В этот раз дом Алема я обошёл по широкой дуге. Мне было не понятно, как себя вести с его родителями. Я вроде как был не виноват, но и виноват во всём произошедшем. Или виновата была Дора? В любом случае, мне было стыдно общаться с его родителями. Я даже не знаю, почему пропал их сын. Сбежал? И как бы он сбежал от охотников? Я вон потерялся, но Дрим меня сразу выследил.

На площадке для игры было пусто, что крайне необычно для этого времени дня.

Скорее всего, все спрятались в старую берлогу медведя. Тем более и поводов для сплетен было предостаточно. Я углубился от площадки в лес, перебрался через ограду и сразу за ней нашёл всех детей в секретном логове, о котором знали только младшие. Хотя, учитывая то, как легко меня Дрим нашёл меня на горе, я начал сомневаться в секретности нашей норы.

Когда я зашёл, все голоса смолкли. На меня уставились, как на диковину.

— Ты чего тут делаешь? Ты же уже взрослый, стихии вон коснулся! — неожиданно рявкнул на меня Дрек. Это да, он теперь старший у детей, Дора и Лима никогда не претендовали на старшинство, а остальные ещё малы.

Даже говорить ничего не стал, тоже мне отвечать этому младшему! Достал клинок, который тускло светился в темноте берлоги. И всё. Внимание детей прикипело к кинжалу, Дрек бы мог сейчас пополам разорваться, пытаясь вернуть себе авторите, но он и сам попался в ловушку моего оружия. А чтобы добить их, добавил.

— Да вот, Трог мне сказал тренироваться с ним. Нужно, чтобы в меня камни кидали, а я буду их отбивать.

Глаза ребят засветились так, что в пещере стало ощутимо светлее, или мне так показалось. Гурьба так возбудилась, что меня буквально за руки потащили наружу, у самого выхода все как один пригнулись и показушно оглядываясь, стали красться к ограде. Сейчас я видел и тропу, и примятую тысячей прыжков ограду, которую даже укрепили специально для нас. Странно, что раньше я этого не замечал.

Место для тренировок было одно, мы собрались на площадке для игр. Дети набрали камней и встали в десяти шагах от меня. А я стал гадать, кто кинет и пытаться ловить камни кинжалом. И получалось у меня откровенно плохо, раза четыре получив камнями по ногам и упав, чуть не выколов себе глаз, пытаясь поймать особенно хитрый камень, я остановил детей и стал думать, что сделать.

— Да что тут думать, ты просто не попадаешь по мелким камушкам, надо взять покрупнее! — сказал Дрек и без предупреждения швырнул в меня булыжник. Тот едва долетел до меня, но зато как!

Камень сделал короткую дугу и упал мне прямо на больной палец ноги, там что-то громко хрустнуло, и я заорал! Меня насквозь пронзило молнией, ударив сначала в пах, а потом в грудь, разорвалась там эхом и вернулась назад! Я упал, подгибая раненную ногу, снова ушиб синяк на копчике. И банально разревелся. Мне было стыдно реветь, ведь я уже взрослый, но было так больно, что ни на что другое я был просто не способен.

На крики первой среагировала Лиме — мать Алема. И тогда я, растерявшись и перепугавшись одновременно, попытался отползти от неё, ревя всё громче. Ей пришлось схватить меня за больную ногу, и с силой, доступной только стихийным, оторвать мои руки от раны. Выглядела та плохо, камень разодрал кожу и вывернул наружу белую кость.

— Кто это сделал? — громко спросила она.

— Никто! Мы просто играли, хн-хн, — сквозь панику пробилось чувство стаи, ведь Дрек сделал это случайно, стоял сейчас белый, как мел. Не хватало мне ещё одного суда…

— Ох, ладно, всем розог за глупость, — она подхватила меня на руки, словно пушинку, и понесла к бабушке Нине, которая не только следила за сиротами, но и заведовала стихийными травами.

В её доме всегда крепко пахло пряностями, от этого запаха холодило нос и щипало глаза. Ба приказала привязать меня к столу ремнями, чтобы я не дёргался. И стала осматривать рану. Потом дала какое-то снадобье, и я стал засыпать, отчаянно борясь с сонливостью, чтобы успеть посмотреть на лечение.

