Особое значение для Теодориха имели отношения с Империей. Ранее Зенон усыновил Теодориха «по оружию». Это был чисто варварский обычай и на деле означал признание «сына» своим младшим партнером. Зенон, как и его преемники, мало обращал внимания на этот акт, вызванный чисто военно-политической ситуацией конкретного времени. Другое значение придавал ему Теодорих. Он предпочитал не акцентировать внимание на младшем партнерстве, но подчеркивать свое юридическое родство с императором, претендуя на то, чтобы это родство распространялось и на других императоров, правивших после Зенона. Как уже говорилось, официально он признавал в императоре своего сюзерена. Это не мешало Теодориху заявлять о существовании двух практически равноправных государств — utrasque res publicas, т. е. Римской империи, и Остготского королевства. Теодорих не только правил фактически совершенно независимо, но и вступал порой с императором в открытый конфликт. Так, в 504–505 гг. его войска поддержали гота Мундона[402], выступившего против Империи. Когда имперские войска под командованием Себастиана разбили его, он обратился за помощью к Теодориху. Тот направил на помощь ему остготское войско во главе с комитом Питцей (или Питцием). Появление остготской армии радикально изменило положение. Себастиан был разбит, а когда Анастасий направил против остготов болгар, то и те потерпели поражение. В результате остготы не только захватили важный и в стратегическом, и в экономическом отношении город Сирмий, но и присоединили к Италии те территории Иллирика. за которые долгое время вели споры западные и восточные императоры. Эннодий, горячий сторонник Теодориха, видел в этом восстановление прежних границ Италии. Жившие в этом регионе гепиды признали власть остготского короля[403]. Теперь под властью Теодориха оказалась вся Паннония, где он в свое время начинал путь к власти. Никаких поползновений к возвращению в эти земли остготы не делали, никто из них не собирался туда переселяться, и дело ограничилось размещением гарнизонов в некоторых стратегически важных пунктах. Только в Далмации появились некоторые остготские поселения. Теперь Остготское королевство стало особенно опасным, имея общую протяженную границу непосредственно с Империей. Анастасий, ощущая угрозу со стороны Теодориха, направил к берегам Италии свой флот, который стал разорять адриатическое побережье Апеннинского полуострова. Это была лишь демонстрация, и до открытой войны дело не дошло, но отношения между двумя государствами испортились. Ситуация еще более осложнилась, когда в 513 г. против Анастасия под знаменем ортодоксии восстал командующий войсками федератов Виталиан, который трижды нападал на Константинополь и, наконец, удовлетворился высоким постом магистра обеих армий для Фракии. Он фактически создал свое автономное государство в непосредственной близости от границ владений Теодориха. Во время самого восстания Виталиан обращался за помощью к остготскому королю. Судя по развивающимся событиям, Теодорих не стал вмешиваться во все эти дела. Но остготская угроза оставалась. В ответ Анастасий пытался организовать морскую блокаду Остготского королевства. Положение остготов еще более осложнилось, когда в 517 г. официальной верой Бургундского королевства стал католицизм. Хотя Теодорих разрешил новоявленному католику королю Сигизмунду посетить в Риме папу, отношения между двумя королевствами ухудшились. Теодорих даже пытался прервать сношения между бургундами и Империей. А когда над Бургундским королевством нависла угроза его полного захвата франками, что расценивалось Теодорихом как угроза его позициям, он послал армию, и эта военная демонстрация предотвратила ликвидацию Бургундского королевства и дала остготскому королю возможность расширить свои владения за счет некоторых земель этого королевства.
После смерти Анастасия новый император Юстин, с одной стороны, пытался наладить отношения с Теодорихом. Вступив на трон в 518 г., он одним из консулов на 519 г. назначил зятя Теодориха Эвтариха. Но, с другой, Юстин отменил «Генотикон», и это дало возможность примириться западной и восточной Церквям. А это явно наносило политический урон Теодориху, который уже не мог выступать защитником всех западных христиан перед лицом Востока. Резко обострило отношения между Константинополем и Равенной и то, что Юстин задумал обрушить на ариан новые репрессии. Это, разумеется, вызвало недовольство Теодориха. Он обратился к папе Иоанну I, и тот, как это ни парадоксально, отправился ко двору Юстина просить императора воздержаться от антиарианских гонений. Еще важнее стало то, что при дворе пожилого Юстина, за спиной которого в большой мере стоял его молодой и энергичный племянник Юстиниан, будущий император, стало все шире распространяться идея, что Империя не может удовлетвориться лишь официальным признанием варварскими королями верховного суверенитета императора, что в действительности Западная империя пала, захваченная варварами в 476 или 480 г., что необходимо принять меры для реального восстановления Империи, а для этого ликвидировать эти варварские государства. И это вскоре отразилось на отношениях Теодориха с итало-римлянами.
