На противоположном полюсе общественной системы, как и раньше, находились рабы. Рабство еще широко было распространено, но в положении рабов происходят значительные изменения. Раб по-прежнему считался вещью и не являлся субъектом права, но его уже не могли калечить, и он мог иметь семью. Смягчение реального положения рабов было связано и с деятельностью Церкви, и в большой мере с тем. что резко уменьшаются внешние источники поступления рабов, что и способствовало изменению и их положения, и отношения к ним. Тем не менее рабов было в Испании и Септимании довольно много. Десяток рабов считался собственностью относительно бедных хозяев, по крайне мере церковных. Деление всех людей на рабов и свободных считалось само собой разумеющимся. Не исключалась и самопродажа в рабство. Однако рабы все чаще использовались преимущественно в личном услужении, а основная тяжесть сельскохозяйственного труда во все большей степени падала на прикрепленных к земле колонов, вольноотпущенников, не могущих покидать своих бывших хозяев, клиентов, бывших свободных крестьян, превратившихся в прекаристов. Став прекаристом, крестьянин обязывался неуклонно выплачивать землевладельцу десятую часть своего дохода, и в отличие от римского времени это оформлялось специальной грамотой, подкрепленной клятвой. Значительным источником пополнения зависимого населения являлось освобождение рабов с выделяемыми им участками. Некоторые отпущенники могли быть относительно богатыми, как некий Елисей. Но большинство их влачило довольно трудное существование. Однако и те и другие полностью подчинялись бывшему господину, ставшему теперь патроном. Подчинение (obsequium) становится тотальным, и отпущенник оказывается в полном подчинении патрону. Уклонение от выполнения обязанностей наказывалось возвращением в рабство. Со времени Хиндасвинта бывший раб стал считаться уже не совсем свободным. По-видимому, с этого времени выделяются три группы людей с разным возмещением за ущерб — свободные (idonei), рабы (servi) и отпущенники (liberti). В вестготское время сохранился такой институт, как сельская община, сохранявшая независимость и от городов, и от магнатов, и от Церкви. Но все же численность свободного крестьянства катастрофически уменьшалась. Соответственно изменялся и тип крестьянского расселения. Распространяется деревня как местожительства преимущественно зависимых крестьян. Обладая огромными богатствами, военными и частично даже административными полномочиями и значительным количеством зависимого населения, магнаты в рамках своих владений превращаются в почти независимых владык.
От римского времени в Испании и Септиманпи сохранилось довольно большое количество городов. Города в значительной степени оставались хранителями прежней культуры и центрами социальной жизни, а также хранителями классической античной традиции. Особенно значительной была роль южным городов. В Бетике и прилегающей к ней части Лузитании города оставались и важными экономическими центрами. Эти города даже выпускали собственную мелкую медную монету. На некоторых монетах сохранилась легенда CIVITA. Город сохранялся и как центр управления ближайшей округой, которая рассматривалась как territorium или terra данного города. Однако и внешний вид городов, и их положение изменяются. Многие старые языческие храмы превращаются в церкви, строится и много новых церквей. Обычными жилыми зданиями застраиваются места старых форумов, театров, цирков, амфитеатров. Место больших домов, характерных для римского времени, занимают небольшие индивидуальные дома, что говорит об изменении самого стиля жизни. Размеры городов также сокращаются, а вокруг городов вырастают пригороды, группирующиеся вокруг церквей. Сохранился гражданский коллектив города, делившийся на куриалов и privati. Город, по крайней мере официально, сохранял самоуправление, состоявшее из курий и магистратов. Однако это самоуправление во все большей степени ставилось под контроль королевских властей. Еще большее значение играл в городе епископ, который контролировал не только духовную, но и финансовую и судебную жизнь горожан. Законы Рецес-винта передали королевским судьям и епископам практически все обязанности прежних городских властей. Можно говорить, что во второй половине VII в. городское самоуправление перестало существовать. Возвышающийся в городе епископский дворец превращался в символ как земной, так и небесной власти. Уменьшилось и экономическое значение города.
Определенное место в социальной картине Вестготского королевства занимала средняя собственность. Такими собственниками были, как и в римское время, вероятно, куриалы. Однако их собственность постоянно находилась под угрозой умаления, а то и полного уничтожения. Другим элементом средних собственников могли быть средние чины Церкви, как, например, диакон Винцент, владевший несколькими участками земли. Земельные владения таких собственников обрабатывали рабы и колоны. Такие землевладельцы не были бедняками, но и латифундистами тоже не были.
Таким образом, в Испании сохранялись римские социальные структуры, но они с течением времени эволюционировали. Упадок города, увеличение роли латифундистов, изменения в положении рабов и отпущенников вели к вытеснению собственно античных элементов общества и усилению протофеодальных. Процесс этот начался еще в римское время, а решительный поворот, как кажется, произошел в середине VII в., в правление Хиндасвинта и Рецесвинта.
После переселения большей части вестготов в Испанию они стали интегральной частью общего населения страны. Вестготов было в Испании не так уже много: от 180 до 200 тысяч человек, а испано-римлян — около 5 миллионов, так что германцы составляли от 3,5 до 4 % общего населения Пиренейского полуострова. Исходным пунктом развития вестготского общества был позднеродовой строй. Правда, еще до переселения вестготов в Испанию он уже практически исчез, но его институты продолжали существовать. Сохранилось принципиальное разделение вестготов на две группы — знать с ее дружинниками и остальной народ (mediocres). Это разделение сказалось и на поселении вестготов в Испании. Основная масса готов заняла территорию в центре и частично в северной части Пиренейского полуострова, в то время как аристократы получали свои имения преимущественно вне этой зоны.
По мере усиления королевской власти на первый план выдвигается та группа готских аристократов, которая объединяется вокруг трона, оттесняя старую родовую знать. Отношения между знатью и королем строятся не на политической связи между подданными и главой государства, а наличной преданности монарху Недаром общим понятием для вестготских сеньоров становится fideles — верные. Но и новая знать оправдывала свое положение не только службой, но и происхождением. Знатный гот обладал dignitas — достоинством, а также значительным богатством, доходившим до 10 тысяч солидов, ато и выше, и относительно большим количеством рабов.
Принцип «верности» распространялся и среди самой знати. Представители знати, в том числе и новой, также собирали вокруг себя своих «верных», что вело к появлению частных интересов тех или иных групп. Попытки ряда королей, начиная с Хиндасвинта, подчинить эти интересы «общественной пользе» (publica utilitas), т. е. общим интересам государства, так и не удались. Клиентские связи, возникшие гораздо раньше, после переселения вестготов в Испанию еще более укрепились. Практически клиент мог только сменить патрона, но полностью эмансипироваться был не в состоянии. Положение таких клиентов становится наследственным. Служба патрону являлась главным средством существования этих клиентов. Она обусловливала получение ими не только оружия, но и земли, которую, однако, клиент терял в случае ухода от своего покровителя. Собственность таких клиентов приобретала, таким образом, условный характер. Вооруженные клиенты, естественно, сами на земле не работали. И их земли, и земли их патронов обрабатывали другие люди. В первую очередь это были рабы. Институт колоната в вестготском обществе в отличие от испано-римского распространен не был. Место колонов занимали отпущенники, которые противопоставлялись и свободным, и рабам.
