Как говорилось ранее, бургунды оказались в Галлии практически вместе с вандалами, аланами и свевами. Однако они. как и часть аланов, не ушли за Пиренеи, а остались в той же Галлии. Бургунды и аланы решили вмешаться в борьбу, которая в то время происходила в этой стране. Летом 411 г. Гундахар (именно его римляне, вероятнее всего, называли Гунтиарием)[317] и Гоар в городе Мундиаке[318] на Рейне провозгласили императором богатого галло-римлянина Иовина. Непосредственным инициатором провозглашения Иовина был его брат Себастиан, но роль бургундов и аланов в этом была очень большой. Иовина поддержали также франки и старые враги бургундов аламаны. Все эти соединенные силы двинулись на юг Галлии к Арелату. Иовин пытался привлечь на свою сторону и вестготов. Те сначала тоже выступили на стороне Иовина, но затем префект претория для Галлии Дардан, оставшийся на стороне императора Гонория, сумел переманить их на свою сторону и двинуть против Иовина и поддерживавших его варваров. В ходе борьбы в 412–413 гг. Иовин и его сторонники были разбиты. Сам Иовин и его брат, объявленный соправителем, были казнены. После этого бургунды отступили к северу. В 413 г. полководец императора Гонория Констанций, в это время фактически самовластно распоряжавшийся в Галлии, заключил с бургундами договор, по условиям которого они поселились на левом берегу Рейна в качестве федератов[319]. Это было сделано, несмотря на недавнюю активную поддержку узурпатора. Констанций прекрасно понимал, что ни аланов, ни бургундов изгнать из римской Галлии фактически невозможно и предпочел юридически оформить их пребывание в этой стране. Другой важной причиной такого решения имперских властей было стремление использовать бургундов в качестве защиты от их старых врагов аламанов, которые тогда традиционно казались одной из самых значительных опасностей для Империи. Укрепленная линия вдоль рейнской границы в результате варварских вторжений предшествующих лет фактически перестала существовать. Ее надо было заново и в новых условиях создавать. Поселение бургундов на берегу Рейна становилось частью этого восстановления. И в военно-политических расчетах Констанция прежнее поведение бургундов не играло никакой роли. Так возникло первое Бургундское королевство в Галлии.

Бургунды, поселившиеся в 413 г. в соответствии с договором, заключенным между Констанцием и Гундахаром и утвержденным Гонорием, на левом берегу Рейна, официально считались федератами Империи. На деле они были совершенно самостоятельны и ни с какими римскими властями ни в центре, ни в самой Галлии не считались. Точное месторасположение первого Бургундского королевства спорно. Но, вероятнее всего, оно располагалось на среднем Рейне, где локализует королевство бургундов германская эпическая поэзия, особенно «Песня о Нибелунгах». Значительная часть района нижнего Рейна, который иногда считается местоположением Бургундского королевства, была уже занята франками, что резко сужало возможности поселения там бургундов.

В период существования первого Бургундского королевства, вероятно, завершается процесс формирования бургундской монархии. Если в описании событий первой четверти V в. глава бургундов, как говорилось выше, еще именуется филархом, то к середине 30-х гг. того же века ни о каком филархе нет речи. В хрониках того времени Гундахар однозначно называется королем. Бургундская монархия, как об этом пойдет речь ниже, имела свои особенности, показывающие, по-видимому, связь с прежними племенными институтами, но собственно племенным институтом она уже не была. Больше нет никаких упоминаний верховного жреца. Это вполне может быть связано с распространением христианства. Однако в любом случае исчезновение столь важной фигуры, как sinistus, вело к укреплению королевской власти.

