— Прекрати, пожалуйста, так глупо улыбаться. Мне больше нравится, когда ты суровый и сосредоточенный.

— А? — я растерялся, а Вира лишь расхохоталась.

— Растерянным ты тоже выглядишь лучше, — девушка засмеялась, схватившись за живот. И успокоилась не сразу, поглядывая иногда на моё растерянное лицо. — Оххх… Но если серьёзно, то не расслабляйся раньше времени. Ты, конечно, сильный для своего возраста, но не сильнее познавшей стихию и пробудившей зверя. А я не расслабляюсь в лесу. Потому и жива до сих пор. Довелось мне видать много куда более талантливых, чем я, но мало познать стихию, надо ещё выжить.

— Я понимаю.

— Да что ты там понимаешь в свои двенадцать? Ты ж малыш ещё совсем. Вон, пытался девочку плачущую утешить.

— Понимаю я, что нельзя терять осторожность! Гордыня убивает чаще когтей! — процитировал я отца.

— Вот это уже звучит взросло.

— Но при этом нельзя терять веру в свои силы, только она ведёт познающего! — добил я эту выдру очередной цитатой.

— Хм, — дальше она, против своего обыкновения, шла молча.

Я устал. Сон на дереве совершенно не чувствовался, будто я и не спал вовсе. Даже в глазах стало мутиться. Но шёл дальше, игнорируя слабость тела. Всё же я — познающий стихию, я должен преодолевать себя! Искать свою стихию в себе, научиться чувствовать её. Этап познания стихии описывался так: сначала нужно узнать все проявления своей стихии, потом подчинить их своей воле и, наконец, соединить их в одном проявлении. Главная сложность в том, что есть такие стихии, проявлений которых в природе нет. И большая часть людей обладают именно такими стихиями.

Взять мамину алую молнию. Таких не бывает. И мама рассказывала мне о том, что пыталась познавать свою стихию в грозу, но это оказалось ошибкой, её стихия была совершенно иной, не имеющей ничего общего с природной молнией. Потом она увидела в небе алую зарницу и считала, что это похоже на её стихию, оказалось, ничего общего. Впустую потраченный на охоту за второй зарницей год. Мне было лет шесть, когда мама рассказала, что её стихия оказалась близка свету, а не молнии. Тогда я не понял, что она буквально призналась мне в познании своей стихии, а вот сейчас дошло.

— Вира, а расскажи про свою стихию? Как тебе помог кровавый плод?

— А я уж думала, что не спросишь уже, так и будешь молчаливой букой ходить, не реагируя на меня. Ха.

— Ну вот, спрашиваю. Расскажешь?

— Почему нет? — противореча себе, она замолкла и шла довольно долго, молча, что вообще на неё не похоже. — Я почти идеально похожа на наше озеро. Будто родилась для него. Главная моя проблема была в том, что я искала сложностей там, где их нет совсем. Всё из-за того, что с самого прозрения я считала себя чистой водой. А потом жёстко обломалась, когда поняла, что это не так. Вот и искала сложности себе. Даже в океане поплавала, не чувствуя родства, а в родном озере не обращала на него внимания — привыкла.

— А разве есть разница между озером и океаном?

— Пф, конечно, есть! И дело даже не в самой воде, которая там совершенно другая, но в стихиях, которые в ней растворены. В океане вода так плотно насыщена стихией, что в неё тяжело заходить, как в болоте, но иначе, океан не отравляет, но жжётся. Интересно было бы искупаться, будучи познавшей. Мы с тобой обязательно дойдём до большой воды. Больше того скажу, даже озёра все разные. И реки, но реки совсем другие, чем озёра. А какая рыба водится в океане… ммм…

Что-то её опять понесло в болтовню. Но в целом понятно, примерно такую же историю рассказывали почти все познавшие, каких я слышал. Вире ещё повезло, что у неё её стихия была под боком. И то не смогла без зелья познать. Что же ждёт меня? Я вообще не представляю, что у меня за стихия.

Хотя о чём я вообще думаю? Мне рано лезть в смысл своей стихии, мне бы найти все её свойства. А для начала научиться бы выпускать из тела. Колечко прям жжёт кожу, так хочется его подчинить себе.

Прервав приятные размышления, передо мной встала рыжая обезьяна. И вот я прямо сразу почувствовал, что эта — сильная. Было что-то такое в её движениях, в цвете глаз. В холке мне до подбородка дотягивается, а если бы смогла выпрямиться — была бы выше на голову. Покатая мускулатура вьётся узлами под натянутой шкурой.

