Сразу за входной дверью начинался довольно узкий коридор, 1–1,5 метра шириной, который вел в две комнаты: переднюю, иначе говоря, мастерскую, лавочку, цех, согласно терминологии того времени, и заднюю, выходящую во двор и именуемую залом или нижней спальней. Внутренняя винтовая лестница позволяла подняться на второй этаж, разделенный, по–видимому, на две или три комнаты. В Монбельяре в начале XVI века получила распространение внешняя винтовая лестница, viorbe.
Комфортабельность и привлекательность домов этого типа повышались благодаря дополнительным усовершенствованиям. Во–первых, большое значение имело наличие собственного колодца, что избавляло женщин, живущих в доме, от необходимости отправляться к роднику, реке или источнику (развлечение, конечно, но также неприятная обязанность) или, как это было принято в Париже, пользоваться услугами водоносов. Затем более или менее эффективная защита от холода, дождя, ветра: ставни и заслонки (засвидетельствованные многими миниатюрами), масляная бумага, пергамент, холст, закупоривающие оконные рамы, и даже — в наиболее благоприятных случаях, особенно начиная с XV века, — неподвижные или открывающиеся окна с широкими прямоугольными рамами. Случалось, что большинство помещений в доме ремесленника было оборудовано каминами. Это, однако, совсем не означало, что они функционировали одновременно или постоянно. Глинобитные или деревянные полы как на первом, так и на втором этаже иногда уступали место полам, покрытым красивыми керамическими плитками. Наконец, вопреки нашим ожиданиям, даже обычные дома часто имели отхожие места. Во второй половине XV — начале XVI века их наличие многими муниципальными властями признается нормальным и необходимым. В 1519 году парламент Нормандии (в Руане) предписывает всем собственникам «соорудить в своих домах углубления [ямы?] в земле, а наверху в оных домах установить сиденья». По этому поводу между соседями могли заключаться соглашения. В 1433 году Мартен Гюбер и Пьер Фосект занимали два смежных дома на улице Фосе–о–Гантье в Руане. Первый, построив «новую уборную», согласился, чтобы второй и его супруга за сумму в 12 ливров могли пожизненно пользоваться «туалетным сиденьем для тела». «Каковое сиденье будет в галерее упомянутого Гюбера, на уровне третьего этажа дома оных супругов, где сейчас находится их спальня. В каковой спальне будет сделана новая дверь, дабы входить и пользоваться туалетным сиденьем, установленным в подходящем месте оной галереи, имеющей стеклянное окно, расположенное на подобающей высоте». Если супруги Фосект уезжали, проход «законопачивали». Наконец, при опорожнении содержимого ямы треть издержек должны были нести супруги Фосект и две трети — Мартен Гюбер. Но количество таких уборных, или частных клоак, было еще явно недостаточно. Влиятельные магистраты (в Лоте, Турне, Руане) приказали построить общественные отхожие места, например, у крепостных стен или рядом со сточными канавами (XV век). Причем туалеты разделялись на мужские и женские, и это касалось даже детей.
Опустимся ниже в иерархии жилищ. Есть много свидетельств о домах значительно более скромных, с двумя или тремя комнатами. Может быть, они соответствовали этим пристройкам, этим домам с навесами, которые по фискальным соображениям противопоставлялись в некоторых городах (в Руане, Роморантене, Туре) домам со щипцом, или коньком двускатной крыши, которые облагались более высоким налогом.
В датированной 1427 годом описи имущества скончавшегося Бертона де Санталена, цирюльника средней руки из местечка Крее (Дром), перечислены следующие комнаты в его доме, где он жил вместе с отцом: задняя спальня (camera posterior) с двумя кроватями, большой и маленькой; передняя спальня (camera anterior) с кроватью и кухонной утварью; рабочее помещение (operatorium) с тремя стульями, пятью тазиками для бритья, десятью бритвами, четырьмя точильными камнями, двумя зеркалами и тремя маленькими ланцетами, отделанными серебром, для кровопускания; амбар позади мастерской, в основном для зерна; наконец, хранилище вина. Этот дом имеет лишь три комнаты, гостиная и кухня занимают одно помещение[160]. «Aula sive focanea», как выражаются прованские источники.