Политика Констанция, стремившегося использовать бургундов для защиты от аламанов, казалась вполне оправданной. Хотя аламаны попытались возобновить атаки на рейнскую границы и даже разрушили одно из укреплений на левом берегу реки, мощного вторжения не последовало, и о значительных войнах с ними в это время нет никаких сведений. Это вполне резонно объясняется ролью бургундов, заслонивших римские провинции и обладавших значительной силой, чтобы противостоять аламанам. Однако затем сами бургунды превратились в опасность. Ограничиться только первоначальной территорией, им уступленной, бургунды не пожелали, и вскоре начали захватывать окрестные земли. В 30-е гг. они захватили Бельгику, и это сделало их королевство довольно значительной силой. Может быть, бургунды даже разорвали договор с Империей и объявили себя совершенно самостоятельными. Такое положение весьма встревожило Аэция, который рассматривал вторжение как нарушение прежнего договора и мятеж против римской власти. В конце 435 или в начале 436 г. он с большой армией выступил против бургундов. Эта кампания была частью общего плана Аэция. направленного на восстановление стабильной римской власти в Галлии. Приблизительно в это же время развернулись военные действия против вестготов на юго-западе Галлии и против восставших багаудов на северо-западе. Война с бургундами несколько предшествовала войне с вестготами, но связь этих кампаний представляется несомненной. Значительную часть этой армии, по-видимому, составляли аланы Гоара, которые два десятка лет назад были союзниками бургундов. Аэций действовал весьма успешно, бургунды были разбиты, они были вынуждены не только очистить Бельгику, но и снова официально объявить себя подчиненными Империи. Поскольку королевство сохранилось. то речь, вероятно, идет о возобновлении договора, по которому бургунды являлись федератами. Эта победа была очень высоко оценена в Равенне и Риме. Она была поставлена в один ряд с победами над готами и другими (неназванными) племенами, которые обеспечили безопасность Италии. И все же Бургундское королевство представляло собой угрозу римской власти. К тому же их дальнейшее существование как федератов, охранявших имперские границы, стало для Империи не только бесполезно, но и опасно. В этих условиях Аэций, который официально заключил мир с бургундами, все же решил окончательно устранить их. Так как сил у римлян для выполнения этой задачи не было, он обратился к гуннам.

Гунны еще раньше столкнулись с бургундами, но не с Бургундским королевством, а с теми бургундами, которые еще оставались на правом берегу Рейна. На них в 429–430 гг. несколько раз нападал гуннский король Октар. Сначала бургунды только защищались, терпя при этом неудачи, но затем три тысячи бургундских воинов сами напали на гуннов. Октар был убит, и гунны, потеряв своего предводителя, потерпели полное поражение. Рассказывают, что их отряд, насчитывавший три тысячи человек, уничтожил якобы десять тысяч гуннов. Хотя эти цифры надо считать преувеличением, результат самого сражения несомненен. Гунны потерпели полное поражение и надолго оставили бургундов в покое[320]. Обращает на себя внимание тот факт, что бургундские короли (или король) на эти события никак не отреагировали. Следовательно, зарейнские бургунды им не подчинялись. Территория Бургундского королевства с востока ограничивалась Рейном. Теперь это королевство стало объектом нападения гуннов.

Силы бургундов были значительно подорваны недавней войной с Аэцием. Поэтому оказать достойного сопротивления гуннам они не смогли. Война превратилась в жестокое избиение бургундов. Гунны взяли бургундскую столицу и уничтожили весь королевский род во главе с королем Гундахаром. Вместе с ним погибло 20 тысяч бургундов. Речь шла, вероятно, только о взрослых мужчинах-воинах. Сколько при этом погибло женщин, детей и стариков, сказать невозможно. Можно лишь говорить о гибели значительной части, если не большинства, бургундов вообще. Бургундское королевство было уничтожено, а остатки племени перешли под покровительство Аэция. Эта катастрофа бургундов надолго осталась в памяти германцев и позже стала сюжетной основой германского рыцарского эпоса «Песни о Нибелунгах»[321]. Разгромив бургундов и уничтожив их королевство, гунны ушли, ибо подчинение территорий Римской империи не входило (по крайней мере, в то время) в их задачу. Но вполне возможно, что не являвшиеся частью этого королевства правобережные бургунды теперь были гуннам подчинены.