— Совсем охренели? Тебе сколько лет, рыжая? Двадцать? Ты ж уже скоро стареть начнёшь! И ты хочешь поединка с мальком, которому двенадцать? И это не считая того, что люди развиваются медленнее зверей! А ну брысь!

Но что-то во мне воспротивилось тому, что говорила Вира. Если в ящерице я чувствовал стихию, как ненужную, то вот эта обезьяна могла сделать меня сильнее. Больше насытить тело моим туманом, а может, и воспламенить его! Да и отец покрыл рыжую своей шкурой, намекая мне на то, что я могу её победить. Ещё он явно экспериментировал с этой способностью, чтобы мне было максимально удобно, и при этом я тратил минимум сил. Так что теперь обезьяна виделась почти лысой, если я закрывал глаза, и к короткой шерсти добавились и когти и зубы.

Я достал кинжал и показал им на обезьяну, игнорируя то, что говорила девушка. Та зло на меня покосилась, но не стала устраивать скандал, медленно потащила меня в сторону.

— Ну, не дёргайся. Там была хорошая поляна, а здесь эта вшивая старуха залезет на дерево и будет оттуда в тебя какахами кидать.

Обезьяна возмущённо ухнула, ударив длинными лапами по земле, как-то уловив общий оскорбительный смысл слов. Или ей просто не нравилось, что мы куда-то идём после принятия мной вызова. Похоже, ей вообще не нравилось, что пришлось бросать вызов, а не просто ударить в спину зазевавшегося мальчишку. И до меня дошли эти её чувства весьма чётко, пусть и пришлось сосредоточиться, чтобы понять общий посыл. Новая грань моей стихии?

— Слушай, мне, конечно, не тяжело тебя тащить, но ты уверен, что сам не можешь идти?

— А? Да, — что-то я задумался и потерял связь с реальностью. Вывернулся и пошёл сам.

Обезьяна лишь презрительно фыркнула, глянув на это. И это хорошо, я даже специально споткнулся на ровном месте, чтобы окончательно убедить обезьяну в том, что я — слабак. И по дошедшим до меня чувствам я понял, что получилось, обезьяна уже мысленно лакомилась моей плотью.

Через пяток минут мы замерли один напротив другого на небольшой поляне. Стоило мне достать кинжал, как обезьяна сорвалась с места. Но, совершенно неожиданно для меня, она не собиралась на меня нападать, наоборот. Рыжая побежала прочь, смешно загребая лапами, но при этом куда быстрее, чем до этого бегал ящер. Я растерялся на несколько секунд, потом побежал за обезьяной, которая уже вскарабкалась на ближайшее дерево и скрылась в листве. Прямо на бегу, подчиняясь навеянному отцом чувству, пригнулся.

Замер, оглядываясь и пытаясь понять, что произошло. Увидел злую и сосредоточенную Виру. Увидал и шевеление рыжей обезьяны в листве. Но не понял, отчего уклонялся. В моменте чувство было очень острым, а вот сейчас я просто не понимал, что произошло.

Чувство снова появилось, я снова пригнулся, повинуясь ему. Но опять не понял, отчего уклонился. Только почувствовал злость и разочарование своего противника. Она как-то меня атакует? Но как? Чувство приходит не от неё, а откуда-то сзади каждый раз.

Снова я почувствовал, что нужно уклониться от чего-то справа, отшагнул назад, пытаясь рассмотреть угрозу. Но ничего особенного не произошло, слегка колыхнулся воздух и всё. Я уже задумался, надо ли мне уклоняться, или это такая стихия у обезьяны — сбивать с толку.

Но тут чувство пришло сразу с трёх сторон, мне пришлось отпрыгнуть в сторону, ещё и пригнувшись, потому от брошенного обезьяной камня я не успел увернуться, благо, тот попал в прикрытую толстой шерстью спину, а потому не нанёс никакого ущерба.

Что, действительно просто дурит меня? Но злость и страх от этой обезьяны противоречили моим рассуждениям. А потом я заметил на одном из деревьев свежую зарубку. Да она использует стихийную технику! Не просто выпускает стихию, а заставляет её оформиться в полноценную атаку! Да ещё и делает это на большом расстоянии от себя! Ничего себе!