— Ты говорила, что я сам пойму, зачем они нужны!

— Кто нужен?

— Носки! Чужацкие-дурацкие носки!

Вира прыснула.

— А ты ещё не понял?

— Нет! Они дурацкие и бесполезные! У меня все ноги мокрые из-за них! А Дарины сапоги непромокаемые!

— Ах, Дарины сапоги, как хороши! Не промокают, — начала надо мной издеваться Вира. — Честно, очень хочется разрешить тебе их надеть и поглядеть, как они не промокают!

— То есть мне можно переодеться? — с надеждой спросил её.

— Нет, Арен. Нельзя.

— Но почему?

— Потому, глупыш, что носки не скользят. Без когтей или носков тут делать вообще нечего, с первой же кочки слетишь в зловонную жижу. Знаешь, почему здесь почти не растут стихийные травы?

— Да, потому что здесь много воды, а она вытягивает стихию, — ответил ей я.

— Нет, Арен, если бы было всё так просто, тут было бы полно водных трав, но их нет. И дело не в бедности стихии, наоборот, её тут так много, что через век или два здесь будет полноценное место силы. Вот только эта стихия ядовита почти для всех других стихий. Не то чтобы это было опасно, но коснувшись яда один раз, второго не захочется. Для того и нужны носки. Из-за яда нельзя использовать стихийную шерсть, да и обычной хватит максимум на два похода в болота, — Вира говорила это таким тоном, будто уже повторяла мне тысячу раз, хотя я всё это слышал впервые. — Хотя чего я тебе говорю, просто сними один носок и проверь, как она скользит. А потом сунь в воду. И противный носок мигом превратится в тёплый, мягкий и сухой.

Из любопытства я так и поступил, сняв носок. Хотел даже снять второй, но на голой ноге тут же поскользнулся, отчего упал на кочку и влез рукой в воду. Едкая мерзкая жижа, которая до этого мне казалась просто водой, попала на лицо, и я тут же стал вытирать её рубахой. Брррр. Ладонь и кожу лица стянуло, а через несколько секунд кожа стала опухать, как после крапивы. Остальные части тела спасла мамина нательная рубаха.

И правда, носки сразу стали тёплыми и уютными. А ещё очень устойчивыми, шерсть будто липла к траве. И ведь ни капли стихии в этой обычной овечьей шерсти не было. И я теперь хорошо понимал, почему в нашем маленьком стаде несколько овец держали отдельно и кормили только пустым сеном.

Мы прыгали ещё около часа. После чего остановились на небольшой полянке, образовавшейся вокруг дерева.

— Это стихийное дерево, чувствуешь запах? — и я чувствовал, после вонючего болота воздух здесь был невероятно сладким. — Дальше таких будет больше — они тут растут из-за того, к чему мы идём. Если бы не они, то сюда бы не водили на ранних шагах познания, воздух тоже ядовит, пусть ты и не успел почувствовать. Нина пыталась вытянуть это свойство из них, но, к сожалению, не вышло.

Вира начала делать тренировку, и я к ней присоединился. Её движения были совсем другими, чем мои, более плавные и текучие, полные хлёстких ударов. В ней чувствовалось влияние воды. Я же двигался куда быстрее и острее, что ли.

— Вира, а на какую стихию похожи мои движения? — в пустую голову я не уходил, было слишком интересно наблюдать за танцем невероятно высокой девушки.

— Не знаю, Арен, явно много воздуха, но есть черты почти всех стихий.

— То есть мне будет очень сложно познать эту стихию, раз много намешано, — я расстроился. Чем сложнее состав стихии, тем больше у неё граней, тем они слабее и дольше путь их познания.

— Не уверена, Арен. Ты очень быстро пустил стихию в голову, это не нормально. Да и провидение… я думаю, что оно будет тебе всё время помогать.

Сразу после медитации мы продолжили путь. Первый же прыжок на кочку чуть не сбил меня с ног ударившей в нос вонью. Во мне аж всё похолодело, когда я стал заваливаться в воду, у меня только-только прошёл отёк от этой мерзкой жижи, безумно не хотелось снова чувствовать эту мерзость на коже. Походная рубаха у меня не была стихийной, всё покрылось грязью, которая щипала кожу, когда я её случайно касался голой кожей. Устоял.

