Мурена, в свою очередь, тоже обратил внимание на Ярого. Во-первых, потому что в самом начале боя тот спас новичка от верной смерти. Во-вторых, потому что Ярый не поддался панике в отличие от многих других. Остальные неофиты чаще мешали, нежели помогали в битве.

Один проныра самоликвидировался, на полном ходу влетев в подлянку. С ещё несколькими Ярый, Мурена и капитан другого отряда расправились совместными усилиями. По итогу схватки они потеряли всего двух новичков, плюс четверо получили лёгкие ранения. Ярый поймал себя на мысли, что в данной ситуации они отделались малой кровью. То ли ещё будет…

Авантюристу неприятно было так думать, потому что эта мысль казалась ему слишком циничной. Ярый осознавал, что погибший, который для него безымянный «новичок», для кого-то – сын, брат или лучший напарник. Да уж, права была Косатка. С такими склонностями к рефлексии Ярому нечего делать в Зоне… В глубине души он всегда ненавидел это место, и мечтал поскорее отсюда убраться. Но у него оставалось ещё одно незаконченное дело, из-за которого он сейчас и шёл в мёртвый город.

Дальше – уже знакомая зонная рутина. Поход через Склады, потом неизменный блокпост бандитов на заброшенной автобусной остановке, а за ним – дорога, тянущаяся на север… По пути погиб ещё один неофит – не заметил подлянку на дороге. Привалы, ночные дежурства. Дежавю.

В фильмах и книгах часто встречается следующий приём. Если в определённый период художественного времени не происходит событий, представляющих особый интерес для читателя или зрителя, то этот период можно «перемотать». В таком случае в тексте книги или на экране появляется надпись «несколько часов спустя», или «несколько дней спустя». «Вот бы и в жизни можно было так же, – подумал Ярый. – Но, увы, в реальности от рутины никуда не деться, даже в Зоне».

Наконец, вдалеке показался город Светлый Путь, в котором Ярый раньше не бывал. Город оказался меньше, чем ожидал авантюрист. По сути, и не город вовсе, а так, захолустный городишко. Центральная дорога, однако, неплохо сохранилась. По левую сторону кривыми зубьями торчали опоры ЛЭП. Справа, чуть поодаль виднелись штабеля покосившихся многоэтажек (и каким чудом ещё не рухнули?). Из-за верхушек деревьев что-то выглядывало – подойдя поближе, Ярый с удивлением понял, что это памятник Ленину.

Заброшенная автобусная остановка, ржавый газетный киоск… Одно дерево отличалось от остальных. На нём полностью отсутствовали листья, и оно напоминало скорее сделанную на компьютере в трёхмерном редакторе голую модельку дерева. Вообще всё здесь казалось каким-то эфемерным. Это было больше похоже не на реальный город, а на макет, муляж, недостроенную декорацию к фильму. Или на недоделанную игровую локацию, которую не успели закончить к выходу игры и бросили. Казалось, стоит только опереть руку о стену хрущёвки – и та повалится назад, как картонная декорация.

Призрачная надежда забрезжила в душе авантюриста.

«А что, если это всё сон? – подумал Ярый. – Что, если я просто сплю там, в Лягушатнике, в деревне новичков, после очередной заурядной авантюры, одной из множества, и не было ни похода к Гиблой Роще, ни деревни с упырюгой, ни Косатки, ни “серафимов”, и никакого мёртвого города, соответственно, тоже нет?»

Болт, приземлившийся на дорогу, угодил в подлянку, и над землёй всколыхнулся столб пламени. Волна горячего воздуха обдала Ярого. Жар ощущался абсолютно как настоящий. Если бы авантюрист стоял чуть-чуть, на шаг поближе, то получил бы ожог. Зона как будто напомнила ему: «Не расслабляйся!» Надежда растаяла, едва успев родиться.

База «чёрных серафимов» располагалась в самом сердце мёртвого города. По периметру территория базы была огорожена забором, достигавшим в высоту около трёх метров. На первый взгляд забор не выглядел такой уж значительной преградой – издали могло показаться, что он просто сколочен из досок. Разве что мотки колючей проволоки наверху могли стать какой-никакой помехой. «Колючка», как выяснилось позже, была к тому же ещё и под напряжением.