Как говорилось выше, Теодорих привлекал к себе римлян, явно рассчитывая на их образованность и административный опыт. Это вызывало недовольство готской знати. В результате при дворе Теодориха шла подспудная, но от этого не менее ожесточенная борьба различных группировок. Готская знать выступала против слишком, по ее мнению, значительного влияния римлян, в которых многие готы все же видели лишь побежденных. Среди римлян существовали, по крайней мере, две группировки. Более родовитая часть римлян, представленная в первую очередь Боэцием и его тестем патрицием и бывшим консулом Симмахом, хотя и служила лояльно Теодориху, мечтала о возрождении былой славы Рима и видела в остготском короле лишь орудие возрождения этой славы. Вполне возможно, что эти люди, видя новое укрепление Империи, полагали, что в сравнительно скором времени необходимости в таком орудии, как власть остготского короля, уже не будет, и Империя снова воссоединится под единоличной властью императора. Кассиодор и, вероятно, другая составляющая римских служащих, не имевшая за собой вереницы знатных предков, не только верно служила новому режиму, но и рассматривала его как законного преемника Империи и ни о каком возвращении Италии под власть императора не мечтала. После примирения западных католиков с Константинополем эта борьба еще более обострилась, и король стал склоняться на сторону своих готских соплеменников. Он вполне резонно опасался союза, который мог создаться между императором и итало-римской аристократией. В 524 г. дело дошло до открытого разрыва.
Поводом к этому стал донос римлянина же Киприана, обвинившего бывшего консула и патриция Фауста Альбина в предательских сношениях с императором. Киприан, ранее участвовавший в войне на Дунае, уже долгое время находился при дворе и занимал пост референдария, т. е. видного служащего королевской канцелярии, и был весьма далек от знати. Чем бы вызван этот донос и насколько он был верен, неизвестно. Но Теодорих повелел сенату, собравшемуся не в Риме, а в Вероне, являвшейся одной из королевских резиденций, разобраться в этом деле. На защиту Альбина встал Боэций, не только один из самых образованных, но и, как выяснилось, самых смелых людей того времени. Теодорих недвусмысленно повел дело так, чтобы донос был подтвержден и Альбин осужден. Ему было очень важно, чтобы никаких, даже мысленных, покушений на его власть никогда бы не было. Осуждение Альбина и Боэция становилось для сената тестом на лояльность. В результате Альбин и Боэций были осуждены. Альбин был убит сразу. Боэций брошен в тюрьму и вскоре казнен[404]. Казнен был и Симмах, осмелившийся защищать своего зятя в сенате. Альбин в свое время был тесно связан с папой Хормиздом, который сыграл значительную роль в церковном примирении с Константинополем, и уже одно это могло вызвать подозрение Теодориха. Какова была в этих событиях позиция преемника Хормизда Иоанна I, точно неизвестно, но после возвращения из Константинополя, куда, кстати, его посылал сам Теодрих, он был брошен в тюрьму и очень скоро умер при весьма подозрительных обстоятельствах. По-видимому, подозрения короля и его ближайшего окружения распространились и на папу. После этого Теодорих настоял на избрание папой Феликса IV, в чьей лояльности он был совершенно уверен. Многие римляне из окружения Теодориха предпочли покинуть, хотя бы временно, королевский двор. Киприан же, по-видимому, в награду за свой донос был возвышен, сделан комитом священных щедрот, т. е. министром финансов, а затем получил даже ранг патриция и занял пост магистра оффиций. Готская группировка победила. К ней примкнули и те менее родовитые римляне, которые выступали против собственной аристократии. Так, должность магистра оффиций, «освобожденную» Боэцием, занял Кассиодор. Префектом претория для Италии вместе аристократа Флавия Фауста стал некий Абунданций, о родственных связях и ранней карьере которого ничего неизвестно.
