Империя в этом отношении являлась совершенно иным государством. Она была принципиально надэтнична. Империя Карла Великого была не Франкской (как ее иногда называют современные историки), а Римской, повелевая всеми жителями государства независимо от их этнического происхождения. Император считался наместником Бога на земле, распоряжающимся по Божьему велению всеми светскими делами, и в этом качестве главой всего христианского мира. И с этой точки зрения не только люди, живущие на территории новой Римской империи, но и все христиане теоретически являлись его подданными. Ни о каких отдельных королевствах, основанных на национальном принципе, речи не было. Двойственность внутренней структуры, характерная для варварских королевств, если на практике полностью и не исчезла (в обиходной речи сохранялись романские и германские языки, да и сам Карл, как было сказано, еще сохранял титул короля франков и лангобардов, но его сын Людовик, став императором, королевский титул уже вовсе не упоминал), то резко уменьшилась, а в теории и исчезала полностью.

Его империя противопоставлялась, с одной стороны, старой языческой, павшей под ударами варваров, а с другой — Восточной Римской империи. Византии, что подчеркивало правоверность христианского Запада, духовным главой которого являлся римский папа, противостоящий всяким отклонениям от правоверия, какие, по мысли папы и императора, допускали восточные христиане во главе с константинопольским патриархом и покровительствующим ему императором. Так что новая империя была не только Римской, но и католической. Тесная связь императора и папы, светского и духовного владык христианского мира, рассматривалась как необходимое условие вечности новой Римской империи. Византийские императоры принципиально вели происхождение своей власти от Августа и его преемников. Карл и папа, хотя тоже признавали преемственность нового владыки от прежних римских августов, настаивали на том, что подлинным наследником христианских императоров Рима является франкский король, который к тому же наследовал и власть ветхозаветных царей.

Как говорилось много раньше, готы сознавали различие между императором и ветхозаветным царем, с одной стороны, и собственным королем, с другой. Первый был thiudans — владыка народа, другой — rех, король. И такое понимание различий между императором и собственным государем было свойственно в принципе всем германцам. И императоры именовали своих варварских партнеров reges — царями, королями, признавая за ними власть над определенными территориями и народами и достоинство монархов (в противоположность судьям и герцогам, некоторые из которых ранее возглавляли тот или иной народ), но рассматривая это достоинство как более низкое и в теории подчиненное по сравнению с императорским. Власть императора должна была распространяться на всю Вселенную. Теперь ту же идею воплощает новая Римская империя. Ее глава уже не rex, a imperator, по крайней мере, равноправный с тем, кто сидит на троне в Константинополе.

Таким образом, на значительной части территории Европы возникло новое государство — принципиально надэтническое и католическое. Национальные государства, в своем развитии приведшие к современным, возникли в результате распада этой новой Римской империи. Другие, и их было гораздо больше, образовались вне имперских границ. Из них Испания и Португалия возникли в ходе Реконкисты, т. е. отвоевания Пиренейского полуострова от арабов. И хотя официально еще долго астурийские короли, возглавившие Реконкисту, считали себя прямыми преемниками вестготских, реально христианские государства Пиренейского полуострова с вестготской монархией не имели ничего общего. Государства Восточной и Северной Европы образовывались на собственной этнической базе (какую бы роль при этом ни играли норманнские конунги, в ряде случаев основавшие за пределами Скандинавии свои династии).

Римский мир рухнул под напором варваров. Только его северо-западные окраины, Британия и Арморика, сумели сами освободиться от власти римских императоров. Но и это освобождение смогло произойти только потому, что напор варваров на Империю был столь силен, что у римских властей уже не было сил для удержания этих окраин. Возникновение в 20-30-х гг. V в. мощной Гуннской державы создало новый полюс притяжения существовавших варварских этносов, что стало в некоторой степени альтернативой Римской империи. Однако внутренний потенциал Гуннской державы был слишком слаб, чтобы эта альтернатива долго была бы реальной. Несколько поражений привели к распаду державы Аттилы, а затем даже и к исчезновению самого гуннского этноса. После этого события снова, но уже на новом витке развития, начали противостоять две силы — Империя и варвары, преимущественно различные германские этнические группы.

