С этого времени борьба с вандалами стала главной задачей западноримского правительства. Не мог остаться полностью в стороне от этого и Константинополь. Положение обострялось тем, что члены императорской семьи оказались пленниками варварского короля. Восточный император Маркиан потребовал от Гейзериха возвращения царственных пленниц, но тот решительно отказался, и император в ответ ничего не смог предпринять. Такое же требование предъявил Гейзериху западный император Авит, но и оно было отвергнуто. В ответ Авит направил против вандалов, бесчинствовавших на Сицилии, армию во главе с Рицимером. Рицимер одержал победу над вандалами у Агригента, а затем разбил их в морском сражении у берегов Корсики. Это были первые победы над вандалами после позорного разгрома Рима, и они были восприняты общественным мнением как месть вандалам. Последующие события показали, что эти победы были далеко не решающими. Вандальский флот остался господствовать в Средиземном море. После убийства Валентиниана и тем более после разгрома Рима вандалы прервали поставки хлеба, масла и вина в Италию, и это вскоре привело к голоду в Риме, что стало одной из причин свержения Авита.
На Западе Авита сменил Майориан, а на Востоке Маркиана — Лев I. И оба эти императора продолжали по отношению к вандалам ту же политику. Майориан даже попытался организовать вторжение в Африку, но его флот, находившийся в Испании, был внезапно атакован вандалами и уничтожен[256], после чего сам Майориан был свергнут и убит Рицимером, который после этого стал фактическим правителем Западной империи. Лев оказался более удачливым. Он сумел добиться освобождения Лицинии Евдоксии и ее младшей дочери Плацидии, которая вышла замуж за своего давнего жениха Олибрия[257]. Что же касается старшей, Евдокии, то она в соответствии с ранее достигнутой договоренностью стала женой Гунериха и, естественно, осталась с мужем в Карфагене. Одновременно Лев договорился с Гейзерихом о прекращении вандальских нападений на берега Восточной империи.
Правивший же фактически Западом Рицимер договориться с Гейзерихом не смог. Более того, Гейзерих от имени своей невестки потребовал возвращения ей (а фактически, естественно, ему самому) всех частных владений ее отца в качестве приданого. Кроме того, основываясь на нахождении в Карфагене сына Аэция Гауденция, он предъявил претензии и на имущество Аэция. Едва ли такой практичный и рассудительный правитель, как Гейзерих, всерьез рассчитывал получить все находившееся в Италии имущество бывшего императора и его лучшего полководца, но эти требования являлись превосходным поводом для продолжающихся нападений на оставшиеся еще под контролем западного правительства территории Империи. в том числе на саму Италию. Гейзерих сделал еще один шаг, поставивший под вопрос положение Рицимера. После смерти западного императора Либия Севера он потребовал назначения императором Олибрия. Расчет вандальского короля был верным. Олибрий был мужем, как уже говорилось, Плацидии, и это делало его в случае воцарения легальным императором, с которым был бы вынужден согласиться и восточный август. Кроме того, Олибрий принадлежал к знатной сенаторской фамилии Анициев-Пробов, что обеспечивало бы ему поддержку итало-римской аристократии. Поставив же на трон свою креатуру, Гейзерих вполне мог рассчитывать занять место фактического правителя Западной империи или по крайней мере, второго лица в государстве, оттеснив Рицимера. В ответ Рицимер и западные сенаторы стали просить Льва назначить им императора. Выбор Льва пал на способного полководца Антемия.
Вскоре после утверждения Антемия в Риме Лев направил к Гейзериху посольство с требованием не только оставить в покое Италию, но и самому уйти от власти. Это была явная провокация, и Гейзерих это прекрасно понял. В ответ на это он снова распространил пиратские действия своих кораблей и на побережье Греции, т. е. на территорию Восточной империи. Повелись какие-то переговоры между вандалами, вестготами и свевами. Может быть, речь шла о создании антиримской коалиции, которую можно было противопоставить антивандальскому союзу обеих частей Римской империи[258]. Из этой попытки, однако, ничего не вышло, и вандалам пришлось воевать с римлянами в одиночку. В скором времени на Востоке была подготовлена огромная армия, которая должна была вторгнуться в Африку и покончить с господством там варваров. К ней присоединилось и сравнительно небольшое западное войско. Однако грандиозная экспедиция завершилась полным разгромом. Вандалы вновь доказали, что являются самой значительной силой в Средиземноморье. Недаром один греческий автор назвал Гейзериха «королем суши и моря».
