Шаман. Свой в доску. Якут по национальности, считал, что Азазель и его ближайшие помощники, капитаны – одержимы тёмными силами, и, по собственному утверждению воина, шёл в мёртвый город, чтобы «изгонять демонов».

Тихий. Именно тот случай, когда прозвище полностью соответствовало сути. Тихий в компании был молчаливым, если не сказать застенчивым, но прославился как искусный снайпер. Авантюрист почти никогда не расставался со своей любимой СВД с глушителем.

Кухня. Причина, по которой он отправился в поход против «серафимов» – секта забрала у него лучшего напарника, Винта. Единственное, что было известно о жизни Кухни до его появления в Зоне – то, что он работал поваром в дешёвой забегаловке. За это, вероятно, авантюрист и получил такую кличку.

– Если взять мясо, допустим, псевдога или слепса, как следует его прожарить и посолить, потом полить майонезом и кетчупом, а потом положить в хот-дог вместо стандартных сосисок, то клиенты даже не почувствуют разницы, – утверждал здоровяк Кухня во время одного из привалов. – При условии, что повар достаточно хорош. Во всяком случае, с обычными собаками в Большом Мире никто не замечал подмены…

– Заткнись, Кухня, не порти аппетит! – возмутился Филя, в этот самый момент жующий бутерброд.

– Да ладно, мужики, расслабьтесь, просто у меня чёрный юмор такой, – попытался выкрутиться Кухня. – Но если серьёзно, мой вам совет – никогда не ешьте в дешёвых забегаловках.

– Так ты же сам постоянно бываешь в баре «У погибшего авантюриста», – заметил Степашка. – Или это, по твоему мнению, элитный ресторан?

– Насчёт бара – да, то, что они там выдают за еду – даже в сто раз хуже стряпни из моей забегаловки, – согласился Кухня. – Но здесь, в Зоне, как бы и выбирать особо не из чего. Я имел в виду, не ешьте в дешёвых забегаловках, если когда-нибудь будете в Большом Мире.

– А что мы там забыли, в Большом Мире? – спросил Гулливер. – Нам и тут хорошо.

– Ну, не знаю… Я думал, каждый авантюрист мечтает поднакопить деньжат на счастливую старость и свалить отсюда подальше, купить яхту, поселиться где-нибудь на берегу моря… Разве нет? На пенсию, которую платят в Большом Мире, особо долго не проживёшь.

– Смотря где, – заметил Филя.

– Ну да, где-нибудь во Франции, может, и проживёшь. Так что, мужики, разве вы не мечтаете о спокойной обеспеченной старости? С внуками?

– С молодой красивой женой, – подхватил Шаман.

– Ты сам-то в это веришь, Кухня?

– А что? Конечно, верю. Должна же у меня быть своя авантюристская мечта.

– Вот Холод точно не собирается в обозримом будущем возвращаться в Большой Мир, – заметил Степашка. – Ему там кранты. Правда ведь, Холод?

– Правда, – ответил тот. – Зачарованный Край – последнее место, где меня станут искать. Даже если те, кто за мной охотятся, узнают, что я в Зоне, достать им меня здесь будет на порядок сложнее, чем в любой другой точке земного шара.

– Зачарованный Край… – эхом повторил Степашка.

– Это другое название Зоны. Разве ты никогда не слышал? – спросил Филя.

– Может быть, и слышал когда-то давно, но забыл… А почему Зачарованный?

– А что, Холод, скучаешь иногда по своей родине? – спросил Гулливер. – Был ли соблазн вернуться?

– Был. Но сейчас время неподходящее. Может быть, когда-нибудь через много-много лет… когда мой край станет свободным…

– А ты, Ярый, – сказал Кухня. – Ты разве никогда не думал отсюда свалить?

Ярый очень давно мечтал завязать, но он знал, что если сильно хочешь что-нибудь сделать, то лучше никому заранее не сообщать о своих намерениях. А иначе в последний момент что-то обязательно пойдёт не так. Поэтому Ярый уклончиво ответил:

– Поживём – увидим.

– Какая разница, в Зоне, или вне её… – сказал авантюрист по прозвищу Сэнсэй. – Весь материальный мир есть сон, иллюзия. Значение имеет лишь то, что происходит в душе у человека.