Как уже говорилось во Введении, на наш взгляд, те германцы, которые стали в ходе завоеваний селиться на территории Империи, в принципе были теми же, что существовали и до вторжений. В сохранившихся преданиях германских племен можно найти следы некоторых этнических трансформаций, но в тоже время их основное содержание ясно свидетельствует о сохранении принципиального этнического единства на протяжении нескольких веков, как предшествующих вторжениям, так и последующих за ними. Единственные исключения — союзы франков и аламанов, образовавшиеся в III в. Надо, однако, отметить, что эти возникшие союзы и приняли иные имена, чем названия того или иного племени, в них входившего. Отдельные племена — члены франкского союза некоторое время еще выступали под старыми именами, но никогда старое имя не прилагалось ко всему союзу. Сохранение старого этнического названия говорит и о сохранении старого этнического характера[512].

Сохранение принципиального этнического характера не означает и сохранение в неизменности всех племенных институтов. Королевская власть, характерная для эпохи, когда на территории Западной Римской империи образовывались и далее существовали варварские государства, не была изначальной. Вандальские предания говорят о герцогах Амбри и Асии, а позже — Раусе и Рапте. Первоначально герцоги были и у франков. Герцоги Ибор и Айон якобы возглавили переселение лангобардов из Скандинавии. Готские предания никаких герцогов не упоминают, и создается впечатление, что королевская власть у них с самого начала была довольно сильной. Но тот факт, что отделившиеся от общей Готской державы вестготы имели во главе не короля, а «судью» (Атанариха), да и победители при Адрианополе Фритигерн и Алавив королями, несомненно, не были, говорит о существовании и у готов потестарного института, подобного герцогству. Некоторые имена герцогов, как Амбри и Асси, Ибор и Айон, относятся явно к мифическим фигурам. Другие герцоги, как Раус и Рапт, вполне могли быть историческими. Но мифологичность персонажей ранней германской истории не отменяет реальность герцогства как такового. Институт герцогства сохранился и после образования варварских королевств, хотя он, разумеется, и трансформировался. В большинстве королевств герцоги превратились в высокопоставленных королевских функционеров, но в Лангобардском королевстве они фактически продолжали существовать как сравнительно маленькие государи в своих владениях. И всегда герцогов было несколько — в крайней случае двое. Лишь позже во главе этнической группы встал король. Германцы совершенно ясно сознавали разницу между королем и остальными соплеменниками, включая герцогов и «судий». Недаром Атанарих решительно протестовал, когда его римские партнеры назвали королем (басилевсом). Римляне, по-видимому, не всегда ясно видели эти различия. Но необходимость в конкретной военной и, особенно, дипломатической практике учитывать особенности контрагентов заставил и их отличать reges (королей) от duces (герцогов) и архонтов, под которыми тоже подразумевались те же герцоги.

Вероятнее всего, король отличался в первую очередь своей сакральностью. Особенно хорошо это видно на примере бургундов, короли которых (гендинос) правлением, а ранее и жизнью отвечали за благополучие всего народа, за его победы и поражения. У других германцев такая форма сакральности королей к тому времени, когда с ними познакомились римские авторы, возможно, исчезла, но сам сакральный характер достоинства и личности короля сохранился. Первоначальным названием короля было (по крайней мере, у готов), вероятно, thjiudans — владыка народа, а позже — рейке или рикс. После установления более тесных контактов с римским миром сходство германского reiks, rix с латинским тех, видимо, способствовало закреплению этого термина в качестве обозначения короля. «Судья», видимо, именовался киндинс. У бургундов же это слегка измененное слово стало обозначать королей. Готским термином для глав родов (primates) было kunning, а франки так стали называть королей. Некоторые исследователи полагают, что авторитет франкских королей стал причиной того, что в германских языках король вообще стал называться словом, происходящим именно от kunning, — könig. king и т. п.