После десятого гребка я почувствовал, что меня будто раздирает. И я понял, о чём говорила Вира — вода пыталась вытянуть из меня всю стихию, выдирая её кусками, совсем не так, как было в озере. На какое-то время я замер, привыкая к борьбе, а потом с удвоенной силой погрёб вниз.

Холодно. Как же холодно.

На середине я уже едва чувствовал своё тело от холода, но продолжал плыть. Впереди показалось какое-то мерцание на чёрной глубине. Вода была идеально прозрачной, но вокруг было чёрное болото, которое впитывало свет утреннего солнца.

Грести становилось всё тяжелее, лёгкие стало дёргать желанием выдохнуть, но я будто слышал инструкции Виры. Выдохнуть можно только перед целью. И я плыл дальше, борясь с холодом и слабостью. Скоро грудь уже жгло огнём, как в первый мой заплыв, когда я плыл без пустой головы. Захотелось отрешиться от всего, но нельзя!

Потом проход стал сужаться, и совсем скоро я плыл в тонком тоннеле, вокруг меня было болото, которого безумно не хотелось касаться. И нельзя! А я плыл и плыл, терзаемый этой водой, она подтачивала мою волю, будто шептала на ухо, чтобы я разворачивался и плыл назад, но впереди маячило мерцание.

Вода неожиданно резко дёрнулась, будто живая, вырвав из меня сразу клок моей стихии. Это придало сил, я рванул вперёд, стремясь уже вдохнуть стихию! Из-за рывка одна нога коснулась жгучей жижи, и дальше я плыл, чувствуя, как жжёт ногу ядом. Из ноги сплошным потоком в воду потекла моя стихия.

Нет! Я справлюсь! Ещё не всё! Будто в состоянии пустой головы я рвался вперёд, борясь сразу со всем! И с водой, и с лёгкими, и телом, которое слушалось всё хуже. Изо всех сил старался не коснуться ещё раз болота, отчего замедлился. Я не гнилой! Я справлюсь!

Второе касание болота вызвало у меня нешуточную панику! Что если я не справлюсь? Что если Вира узнает, что я гнилой? Перед глазами явственно загорелись образы того, как Вира толкает меня на белый песок пустоши. А потом всё закончилось.

Я застыл прямо перед целью, здесь узкий тоннель болота закончился. Небольшой шарик воздушного пузыря, постоянно движущийся под водой будто расталкивал ядовитую жижу. Он блестел, будто на солнце, яркий и желанный.

Очередной спазм выбил изо рта струйку воздуха, ослепившую меня на пару мгновений, и я поддался, выдохнул всё до последней капли, до рези в груди. С выдохом из меня вырвало всю мою стихию, в глазах почернело, и я стал терять сознание. Нет!

Парой гребков нырнул в воздушный пузырь и вдохнул его весь сразу, потратил несколько секунд на то, чтобы поймать последний пузырёк, сбежавший от меня. И рванул наверх. Время сжалось в один миг, растянувшийся до вечности, в которой я ещё трижды замарался в болоте, каждое из касаний выдирало из меня клок Дыхания.

Вира помогла мне выбраться из воды, заткнув мне рот и нос, чтобы я не выдохнул непроизвольно. Но мне и не хотелось особо. Я чувствовал, как вдох растекается по телу. И стал кружить на небольшом островке в тренировочном цикле.

Это было волшебно. Тело лёгкое, будто пёрышко, вихрем крутилось, повторяя заученный комплекс. Чувствую каждую клеточку тела, которое жадно впитывает Дыхание. Оно во мне, я в нём. На миг я почувствовал, что весь мир вокруг — это дыхание. А потом всё закончилось. Я судорожно вдохнул зловонный воздух болота. Не хватило! Мне не хватило на всю тренировку!

Замер, не зная, что ещё делать, сбился. С ужасом поглядел на Виру. Гнилой!

— Хорошо, — в противовес моим мыслям сказала девушка. — Много удержал, считай, почти успел закончить цикл. Молодец.

И мне было так тошно от её похвалы. Я не справился, слишком много потерял стихии в пути наверх. Гнилой! Только об этом и мог думать всю дорогу до дома. С ужасом ожидал момента, что Вира поведёт меня к плеши, но она провела меня стороной, так что мы её и не увидели. Шёл и не слышал её болтовни.

