Политический хаос, возникший в результате варварских вторжений и последующих войн, нанес тяжелый удар городам. Реальным распорядителем основных аспектов жизни города становится или королевский граф, или христианский епископ. Они отвечают, прежде всего, за сбор налогов, безопасность и порядок, судопроизводство. Но все же какие-то следы куриальной и коллегиальной организации в городах сохранялись. Городские курии занимаются вопросами наследства, опеки и некоторых других частных дел горожан. Сохранились и некоторые ремесленные коллегии, как. например, строителей в Лангобардском королевстве или монетариев в Вестготском. Очень важно, что сохранились городские традиции. Без сохранения если не реальной, то ментальной городской организации едва ли были возможны те коммунальные революции, которые привели к возрождению города уже после 1000 г. Преемственность между античным полисом (civitas) и городской коммуной развитого Средневековья несомненна. Сохранению города способствовало и то, что города, хотя и уменьшившиеся в своих размерах и частично изменившие свой внешний вид, остались низовыми административными единицами. В условиях вынужденного подчинения романского населения германским завоевателям города в большой мере оставались носителями самого духа романства. Именно города давали романскому населению ощущение некоторой защиты от господствующих варваров. В них еще тлели некоторые следы римской цивилизации и. что очень важно, римской ментальности.
В еще большей степени это характерно для католической Церкви[521]. Церковь было тем институтом, который без значительных изменений перешел в новую эпоху. Христианство в его никейско-константинопольской православно-католической форме являлось религией подавляющего большинства, а в конце концов, и всего романского населения Европы и Северной Африки. Варвары, поселившиеся на территории бывшей Западной Римской империи, частично были еще язычниками, частично христианами, но не католиками, а арианами. Только франки приняли христианство уже сразу в виде католицизма. Но постепенно и другие варвары тоже стали католиками. К VIII в. Западная Европа в границах существующих тогда государств стала практически полностью католической. При этом надо учитывать, что до религиозного раскола 1054 г. было еще далеко, несмотря на усиливающиеся противоречия между Римом и Константинополем и в чисто богословской, и в политической области. Поэтому при всех оговорках можно говорить о религиозном единстве европейского христианства. Однако тот факт, что на территории бывшей Западной Римской империи сосуществовали единая католическая Церковь, возглавляемая римским папой, и сеть отдельных государств с их королями, делал из Церкви относительно автономную силу. Даже после создания империи Каролингов какая-то часть западного христианства оставалась вне ее границ (Англия, Астурия), так что принцип сосуществования единой Церкви и отдельных государств сохранялся. Разумеется, конкретная политическая ситуация очень сильно влияла на реальное положение папской курии и местных церквей, но при всех поворотах истории католическая Церковь не сливалась в симфонии со светским государством. Она была построена строго централизованно, и папа являлся ее абсолютным монархом не в меньшей степени, чем король монархом светским. Строгую централизацию католической Церкви не нарушало монашество; монастыри могли не подчиняться местным церковным властям, но они полностью подчинялись папе.
Варварские завоевания, главный удар которых пришелся в большой степени по городам, имели тяжелые последствия для культуры и, особенно, образования. Государственный аппарат варварских королевств был гораздо примитивнее римского, и в нем образованных людей требовалось гораздо меньше. Но все-таки полностью обойтись без них и варварские короли не могли. Подавляющее большинство населения оставалось романским и жило по римским законам. И для управления им требовались знатоки римского права. Не менее важным было образование для клириков и монахов. Поэтому возникают епископские, а позже и монастырские школы. В них утверждается система образования, созданная Боэцием в Остготском королевстве. Именно священники и монахи были интеллектуалами того времени.
Богослужебным языком католической Церкви являлся латинский. Арианская церковь пользовалась обычно народным языком, но после перехода варваров в католицизм и в их церквах германская речь заменилась латинской. Именно церкви обязана Европа сохранением латыни как языка культуры, хотя и этот язык постепенно несколько изменялся. В еще большей степени латинский язык изменялся в повседневной речи. Различные государства, образовавшиеся на территории Западной Римской империи, были гораздо меньше связаны друг с другом, чем отдельные региона Римской империи. В них создались и несколько различные условия жизни, различным был еще пробивавшийся доримский субстрат, и различным являлся новый германский адстрат. В результате в разных странах латинский язык изменялся различно. Так стали возникать новые так называемые романские языки, становившиеся самостоятельными, но происходившие из одного корня — классической латыни. Оказавшиеся в меньшинстве, окруженные более культурными и превосходящими в численности латиноязычными соседями, германцы тоже стали переходить на ту «кухонную латынь», на которой говорили большинство населения страны. Это усиливалось и тем, что латынь они слышали в церкви, даже если постепенно все меньше понимали ее. Латынь являлась официальным государственным языком, на этом языке писались законы, в том числе записывались «варварские правды», на нем велось судопроизводство. Только в той части Франкского королевства, где романоязычных соседей практически не было или их было очень мало, сохранились германские языки. Это говорит о том, что главным фактором перехода завоевателей на язык завоеванных являлось все-таки воздействие местного населения. Государство и Церковь играли в этом лишь вспомогательную роль. Сохранение языка вело и к сохранению этнического самосознания, которое стали воспринимать и поселившиеся в стране германцы. Испания и Италия сохранили свои прежние наименования. Несколько иное положение сложилось во Франкском королевстве, но и там в его западной части поселившиеся германцы приняли местный язык, а юные французы до сих пор начинают изучать историю с темы «Наши предки галлы». Можно говорить, что на большей части территории новых государств германцы растворились в местной романской среде.
В политическом плане главным результатом варварских завоеваний явился политический распад европейско-средиземноморского мира. Варварские государства стали образовываться на территории Римской империи еще до 476 г., но пока на Западе имелся свой император, эта ситуация могла казаться вполне обратимой. Свержение Ромула Августула в 476 г. сделало ее окончательно необратимой. Юстиниан в VI в. попытался восстановить Римскую империю в ее прежних границах, но эта попытка потерпела крах. Он сумел уничтожить Вандальское и Остготское королевства и отнять часть территории у Вестготского королевства, но этим его успехи и ограничились. В том же VI в. большая часть византийских владений в Италии была захвачена лангобардами, а в следующем веке византийцы были вытеснены и из Испании. Европа оставалась политически раздробленной. Как бы официально ни складывались отношения варварских королей к Империи, реально они были абсолютно независимыми владыками своих государств.
В варварских королевствах возникла иная концепция государства, чем в Римской империи. Даже после кризиса III в., когда политическим строем являлся доминат, т. е. фактически самодержавная монархия, Римская империя оставалась res publica populi Romani — государством римского народа, а император — его неограниченным главой. Романское население новых государств не могло видеть в варварском короле главу своего народа. Долгое время оно считало своим главой императора, но тот находился далеко в Константинополе и реально никак влиять на положение в варварских королевствах не мог. В этих условиях романское население скорее стало видеть своим главой римского папу; королю же приходилось подчиняться. Местные римляне являлись лишь подданными абсолютного монарха. Что касается варваров, то до начала и частично в начале завоеваний во главе их стоял военный вождь, как бы он ни назывался. Но в ходе завоеваний и после подчинения преобладающей массы местного населения такое положение сохраниться не могло. Военный вождь превратился в подлинного и неограниченного монарха, а соплеменники в его подданных. Оба процесса совпали. В результате государство фактически превращается в собственность короля. Различие между государством и его главой исчезает. Так, частная казна короля оказывается одновременно и государственной, а служащие двора исполняют роль нынешних министров[522].
