.

– Скажите, приходилось ли вам там сталкиваться с Вандой Аллигьери?

Я растерялась. Имя показалось мне знакомым. Но так сразу вспомнить, где я его слышала, было непросто. Мазнула взглядом по «зрителям», и заметила, что дон Фоскарини единственный не дожидается ответа от меня, а смотрит на Гидеона Нери. Такого холодного хищного интереса на холеном лице дожа я не видела никогда. Разве Фоскарини не покровительствовал целителю? Почему тогда он...

Точно! Я вспомнила, где слышала это имя. Просто прошло слишком много времени — будто минула целая жизнь. Когда я поступила в целительскую школу, одаренная сеньорита Аллигьери уже училась на старшем курсе. С ней был связан один весьма неприятный скандал – её поймали на интрижке с одним из преподавателей школы, женатого и в двое её старше. Она поспешно вышла замуж за влюбленного в неё артефактора, закончила обучение и уехала с молодым мужем из столицы. А затем появилась спустя пару лет — уже вдовой, и несмотря на то, что старый скандал так и не был забыт, сеньор Нери сделал Ванду своей ассистенткой и ученицей. Но на его репутации это нисколько не сказалось, тем более что и грязные слухи о том, как целительница смогла добиться распоряжения Нери, утихли – Ванда была более чем талантлива и упорна в работе.

– Мы учились в одной школе, и позднее мне приходилось её встречать. Но мы не были представлены лично. Думаю, сеньор Нери рассказал бы вам больше.

Адвокат тонко улыбнулся.

– Сеньора Нери мы расспросим позднее. Вы сможете ее узнать?

Я недоуменно пожала плечами.

– Если сеньора Аллигьери не сильно изменилась.

Епископ, чье имя я так и не запомнила, нахмурился еще сильнее и резко спросил:

– Как это касается сути дела?

– Напрямую. Но всё позднее. Пока я закончил.

Я уселась на свое место едва живая. Вроде бы всё обошлось, но беспокойство не отступало. Фоскарии явно что-то припас для своих противников, но меня в это посвятить не соизволили. Или не доверяли, или считали что могу всё испортить. Ванда, Ванда... имя ученицы Нери ведь совсем не случайно всплыло сегодня. Фоскарини копает под целителя? Тот как-то связан с покушением на Рихтера?

Гидеон Нери по прежнему сохранял видимое безразличие, почти благожелательность. Он спокойно уселся на место свидетеля, обстоятельно отвечая на вопросы обвинения. Где-то подтверждая мои слова, а где-то даже дополняя.

– Как вы охарактеризуете Корбина Рихтера? Возможно ли его так называемый «срыв» был злонамеренен?

Маг ответил не сразу. Тонкие пальцы в перстнях задумчиво барабанили по колену.

– Сложный вопрос, – наконец сказал он. – О причинах случившегося мы можем судить только по косвенным признакам, во всём остальном строя догадки. Но как мне приходилось читать в достоверных источниках, описывающих стихийную магию – она плохо поддается контролю, особенно если ею владеют люди... скажем так, не склонные сдерживать себя в желаниях, и обладающие пробелами в воспитании.

– Вы считаете, что Корбин Рихтер такой человек? – тут же зацепился за его слова епископ.

– Судить об этом не мне, а тем несчастным, что лишились своих домов во время стихийного бедствия в Конте. Кто знает, будь носитель этого опасного дара магом более... добронравным, и всё, что мы бы получили – это небольшой дождик.

Рихтер хмыкнул, неожиданно громко в наступившей тишине, а я возмущенно заерзала. Свежи были воспоминания о прикосновении к той невообразимо мощной силе, что едва не лишила меня разума на пляже. А ведь Рихтер ей упорно и почти успешно сопротивлялся – ну разве что с Вико грубовато обошелся... Но каком контроле вообще может идти речь? Да тут места бы живого не осталось, будь у меня этот дар! А грейдорец умудрился как-то с ним прожить так долго, и при этом не испепелить и не заморозить никого из тех, кто ему не нравился.

Адвоката Фоскарини мнение Нери о Рихтере интересовало мало.

– Я задам вам тот же вопрос, что и сеньорите Бьянки. Сможете ли вы узнать Ванду Аллигьери?

Нери спокойно кивнул.

– Конечно. Не то что мы сейчас с ней близко общаемся, она давно не моя ученица, но пожаловаться на память я пока не могу.

Улларо довольно дернул себя за седой ус, и протянул магу бумажный лист.

– Скажите, это она?

Быстрый небрежный взгляд.

– Да, хотя рисунок довольно небрежен. Почему вас интересует Ванда? У неё какие-то проблемы? – с беспокойством спросил Нери.

– Прежде чем ответить вам на этот вопрос, мне хотелось бы прояснить...

Неожиданно за моей спиной раздался голос, заставивший меня вздрогнуть. Понтифик, всё это время сидевший со скучающим видом, неожиданно возмутился.

– Ой, да хватит уже держать интригу! Скажите же наконец, при чем здесь эта девица, и мы все спокойно разойдемся по своим делам. Не хочу опоздать на начало спектакля.

Адвокат нервно посмотрел в сторону дожа, и тот кивнул. Улларо откашлялся, и показал церковной коллегии все тот же портрет, нарисованный карандашом. Увидеть что-то большее со своего места я не могла.