Неофиты в сопровождении двоих капитанов подошли к воротам КПП. С внутренней стороны практически вплотную к забору стояла пулемётная вышка, на которой был дозорный. Когда он увидел Мурену, то подал условный знак, и ворота открылись. За ними обнаружились четыре автоматчика. На входе всех новобранцев тщательно обшмонали и заставили сдать оружие. Капитанов, конечно, эти меры не затронули.

Ярому очень не хотелось отдавать оружие, без него он чувствовал себя, словно голый, но делать было нечего, пришлось подчиниться. Коль уж явился в чужой монастырь, придётся соблюдать здешний устав, хотя бы для виду. По реакции остальных он сделал вывод, что многим тоже приём оказался не по нраву. Но судя по косым взглядам охранников, особого выбора здесь не предусматривалось. Теоретически, конечно, кто-то мог развернуться и уйти. Но Ярый бы не дал гарантии, что этого «кого-то» не ожидала очередь в спину из пулемёта.

После того, как всех новичков разоружили, они наконец-то оказались внутри. На территории базы было два двухэтажных здания, одно побольше, другое поменьше. То, которое побольше, располагалось в северной части локации, а то, которое поменьше – находилось в южной, практически симметрично напротив первого. На северном здании сверху была надпись большими красными буквами: «СЛАВА ТРУДУ». А на южном аналогичная надпись с текстом: «СЛАВА КПСС». В самом центре базы, ровно посередине между двумя постройками, возвышался типовой памятник Ильичу, кажется, «постниковского» образца. Судя по всему, это место когда-то было центральной площадью городка Светлый Путь.

Ярый с самого начала обратил внимание, что территория базы подразделялась на две внутренних зоны. Первая, самая протяжённая, в которую новички попали после прохождения КПП, охватывала большое здание «СЛАВА ТРУДУ», а также памятник Ленину и площадь, на которой он находился. Как позже узнал Ярый, площадь на жаргоне секты называлась «плац». Сейчас на ней собралось много людей, они что-то вяло делали: одни маршировали, другие выполняли монотонные физические упражнения.

Вторая зона, меньшая по площади, охватывала южное здание и окружавший его участок. Эта зона являлась закрытой для рядовых членов секты. От остальной территории базы она отделялась бетонным забором. Позже Ярый понял, почему. В южном здании жил сам Азазель, а также капитаны отрядов – элитные бойцы, которые спали и питались отдельно от «простых смертных».

Похоже было, что забор вокруг здания построили ещё до появления Зоны. По прошествии многих лет в нём неизбежно образовались различные трещины и прорехи. Но сейчас они были по возможности залатаны. Поверх забора тянулась уже знакомая колючая проволока под напряжением. Единственным входом на дважды закрытую территорию служила неприметная калитка, наглухо запертая изнутри.

Ещё одной любопытной деталью, которую заметил Ярый, когда попал на базу, было то, что внешний забор, который издали выглядел не сильно внушительным, изнутри оказался дополнительно укреплен различными бетонными обломками, камнями, брёвнами, арматурой и прочим. Благо, подобного «добра» на улицах мёртвого города валялось предостаточно. У Ярого вызвало невольное удивление то, с какой старательностью и упорством члены секты, подобно муравьям, тащили на себе хлам со всего города сюда.

После прибытия на базу, в холле первого этажа главного здания состоялось так называемое «знакомство». Каждый член отряда должен был рассказать свою историю: чем занимался в прошлой жизни, что привело его в Зону и так далее. Начинал сам Мурена. Наставник с гордостью поведал, что когда-то в Большом Мире имел всё, о чём только можно мечтать: деньги, шикарный особняк, престижный автомобиль, а грудастые красотки сами охотно прыгали к нему в постель… Тогда Мурена думал, что счастлив. Но где-то в глубине души он, даже живя в роскоши, всё равно понимал, что его дух томится в тюрьме. И вот, в один прекрасный день он решил всё бросить и уйти из этой порочной обстановки. Придя в Зону, Мурена встретил Азазеля и осознал, в чём состоит его истинное призвание в жизни.