Двигались мы быстро. Вира всё время мне рассказывала всякие мелочи, казалось, что ей в противовес Дриму было некомфортно идти в тишине. А я никак не мог для себя решить, что мне нравится больше: мрачная тишина старшего охотника или вот эта постоянная болтовня.

— Всё, почти на месте уже, — сказала Вира, когда мы остановились на очередной полянке с очищающим воздух деревом. — Отсюда ещё минут тридцать, и нужно полностью восстановиться именно здесь. Так что пора поесть.

Девушка стала в старом кострище разводить небольшой костёр из дров, которые мы всю дорогу несли в вязанках с собой. Приятный дымок разогнал вездесущую мошкару. За едой и постоянной болтовнёй девушки мы встретили темноту. Чуть позже легли спать.

Мне снилось бесконечное болото, в котором я метался, то и дело тонул, тревожно просыпаясь. Кажется, от сна вымотался даже больше, чем от ходьбы по болоту, окончательно проснулся с жжением в животе и ещё около часа глядел на ночное небо. Потом проснулась Вира и стала разводить огонь, чтобы позавтракать горячим. Воды во флягах было мало, но Вира сказала, что скоро мы сможем набрать чистой.

— Давай тренируйся с пустой головой, минимум три цикла.

И я с радостью вогнал себя в медитативную тренировку. Устал от этого болота так, что уже тошнило от одного его вида. И как только она добровольно решилась меня сюда сводить? С её слов, она тут была уже раз двадцать, водя почти всех из-за своей редкой в деревне водной стихии.

А после тренировок уже под светлеющим небом мы выдвинулись к нужному месту. Я так и не вышел из пустой головы, поддерживая её едва уловимым усилием воли. Да и Вира не отвлекала меня болтовнёй, непривычно сосредоточенная.

Остаток пути для меня слился в одно мгновение, по окончании которого Вира меня требовательно потрясла за плечо, выдёргивая моё сознание наружу.

— Запоминай. Нырять нужно здесь, — она показала мне пальцем на небольшое чистое озеро посреди зловонной жижи, не больше пяти метров в ширину. — Ты должен доплыть с первого раза, других попыток не будет. Оставляй здесь всё, кроме нательной рубахи, Рена сказала, что с ней можно туда. Стихию держи в себе как можно крепче, иначе можешь испортить Дыхание. Плыть до него чуть дальше, чем ты плавал в озере. Никакой пустой головы, ты должен быть в ясном уме, это важно!

— А как мне удерживать стихию? Я же не умею!

— Научишься. Там её из тебя будто потянет, сам поймёшь всё. Проход будет постепенно сужаться, но нельзя ни в коем случае касаться стен болота, плыви, как я показывала, руки вдоль тела, не размахивай ими там. Когда доплывёшь, выдыхай весь воздух за пару метров от Дыхания. Затем ныряй в него и вдохни, сколько сможешь, потом сразу возвращайся! Делать второй вдох ни в коем случае нельзя. И выдыхать тоже нельзя! Выплывешь, сразу же начинай тренировку, но не выдыхай! Всё понял?

— Да, — уверенности я не чувствовал, раз за разом повторяя всё сказанное ей.

— Во время тренировки тоже нельзя в пустую голову, почувствуй воздух в себе, как он растворяется в твоей крови, течёт с ней по жилам, расходится по телу, — Вира говорила быстро, явно заучив все инструкции наизусть за множество раз. — Повторить это не выйдет. Если на любом этапе ошибёшься, всё, считай, зря ходили.

— Хорошо, — я уже вознамерился нырять, но девушка жёстко схватила меня за плечо, а затем повторила всё ещё раз. И потребовала повторить инструкции, чтобы убедиться. И только потом отпустила.

— Давай.

И я приготовился нырять, но меня снова остановили, схватив за плечо в последний момент. Тут же прилетел обидный подзатыльник.

— Раздевайся!

И я сам чуть себя по лбу не стукнул. Стал спешно стягивать с себя всё.

— Всё снимай! — припечатала девушка.

Пришлось, смущаясь, стягивать с себя и трусы под суровым взглядом девушки, про себя молясь, чтобы ничто не выдало моего смущения. И сразу нырнул в ледяную воду, отчего спёрло дыхание. После душного болота было очень приятно и легко плыть в кристально чистой воде.