— А ну не борись! Спи! Не хватало мне ещё, чтобы ты постарел раньше времени от боли и страха. Спи! — прорычала Нина. И я, испугавшись, поддался.

Мне снилось моё прозрение, вернее, тот кусочек, который я успел ухватить. Трава — испускающая дымку, дымка — тянущаяся в облака. И так по кругу раз за разом, я пытался пробиться дальше, посмотреть прозрение до конца, но никак не получалось. А потом я вспомнил про медитацию во время зова и попытался повторить это во сне…

— Вставай, сынок, пора завтракать.

— Ещё минуточку, маам, — вяло ответил я, но тщетно. Сон пропал.

Так что встал я страшно разочарованный. Именно таким меня обняла мама, раздражённым и колючим. Хотелось оттолкнуть маму, но я сдержался, не хватало её ещё обидеть. А потом она без предупреждения хлопнула меня по затылку.

— За что?!

— А то ты не знаешь? Что за глупость пытаться камни отбивать кинжалом? Хотелось потренироваться, так кидали бы мелкие палки!

— Но Трог… — и я заткнулся, понимая, что мама права.

— Ах, Трог! Опять этот болван! Ух, я ему!

— Да нет, мам, он не виноват же…

— Как же не виноват! Наверняка, он и посоветовал камни использовать, старый болван. Третий десяток уже, а всё туда же, — мама была в ярости, отчего её алые волосы заискрились стихией. — Так, ты завтракай, а я пойду и выскажу ему всё! И дождись меня!

И алым яростным вихрем мама убежала к нашему кузнецу, а я вжал голову в плечи, представляя, что сейчас будет там. Кусок в горло не лез, но, заставляя себя есть, я вскоре увлёкся и даже вытащил ещё кусок булки и сыра из шкафа — всё же ужин я вчера пропустил.

А потом вышел на улицу, тут было пасмурно и от того сумеречно, самое то для тренировки. Не стал уходить от дома, как и просила мама. Она вернулась, когда я уже заканчивал вращать конечностями, искры из волос пропали, на лице было очень довольное собой выражение. Мама не стала меня перебивать, но положила рядом со мной целую авоську с короткими палками.

— Заставила Трога сделать снаряды. Вот с ними и тренируйся кинжалом владеть, — гордо подняла голову, расправив плечи, и зашла в дом, откуда вскоре послышался мерный стук спиц.

Когда я закончил и пришёл на площадку, ребята меня уже ждали.

— Ты это, извини… — начал Дрек. — И я сознался, что сам кинул, мне аж пять розг всыпали, но остальным не досталось. Вот.

— Да ничего, зато меня Нина всего вылечила, а то я после зова весь в синяках, царапинах и укусах был. А теперь как новенький, ничего не болит! — и это было действительно так, сломанный вчера палец сегодня уже был цел, будто и не ломался никогда, даже маленького следа не осталось. — Сегодня повторим, но вот с этими палками.

И началось! Первую же палку, которую осторожно бросил Дрек, я разрубил пополам, чем вызвал ликующие крики ребят! На них даже снова прибежала Лиме, но не стала подходить близко, стала наблюдать за нашей игрой со стороны, чем меня страшно смущала.

Каждый из детей кинул в меня по снаряду, но я больше не смог повторить свой успех с разрубанием, как ни старался, лишь дважды ещё смог отбить. И после из группы ко мне подошёл Дрек и, сияя, протянул мне руку.

— Нет! — тут же я понял, чего он хочет. — Я поклялся Трогу никому не давать кинжал, вот.

И показал ребятне левую ладонь, где остался тонкий длинный шрам. Он зарос сразу ещё у Трога, но его мазь не скрывала шрамы, так что эта белая полоска теперь со мной навсегда. Расстроенный хор был мне ответом.

— Ну, тогда я буду палкой отбивать, я тоже хочу уметь! — упрямо мотнул головой Дрек, длинные белые волосы разлетелись в стороны и собрались назад, будто вихрь.

— Тогда давай вместе стоять, так и веселее будет, и моя тренировка лучше пойдёт, — сказал я после недолгих размышлений.

На том и сошлись. Дети менялись по возрасту, а я стоял и стоял, пока не устал и не захотел сам побросать. Потом снова вернулся. Мы и не заметили, как солнце стало клониться к закату, нас позвали на ужин. А потом был традиционный рассказ перед сном.