Уже дома мама меня порывисто обняла. Сам не заметил, как проглотил ужин. И лёг в кровать, поглощённый собственной ущербностью.

А во сне пришёл папа. В горле встал болезненный ком, отчего я понял, что это не сон, а видение. Я виновато склонил голову перед ним, а он лишь погладил меня по голове. Я впервые почувствовал его прикосновение. Мягкое и ласковое. Поднял голову и столкнулся с его ярко-синими глазами, понимающими и прощающими мне все мои ошибки. Он кивнул мне, будто говоря, что я — молодец. Вспомнились слова Виры, что я — молодец.

Видение закончилось, сменившись лёгким и счастливым сном. Я летал, чувствуя воздух вокруг себя, как в тот миг, когда во мне заканчивался вдох. Летал и летал, глядя на мир под собой. Недавно отцветший лес, молодую зелень на ветках. Летал!

Понял, что проснулся, лишь когда подумал, что может быть смогу летать со своей стихией! Она же в видении взлетает высоко, может, и я смогу? Смогу летать, как великий дракон, будто плывя в воде, но в небе! Последние мгновения перед открытием глаз пытался удержать чудесный сон, продолжая летать.

Утро началось с того, что я рассказал маме о том, как плавал за Дыханием. И снова мама нисколько не посчитала меня плохим. Напротив, она вызнала точный момент и ощущения, когда оно закончилось во мне.

— Очень неплохо. Походи сегодня, разберись в том, что пережил. Лучше даже не тренируйся, а просто гуляй и смотри в себя. Попробуй понять, что в тебе изменилось.

— Конечно, мам. Не столь важна стихия, или даже её воздействие на познающего, сколь важно понимание того, что именно отзывается в тебе на неё.

Мама тяжело вздохнула в ответ на цитату из книги отца.

— Главное, сынок, оставаться собой. Не поддавайся стихии, будь сильнее неё.

Я крепко задумался на слова мамы. Раньше она не пыталась меня учить познанию, а сейчас что-то изменилось. Я, наконец, понял, что имел в виду папа, когда писал, что нужно всегда быть выше стихии. Он часто высказывался так, что я мог понять его только сильно позже, какие-то его слова до сих пор висели у меня в голове. И вот, очередной кусочек головоломки встал на своё место.

Что же меняет во мне стихия? С чем мне бороться? Все знают, что стихия влияет на характер с самого детства. Но тогда выходит, что я уже поддался стихии и изменён ею. Я же не знал в детстве, что ей нельзя поддаваться. Да и как быть, если она снова позовёт? Стоит ли бороться с зовом?

Я так задумался, что не заметил возникшее перед собой препятствие и очень больно ударился в него лбом. Протирая глаза, я узнал во всхлипах со стороны препятствия голос Доры. А потом смог и увидеть девчонку, которая зачем-то встала прямо передо мной, прервав размышления. Я же чувствую, что там была какая-то важная мысль! Но как бы ни пытался ухватить, она уже ускользнула, воспользовавшись помощью девчонки!

— Больно же! — тут же пошла в наступление она, но не тут-то было.

— А нечего под ноги прыгать! Я думал о очень важной вещи!

— Да ты! — Дора аж задохнулась от возмущения и, зло топнув ножкой, развернулась на месте, гордо расправила плечи и пошла куда-то в сторону леса.

И куда эта дура идёт? С другой стороны мне-то какое дело? Я думал о важном… о чём я думал? Ох уж эти девчонки, одни проблемы от них…

Вот так, пытаясь уловить мысль, я дошёл до игровой площадки и сел смотреть на игру младших. Они разом потеряли двух старших года и теперь играли куда агрессивнее. Феня, увидев меня, помахала рукой, а потом разом забила кость на шесть оборотов! Ух, он — а молодец!

Очень скоро мне надоело смотреть на их игру, и я стал медитировать, но не выпускал при этом мысли наружу. Успокоился, стал глубоко дышать и тут же ухватил мысль, которая меня мучила. На самом деле всё было на поверхности. И мама почти прямым текстом мне всё сказала, я просто отвлёкся, сравнивая с текстом книги.

Надо понять, что во мне изменилось после того вдоха под водой. Вот только… а как это понять? Я не чувствую, что изменился как-то. Прямо из позы для медитации я ударил лбом в землю, надеясь, что она мне что-то подскажет.