Опись имущества, произведенная после кончины Гийома Бюрелена, кузнеца из Кальвисона в Таре (1442), говорит о еще более скромном жилище, состоящем из мастерской (la botiga de la forja) и комнаты на втором этаже (lo solie de l’ostal), которая служила одновременно кухней, спальней и гостиной. Жилье более бедных людей — вдов, лакеев, студентов — состояло только из одной комнаты, из спальни. Безусловно, «бедная девушка» из «Парижского хозяина», которая «пряла шерсть за прялкой» и жилище которой «не имело никакой обстановки, ни кухни, ни кладовой, ни масла, ни угля, ничего, кроме кровати и одеяла, прялки и немногих других принадлежностей», жила в одной–единственной комнате. Так же жил и Перрен ле Боссю, бедный чесальщик шерсти из Парижа, в 1426 году освобожденный от наказания, вменяемого за взлом двери спальни некоего Томасена Гебера, золотых и серебряных дел мастера, «которая находится над дверью жилища вышеупомянутого Перрена». В Париже начала XIV века семья жила большую часть времени в одной комнате, mansion, domuncula, estage (Раймон Казель).
Перейдем теперь, наоборот, к более высокому уровню. Здесь классический тип жилища представлен домом каноника, устройство которого хорошо освещено в особых описях. Обычно этот тип резиденции, находящийся в непосредственной близости от собора и монастыря, располагает двором и садом и имеет десяток комнат: несколько спален, включая спальню каноника, лучше всего обставленную и, безусловно, самую приятную, если не всегда самую большую, одну или две гостиные и один или два маленьких зальчика (sala, aula в документах на латыни), кухню и кладовую, канцелярию (называемую иногда «чернильной комнатой»), домовую церковь, наконец, многочисленные пристройки (хлев, хранилище вина, погреб, галерею, кладовку, сарай для хранения древесного угля, называемый «угольной комнатой», и т. д.).
Еще более высокую ступень занимают епископские особняки, близкие к модели жилища иногда каноника, иногда сеньора или даже герцога. Описание дома в Лане (domus episcopalis laudunensis), составленное после смерти епископа Жоффруа ле Менгра, последовавшей в 1370 году, странным образом не упоминает ни домовую церковь, ни канцелярию, но перечислены кухня и кладовая, нижний зал, а также семь спален: спальня покойного с гардеробной, спальни официала, капелланов, хранителя печати, сборщика податей, повара, привратника. Особняк епископа в Санлисе (1496) обустроен еще лучше. Нет канцелярии, но есть домовая церковь, небольшой зал, кухня и кладовая, шесть спален, сверх того, домик привратника, наконец, неплохие подсобные помещения (давильня для винограда, пекарня, большой и малый амбары, стойло для лошадей, погреб и хранилище для вина).
Епископский дом в Але, подробно описанный в 1354 году в связи с кончиной Гийома д’Альзона, или Марсийяка, епископа Але и аббата Граса, удивляет широтой размаха. В описи отмечены не только домовая церковь и большая аула (aula major), называемая также столовой (tinel), но и две канцелярии и не менее двадцати спален, среди которых так называемая парадная спальня — помещение, отличное от собственно спальни епископа, обозначенной как «задняя спальня» (retrocamera). То же противопоставление парадной спальни и задней комнаты мы видим в документах 1389 года, относящихся к замку Порт-Мар, городской резиденции реймсских архиепископов. Здесь спальни отведены хозяину особняка, капелланам, конюшему, кухонной прислуге, управляющему винным погребом, секретарю. В других местах комнаты в епископских жилищах могли предназначаться и таким духовным или светским лицам, как сборщик податей, казначей, викарий, конюший, камерарий, торговец зерном, прокурор.
Распределение и наименование помещений сами по себе рассказывают об образе жизни, о «жизненных стандартах» обитателей дома, даже независимо от его размеров, конструкции, местоположения, внутреннего или внешнего убранства, меблировки. Более «буржуазно», например, иметь дома контору, чем мастерскую, а еще лучше канцелярию — вместо конторы или помимо конторы. Наличие стойла с лошадьми или мулами свидетельствует о том, что жильцы дома не перемещаются по улице пешком.