Через некоторое время Гейзерих добился еще одной важной победы: после убийства Антемия в 472 г. западным императором стал все же Олибрий, уже давно «проталкиваемый» на трон Гейзерихом. Однако условия воцарения Олибрия были не те, на какие рассчитывал Гейзерих. Олибрия сделал императором все тот же Рицимер. Это изменило положение самого Олибрия, который своим троном был теперь обязан не Гейзериху, как это было бы раньше, а Рицимеру. Сам Гейзерих, видимо, уже отказался от мысли стать в результате этого фактическим правителем Западной империи, т. к. это привело бы к фронтальному столкновению с Рицимером, а он, несмотря на недавнюю победу над объединенными римскими силами, к такому столкновению был явно не готов. Однако теперь он добился другой цели: связать себя и свою семью родственными узами с действующим императором, что, несомненно, усилило бы его власть в собственном королевстве. Но уже в том же году Олибрий умер (как и Рицимер), и это, по-видимому, стало ударом для Гейзериха. Наступательный порыв вандалов уже в большой степени иссяк. Никакой кандидатуры на римский трон у Гейзериха уже не имелось. Его невестка Евдокия неожиданно бежала из Карфагена в Восточную Римскую империю и направилась в Иерусалим. Королю стало ясно, что в новых условиях необходимо новое урегулирование отношений с Империей. В 474 г. он, как кажется, сам предложил новому восточному императору Зенону отпустить пленников и заключить мир. С другой стороны, и Зенон совершенно ясно понял, что силой сокрушить Вандальское королевство ни он, ни тем более его западный коллега не в состоянии. В результате начались переговоры, завершившиеся заключением в том же 474 г. «вечного мира».
По условиям этого мира вандальский король отпускал без выкупа всех римских пленных[259] и разрешал католикам свободно избирать своих епископов, а император взамен признавал за ним все владения, которые в тот момент находились в его власти, т. е. всю Африку к западу от Египта и Киренаики, Сицилию, Сардинию, Корсику и Балеарские острова. Гейзериху договор был важен не только тем, что он легитимировал его власть над обширными территориями, в том числе большими островами Центрального и Западного Средиземноморья, но и официальным признанием полного суверенитета Вандальского королевства. Отныне ни о каких федератских отношениях между этим королевством и Империей не было и речи. Западный император Юлий Непот как коллега Зенона тоже был каким-либо образом связан с этим договором, хотя явно выступал в роли «младшего партнера». Непоту пришлось признать потерю огромных территорий, еще сравнительно недавно управляемых западным императором. Конечно, все эти территории были фактически уже потеряны, но юридическое признание потери не могло не стать ударом для авторитета Западной империи и ее правителя. Но, с другой стороны, договор обезопасил Италию от новых вандальских набегов. «Вечный мир» 474 г. завершил формирование Вандальского королевства.
Официально речь шла о Вандальско-аланском королевстве. Король носил титул rex Vandalorum et Alanorum. Речь идет о двух равноправных этнических компонентах государства. Такая ситуация восходит к событиям 415–418 гг., когда вандалы-силинги и аланы потерпели сокрушительное поражение от вестготов и их остатки соединились с вандалами-асдингами. Очень вероятно (хотя никаких сведений об этом нет), что объединение было обусловлено каким-то соглашением, которое короли асдингов выполняли до самого конца существования королевства. Содержанием такого соглашения могло быть признание аланами своего подчинения вандальскому королю, который взамен признавал аланов полностью равноправными с вандалами. Соединение с асдиннгами было спасением и для силингов, и для аланов, но в сложившейся ситуации было выгодно и асдингам, поскольку перед лицом вестготских побед и угрозы полного поражения с непредсказуемыми последствиями увеличивало силы, противостоящие вестготскому королю. Однако сохранение официального двуэтнического характера государства с течением времени перестало отражать реальность. Современники обычно говорили только о вандалах, сохранившиеся имена — либо германские, либо романизованные, никаких следов аланской культуры в Африке пока не обнаружено. Вероятнее всего, аланы довольно быстро слились с вандалами[260], и только королевский титул сохранял след былого объединения двух этносов — вандалов, которые уже не разделялись на силингов, и асдингов, и аланов. Поэтому совершенно справедливо говорить именно о Вандальском королевстве в Африке.