Сэнсэй. Тот самый, который рассказывал Ярому про бонсай. Увлекался восточными религиями, практиковал медитацию и йогу. Обладал феноменальной гибкостью – например, мог на спор почесать пяткой за ухом. Выражение его лица при этом сохраняло полную невозмутимость. На привалах обычно сидел, скрестив ноги в позе лотоса.

– Слыхали, что Сэнсэй изрёк? – воскликнул Филя. – Всё материальное – сон!

– Как матрица, что ли? – спросил Степашка.

– Как компьютерная игра…

– И лучший миг есть заблужденье, раз жизнь есть только сновиденье…

– Пушкин! Ты что там, уснул, что ли? Просыпайся, Пушкин!

– А? Что?..

Авантюрист Пушкин получил своё прозвище за неистребимую привычку сочинять стихотворные экспромты прямо на ходу, многие из которых нельзя было бы привести в каком-нибудь печатном издании по соображениям цензуры. Далеко не все экспромты получались удачными, но попадались среди них и настоящие жемчужины, которые потом «шли в народ» и со временем превращались в своеобразный зонный фольклор. Так как Пушкин был пошляк и острослов, многие обижались на его шутки. Но терпели, во-первых, потому, что он был толковым авантюристом, а не просто чесал языком, а во-вторых, потому, что с ним никогда не бывало скучно. Он был как бы душой любой компании. К тому же, все понимали, что если поэт кого и обидел, то сделал это явно не со зла.

Вообще в Зоне «литературные прозвища» были не то чтобы редкостью. Ярый лично знавал одного авантюриста по прозвищу Достоевский, который якобы получил кличку за активную пропаганду идей всепрощения, как у Фёдора Михайловича в «Преступлении и наказании». Правда, поговаривали, что когда карлик запер их в подземельях Агро-Комплекса вдвоём с зелёным напарником-отмычкой, Достоевский, когда закончилась еда, съел, чтобы не подохнуть с голоду, ногу своего напарника. Если бы тот напарник выжил, его, как несложно догадаться, прозвали бы Одноногий Сильвер… Другое объяснение, более правдоподобное, что авантюрист получил своё имя за близость к взглядам Раскольникова, что тоже у многих вызывало ассоциацию с Достоевским.

Если авантюрист сильно, лирически любил Родину, Русь-матушку необъятную, его могли прозвать Есениным. (Или Кобзарём, если он был из Украины.) Ходили даже слухи об авантюристе-проводнике по прозвищу Джойс… Уж этот водил своих подопечных ТАКИМИ тропами, что меньше всего хотелось им позавидовать. На этом фоне авантюристы По и Лавкрафт даже не казались столь страшными, как их рисовали (стало быть, Ван Гог и Сальвадор)…

Так как Пушкин дежурил ночью «собачью вахту», то, соответственно, толком не выспался, и днём на привале задремал. Сидевший рядом Гулливер заметил это и растолкал напарника, и теперь тот включился в разговор.

– Эх, сейчас бы бабу… – мечтательно сказал Пушкин, зевая и потягиваясь. – Странная вещь выходит. Когда у тебя есть баба, ты только и думаешь, как не сойти с ума от её постоянных заскоков. И вот ты попадаешь в Зону, и сперва радуешься. Но счастье длится недолго. То есть ты-то может и хотел бы совсем обойтись без баб, но твой стояк по утрам считает иначе. Я вот что думаю. Сейчас наука шагнула далёко вперёд. Появились секс-куклы, которые внешне, наощупь, и там почти неотличимы от настоящих женщин. Правда, пока эти куклы охрененно дорогие. Но в будущем прогресс будет идти вперёд, и стоимость материалов будет удешевляться. А значит, такие куклы могут получить массовое распространение. И в итоге дойдут и до Зоны. Тогда хоть каждый авантюрист сможет таскать такую у себя на спине. Захотел – в любой момент снял, использовал, потом повесил обратно. А если кто-то вдруг подкрадётся к тебе с тыла и выстрелит в спину, то пули застрянут в ней. Она тебя собой закроет. Не знаю, как вы, мужики, но я бы такую боевую подругу ни на одну живую женщину в мире не променял…